Марфа Московская - Собачий сын. Мистика и приключения

• Название: Собачий сын. Мистика и приключения
• Автор: Марфа Московская
• Жанр: Научная Фантастика

Очень жизненные мистические истории для взрослых. Написанные живым русским языком, с неизменным чувством юмора, увлекательные и часто драматические сюжеты окунут читателя в загадочный мир души человека и окружающего нас мира, не всегда видимого. Вас ждет городская жизнь, чудным образом перемешанная с мистикой, и глухие дебри лесов, которые внезапно откроют дверь в сказку… Сказка эта живыми узами переплетена с жесткой реальностью, а часть сюжетов взята из настоящих событий или сновидений автора.

---

За столом – весь офицерский состав с «Варяга», отутюженный и блестящий. Моряки беспрестанно чокаются и горделиво пьют за начало русско—японской кампании. «С нами Бог!»

Один из них повернул прокуренную улыбку: «Господин генерал! А что же вы?… Идите к нам!»

Оркестр, замаскированный где—то наверху, играл любимую «…гляжу в озера синие…», и Щукин прослезился, цепляя скользкий груздь серебряной вилкой с фамильными вензелями. Теперь все девы казались похожими на Зыкину.

Ангел подливал. Сегодня он показался Щукину не таким грязным, как обычно. Может, помылся наконец, сволочь?… Он обеспокоено потянул его за лацкан:

«А матросы где?!»

«Гуляют в таверне, неподалеку—с. Не извольте беспокоиться!»

Это был рай, несомненно; достоверность этого факта подтверждал и знакомый запах… Щукин оглянулся в поисках таинственных грибов, но потом одернул себя: «Мелочи!… Не пристало генералу в раю суетиться.»

Они где—то здесь, однозначно. Наверняка, под столом.

«Серый!»

«Да, барин?…»

«На воздух хочу. Коня седлай!»

«Может, колясочку велите заложить? Куда ж вы, с устатку—то, в стремя не попадете…»

«Ма—алчать, сучий сын!!! Ладно… Коляску подавай…»

Лишь на морозе, укутанный в медвежью доху, генерал успокоился, прикурил от поднесенной зажигалки.

Серый впереди, на козлах, колыхался во тьме, вяло помахивая длинным кнутом. Яблочный мерин бежал резво, не нуждаясь в понукании, от него шел белый пар, оседая изморосью на боках и крупе. Над головою висела тонкая январская луна, трескучая ночь была темна, тиха и безбрежна…

«Я ехалааа—а—а домоо—о—о—й!!! – заорал Щукин в восторге. – Душа была полна—а—а!!!!! Выхожу один я дорогу, сквозь туман тернистый путь… блестит… АААА! Серый! Утки—и—и!!!»

Мимо прошелестела стая жирных уток – видимо, на юг. Эх, стрельнуть бы сейчас! А ружье—то на стене осталось…

«Держите ружьецо—с!… Знал, что пригодится. Тпрр-р-р… Стой, лихоимец!»

Ай да Серый! Вот что значит – выучка.

«Что за дробь?»

«Пятерочка, ваше блдие! Самый цимус.»

«А прошибет?…»

«Не сумлевайтесь…»

Подполковник взвел оба курка, поднял ружье вверх, крепко зажмурился и выпалил дуплетом куда—то в небо…

…А затем ночь прорезал леденящий вопль: «Убиииили—и—и—и!!!…»

Занудный сентябрьский дождик обложил рассвет и моросил, моросил, не прекращая.

К полудню у подъезда остановилась «Газель». Из нее вылезла усталая женщина. Она тревожно взглянула вверх, на окна, и увидела, как высоко над крышей кружится большая странная птица. На ворону было не похоже.

…Очнулся Щукин с трудом, словно вынырнул из болота. Во рту стоял омерзительный, устойчивый привкус дерьма. Бац – а Ангел, сволочь, тут как тут, рядом сидит, лыбится красными губами. Но сидит скромно так, в ногах, и с кем—то там сюсюкается…

Подполковник попытался вспомнить, что делал вчера, впускал ли кого в избу, но не смог. Ангел тем временем нагнулся и пробормотал что—то ласковое – Щукин со страхом увидел, как серая когтистая лапа месит холку маленькому овчаренку, а тот жмурится и хвостом виляет… Хотел позвать щенка, рот уже открыл, да забыл, как зовут. Вспоминал, напрягался, чуть башка не лопнула – не вспомнил.

Тем временем веселому щенку надоели чужие ласки, и он подбежал к хозяину, лизнул в свесившуюся руку… По пальцам ток пробежал, а Щукин заорал вдруг в ужасе – Ангел начал меняться на глазах, раздуваясь в кошмарного черного монстра; и вот уже заполнил собой полкомнаты. Задыхаясь, Щукин неуклюже скатился с кровати и почувствовал, что с трудом управляет своим телом. Бежать, драться – не мог; значит, спасенья не было, а монстр все разрастался, становясь дымчатым, всепоглощающим… Крылья задевали стены, когти вытянулись и извивались, а огромные красные губы свернулись воронкой, нацелились на него… Сейчас засосут махом…

И подполковник скрючился уже в клубок пропащий, забился за тумбочку, но тут заметил какой—то костыль под кроватью. Протянул свое щупальце, хвать – а это приклад от винтовки. Да, была у него винтовка. Засунул, наверное, вчера…

Смерть монстрам!!!

Ангел мгновенно съежился до нормальных размеров, ручками человеческими замахал, запищал жалобно, и хоть дернулось больное тело подполковника, но с двух метров промахнуться было никак нельзя.

…Соседка, заглянувшая к Щукину, умерла сразу, не успев пожурить его за незапертую дверь и предупредить, что едет жена. Убийца выронил из ослабевших щупалец оружие и зажмурился, силясь отгородиться веками от страшной картины. Мозги его с трудом прояснились, но с осознанием происшедшего вновь заволоклись туманом ужаса. И уже не хотелось выходить из этого тумана, а плыть и плыть, чтобы не трогали, не ругали, навсегда оставили в зелено—белом покое.

«Для покоя есть только одно средство – девятая пуля…» – шепнул кто—то рядом. Подполковник посмотрел на свои руки, обретшие вдруг человеческую форму, и почти деловито отсоединил приклад, чтобы не мешал. «Я ехала домо-ой… Двурогая Луна—а—а…»

Луна дрогнула и упала, в душе разбился хрупкий сосуд и разлилась густая Апатия, безразличная к происходящему, слегка печальная перед расставанием. Какая—то давно ускользнувшая мысль прорвалась в последний момент – вспомнил! Девять жизней бывает только у кошек, а людям предназначены девять кругов Ада.

«Прости уж меня, Машенька…»

И заметался Щукин в замкнутом пространстве, слыша непривычные крылья за спиной. До первого круга еще далеко, целых девять дней… Выпить с кем бы, что ли?

…Из «Газели», потягиваясь, выпрыгнул заспанный мужик, мрачно взглянул на небо, поежился и пошел отстегивать тент. На тротуаре стали появляться ведра, банки, мешки… Женщина раскрыла зонт.

Она почему—то нервничала.

Вновь посмотрела наверх – дождь не прекращался, но птица упорно кружила, словно поджидала кого—то. Неожиданно над крышей появилась вторая птица, такая же огромная и нелепая. Они сделали ноль над домом и полетели куда—то, постепенно растворяясь в сером рассвете.

Октябрь 2001 г.

Странная женщина

…Оленевод Бельдыев и думать не думал, что я появлюсь в этом затерянном раю, а я знать не знала, что повстречаю на своем болотистом пути Бельдыева. Но мир тесен! И мир этот не где—нибудь на Чукотке, а тут, у нас, прямо под боком, милая сердцу зеленая ненетчина…

Тиман – очень странное место. Его часто сравнивают с оазисом среди пустыни, а я считаю, что Бог когда—то обронил в тундру алмаз… Нес он его явно в другое место, да плюнул: лень нагибаться! – так все и оставил. В маленьком скучном поселке Индига, куда меня доставил вертолет из Нарьян—Мара, я позавтракала и пообщалась с начальством. На катере меня отвезли до Выучейского, и вот, наконец, я осталась одна… Вообще—то, по договору, до ближайшего кораля меня должен был доставить вездеход, но водила неожиданно запил вмертвую.

Шагаю я медленно, ощупывая палкой путь. Рюкзак прижал крылья к спине, а тяжелый августовский туман над болотами сильно сократил обзор. Мошка отскакивает, едва подлетев – лицо жирно смазано антигнусным молочком, губы перекатывают вялую травинку, и горечь химии иногда попадает в рот. Тогда я громко ругаюсь и сплевываю, как мексиканский мачо, увидевший соперника… Но здесь никого нет. Узкая тропа, протоптанная местными рыбаками, бодро вьется вдоль реки, уводя меня на юг, к Тиманскому Камню, туда, где поют варакушки…

Дикая спокойная Индига кишит краснорыбьем, но мне совсем не до вкусностей – работа, короткие сроки. Всего две недели на то, чтобы понять, насколько широко в этой части Малоземелья расплодились волки. Точно выяснить их численность невозможно, узнать хотя бы нынешний ареал – по байкам местных, по следам на водопоях, по вечерним наблюдениям здоровенный бинокль.

…Задумавшись, я проморгала тропу. В какой-то момент ее затоптали и размесили многочисленные следы кочующих оленей, и куда теперь идти? Река осталась слева, она теперь не ориентир. А до заката надо успеть добраться хоть до какого—нибудь жилья, потому что палатки и спальника у меня с собой нет; лишний вес. Незаметно подкатился вечер, похолодало, и подумалось: а неплохо бы уже у костерка посидеть… С кружкой чаю… Я развернула карту, посмотрела на компас – кораль должен быть прямо по курсу, еще часа два ходу. Там, наверное, уже варят суп… Вперед!

Стало почти совсем темно, насколько это возможно на 67-ой широте, когда за спиной послышались бубенчики. Я с надеждой оглянулась: четыре оленя бойко несли по кочкарнику деревянные санки, на ящике восседал мужичок, вопя во всю глотку ненецкую песню. Олени, не нуждаясь в погонялове, весело пронеслись мимо, и не цугом, как я ожидала, а веером, словно кони с Большого театра. Сани почти поравнялись со мной, но мужик даже не остановился.