Борис Батыршин - Крымская война. Попутчики

• Название: Крымская война. Попутчики
• Автор: Борис Батыршин
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-95801-6

Министерство обороны Российской Федерации проводит масштабный эксперимент по изменению прошлого. В 1854 году на Крымскую войну должен отправиться батальон морпехов на большом десантном корабле.

Но что, если что-то пойдет не так и в воронку времени угодят попутчики – гидрокрейсер «Алмаз» и миноносец «Заветный» из 1916 года? Англо-франко-турецкое вторжение встретят не суперсовременные боевые корабли, а русские моряки и авиаторы с Первой Мировой. Смогут ли фанерные этажерки с малокалиберными бомбами причинить вред английским пароходофрегатам, а торпеды с миноносца отправить на дно французские парусные линкоры?

Морякам-черноморцам не впервой сражаться с врагом, рвущимся к Севастополю!

---

– С погрузкой ты один, князинька, управишься, – лениво отозвался Марченко. – Вон какой здоровенный, орудие можешь на палубу затащить без всякой лебедки, не то что гидроплан!

Прапорщик отличался завидным сложением, и это доставляло им обоим немало неудобств: тесная кабина «М-5», где сидеть приходилось бок о бок, как в авто, не рассчитана на таких богатырей. Зато Лобанов-Ростовский стрелял из «Льюиса» с рук, без упора, и отлично попадал в полотняный конус буксируемой мишени.

– …А странность такова: радиотелеграфист не может выудить из эфира ни единого сообщения. Говорит, тишина первозданная, ни единой передачи – одни помехи, будто до изобретения господина Маркони. Такие-то дела, судари мои…

– Господин лейтенант, вашбродие!

Эссен обернулся. Перед ним стоял взмыленный капитанский вестовой.

– Лейтенанта фон Эссена требуют на мостик! – отрапортовал он.

Авиатор кивнул собеседникам и заторопился к трапу.

– Ну вот и поговорили… – раздосадованно сказал Малышев. – Вы уж, Реймонд Федорович, как освободитесь, пожалте назад, обсудим, с каким соусом употреблять эти странности…

Командир «Алмаза» был озадачен. Алексей Сергеевич Зарин нервно прохаживался по мостику, и Эссен заметил, что капитану первого ранга жарко в мундире зимнего образца. Упрямо лезущее в зенит солнце припекало, а летний гардероб остался на берегу. Держать на судне – зачем? Только сукно портить в черноморской сырости.

Фон Эссен вскинул руку к фуражке, чтобы доложиться по форме, но каперанг прервал его нетерпеливым жестом:

– Реймонд Федорович, голубчик, ваш аппарат еще на воде?

Эссен кивнул.

– Вот и отлично! – Зарин поправил пенсне. – Давайте-ка заправляйтесь и слетайте быстренько, оглядитесь. К норду, миль на двадцать, и обратно. А то штурманец наш что-то озадачен…

И кивнул на юного мичмана, второго штурмана гидрокрейсера.

– Но как же так, Алексей Сергеич! – попытался протестовать фон Эссен. – У меня один цилиндр сдох, надо мотор перебирать!

– А вы на восьми, голубчик, на восьми! Вы ведь на своем «Гноме» прямо в полете зажигание в цилиндрах по одному отключаете, чтобы обороты понизить? А снова они не всегда запускаются – свечи зальет или замаслит, – так что вам на неполном комплекте цилиндров летать привычно. Да и недалеко. В случае чего дадите ракету, «Заветный» вас подберет.

Эссен выдохнул: «Усть!» – и слетел по трапу, едва касаясь подошвами вытертого до блеска металла.

IV

Полтора часа после Переноса, ПСКР «Адамант», майор ФСБ Андрей Митин

Сторожевик береговой охраны, пусть даже и самый современный, – это не эсминец и не корвет; в проект 22460, шифр «Охотник», не закладывалась возможность использовать его как корабль управления. В кают-компании «Адаманта» было тесно. Кондиционер не справлялся; через открытые иллюминаторы лился теплый воздух, и это лишний раз напоминало присутствующим о положении, в котором они оказались.

Только что на дворе был февраль. А тут – хоть напяливай футболку и шорты!

* * *

Груздев закричал: «Уводите корабль, аномалия!» Яростные порывы ветра сорвали с физика шляпу, растрепали остатки шевелюры и жидкую, на испанский манер, бороденку. Он походил на инженера Гарина, впервые увидевшего на горизонте Золотой остров – разве что постаревшего лет на тридцать. Лихорадочный блеск в глазах, побелевшие костяшки пальцев, сжимающих леер, старческий голос, изо всех сил пытающийся перекричать рев безумного, как в первый день Творения, смерча: «Прочь!.. скорее… аномалия!..»

Андрей опоздал на долю секунды. «Адамант» положило на борт, майор прыгнул, но пальцы лишь скользнули по пиджаку: профессора оторвало от леера, и с тошнотворным звуком – будто на жестяной стол бросили кусок сырого мяса – впечатало спиной в стойку прожектора. На одно неуловимое мгновение перед ударом Андрею показалось, будто профессора окутала паутина лиловых то ли нитей, то ли молний – и все исчезло в апокалиптическом сиянии воронки…

* * *

Сейчас Груздев лежал без сознания в медчасти. Кроме переломов и неизбежной контузии внутренних органов, корабельный врач констатировал серьезное сотрясение мозга. Когда Андрей спросил: «Когда можно будет с ним поговорить?» – доктор посмотрел на майора как на сумасшедшего и ответил: если профессор вообще когда-нибудь заговорит, это уже будет редкая удача. На которую лично он бы не рассчитывал.

Научную часть проекта представлял бледный от ответственности двадцатисемилетний инженер Валентин Рогачев. Он не слишком разбирался в хронофизических нюансах; обязанностью Валентина было поддерживать в работоспособном состоянии научную аппаратуру, смонтированную на ПСКР. Этим он и занимался, пока сторожевик не накрыл лиловый смерч.

С тех пор прошло около часа. Инженер и корабельные техники из сил выбились, приводя аппаратуру в работоспособное состояние. На «Адаманте» вырубилась вся электрика, все компьютеры; Фомченко, воспринимавший все по-военному прямолинейно, заорал что-то об электромагнитном импульсе, и Андрей похолодел, сообразив, что генерал имеет в виду последствия ядерного удара. Но горизонт чист, ни титанических столбов пара, ни зловещих грибовидных облаков. Приборы постепенно оживали, и тут-то и выяснилось, что эфир – все диапазоны до единого! – девственно-чист. Ни коммерческих радиостанций, ни сотовых сетей, ни сигналов ДжиПиЭс и ГЛОНАСС, ни сигнатур военных радаров, ни транспондеров авиалайнеров. Радиоэлектронная начинка «Адаманта» была на уровне – НРЛС «Наяда», «Балтика-М», система радиоразведки «Сектор», – но вся эта хитрая машинерия не показывала ничего. НИ-ЧЕ-ГО. Пусто. Ноль. Зеро.

– Вынужден предположить, что комплекс «Пробой» сработал в нештатном режиме. В результате мы оказались на месте кораблей, которые должны были отправиться в прошлое. Но вот куда именно мы попали – пока неясно. Вам слово, товарищ старший лейтенант…

Штурман «Адаманта» откашлялся:

– Товарищ генерал-лейтенант, я пока мало что могу сказать. Ясно только, что это Черное море и, скорее всего, август – судя по температуре воды и высоте солнца над горизонтом. Спутников над нами нет, точнее определиться не получится. Связи тоже нет, впрочем, об этом вы знаете…

Командир сторожевика, капитан второго ранга Кременецкий, нахмурился.

– А как насчет секстана? Надеюсь, вы не разучились им пользоваться?

Штурман поморщился.

– Определиться по солнцу мы не можем, нет должным образом настроенного хронометра. То есть он есть, конечно, но доверять его показаниям нельзя, как и всем остальным часам на борту. Во-первых, в момент… хм…

– «Аномалии», – торопливо подсказал инженер.

– Да, в момент «аномалии» все часы – механические, кварцевые, компьютерные таймеры – остановились. А какие не остановились – сбились и показывают теперь температуру прошлогоднего снега. К тому же не стоит рассчитывать, что местное время в точности синхронизировано с нашим. Пока наблюдаем обратную картину: перед аномалией на часах было примерно шестнадцать двадцать; здесь же, если судить по положению солнца, около полудня. Мы, собственно, и выставили одиннадцать ноль-ноль, надо же с чего-то начинать.

– Вообще ни черта не понятно, хрень какая-то! – снова встрял инженер. – Особенно с компьютерными таймерами: они же с памятью. Ну, упал кварцевый резонатор на какие-то мгновенья, но потом-то он должен был снова воткнуться! Если же все обнулилось… тогда вся или почти вся инфа с компов должна была слететь. Но нет, обломитесь – я прогнал одну прогу, наши базы вроде нетронуты…

Фомченко скривился – Валина лексика его раздражала.

– Так что нам остаются только звезды, – закончил штурман. – Если погода будет благоприятствовать – к двадцати четырем-ноль-ноль смогу сказать что-то определенное.

– Нам что, еще тринадцать часов ждать? На хрена тогда эта ваша электроника?

– Объективные причины, тащ генерал-лейтенант! – развел руками Каменецкий. – Старший лейтенант прав, раньше никак.

– Ладно, подождем, раз никак, – буркнул Фомченко. – Пока предлагаю исходить из того, что мы оказались… м-м-м… как там было, по плану экспедиции?

– Второе апреля 1854 года, траверз Балаклавы, товарищ генерал-лейтенант! – поспешил отозваться Андрей, которому, очевидно, и предназначалось начальственное «…м-м-м?». – Но погода не апрельская, сами видите. Лето, может, ранняя осень. Да и с местом не все понятно. Вот, Геннадий Иванович…

– Так точно! – откликнулся штурман. – Программой предусмотрена точка выхода в пятнадцати милях от крымского берега, в наших территориальных водах. На таком расстоянии локатор показал бы контуры суши. Но их нет, это я ответственно могу заявить. А значит, как минимум место – не то.

– Не то, значит… – покачал головой Фомченко. – Ну, этого следовало ожидать, раз уж такая… аномалия.