Василий Лягоскин - Серая Мышка. Второй том о приключениях подполковника Натальи Крупиной

• Название: Серая Мышка. Второй том о приключениях подполковника Натальи Крупиной
• Автор: Василий Лягоскин
• Жанр: Русское современное

Рухнула страна; ушла в небытие ее тайная служба. Подполковник КГБ Наталья Крупина, агент три нуля один, решила, что ее служба закончилась. Что новой России она не нужна. Но судьба таких, как Наталья, Серая Мышка, предопределена. Они рождаются, чтобы служить Родине; чтобы противостоять ее врагам – в каком бы обличье они не предстали. Военно-морской флот Японии и таинственный клан якудза; тайный клуб американских миллиардеров и колумбийские наркобароны… Трепещите – Серая Мышка на тропе войны!

---

И Кин вдруг одобрительно улыбнулся и заговорил. Теперь часть его слов Николаич понимал, а еще за спиной Асука торопливо переводила, сообщая русскому мастеру, что глава доволен Николаичем-сан, что их ждут еще великие дела и, наконец, что недалек тот день, когда он, русский мастер, станет полноправным членом клана. И даже пообещал, что сам приложит свою руку к этому действу. По залу опять пронесся незримое дуновение самых разных чувств, среди которых главной была зависть. Сам же Будылин ощутил вдруг, как в сердце кольнула ледяная игла, а спине вернулись годы, которые он сутулился у токарного станка. Она словно закостенела, и когда Асука ощутимо пихнула его в спину крепким кулачком: «Кланяйся, идиот! Благодари за великую честь!», – Николаич смог только наклонить голову.

Но Кина уже не интересовал человек, застывший перед ним. Глава клана словно не видел ни его, ни Асуку; его взгляд насквозь пронзал живую плоть и искал теперь в зале других – счастливчиков или, напротив, бедолаг. Николаич не стал дожидаться, когда японка потянет его за рубаху.

– Да и рубахи-то сейчас нет, – отстраненно подумал он, поворачиваясь к дверям.

Он шагнул мимо Асуки, чьи руки были заняты его одежкой, и почти побежал к выходу, из зала, где ему стало трудно дышать. Японка догнала мастера уже за дверью, где и сунула ему небольшой комок хлопчатобумажной ткани – рубаху с майкой. Ее взгляд сейчас выражал и злость, и обиду – на него, русского мастера, за то, что не дал лишнее мгновение постоять рядом с великим Кином, подышать с ним одним воздухом. Но уже через несколько мгновений ее лицо стало опять бесстрастным; обычным, каким было даже в постели. И Асука, не дожидаясь вопросов Николаича, принялась объяснять, в чем именно будет заключаться великая милость.

– Все члены клана, если вы, Николаич-сан, видели, имеют татуировку. Дракон – вот кто покровительствует нашему клану.

– Однако у тебя никакой татуировки нет, – невольно усмехнулся Будылин, которому были хорошо известны все уголки ладного женского тела.

– Теперь есть, – лукаво улыбнулась японка, намекая на то, что раньше такой знак отличия для ее тайной миссии был совершенно невозможен, – могу сегодня ночью показать.

– Не хочу, – сурово отказался Николаич, вызвав еще одну улыбку Асуки.

– Так вот – в самое ближайшее время тебе сделают такое тату.

– Даже если я этого не хочу?

– А кто вас, Николаич-сан, будет спрашивать, – искренне удивилась женщина, – после того, как свое слово сказал глава клана? Кстати, именно он, своей рукой выколет глаза дракона на вашей спине – и это будет величайшей милостью, которая только возможна для рядового члена клана.

Будылин спорить больше не стал; говорить о том, что никаким членом ему быть не хочется, с Асукой было бесполезно – она ничего не решала. Не знала она и о тех великих делах, которые обещал ему Мин. Холодная игла снова кольнула в сердце, и мастер побледнел. Вот теперь японка встревожилась. Видимо, за Николаича она отвечала головой, и для нее не важно было – как потеряет русского мастера клан, от руки подосланного убийцы, или от банального инфаркта. Она тут же потащила Будылина в автомобиль, а потом – после совсем короткой поездки – в дом. Дальнейшая процедура была отработана давно – легкий, но очень вкусный ужин; ванная с обязательным релаксирующим массажем; наконец, общая постель, в которой продолжился массаж, теперь уже обнаженным телом – и не более того, чтобы там не говорили маститые врачи о профилактике сердечно-сосудистых заболеваний регулярным сексом. Акура, на что она была заполнена клановыми предрассудками и инструкциями бойца-охранника экстракласса, оставалась прежде всего женщиной. И сейчас почувствовала, что нельзя переступать грань, которая навсегда сделает Николаича врагом и ее, и всего клана Тамагути.

Великим делом, что обещал русскому Мин, оказалось все тот же сокайо. Шантаж – но уже не своего собственного правительства. Как оказалось, империя вовсе не жаждала крови или свободы главы клана Тамагути, или какого-то другого. Якудза так тесно были интегрированы в экономику Японии, что выдрать их из ее тела можно было только с плотью и кровью. И смертями многих людей, конечно. Это никому не было нужно – в стране Восходящего солнца. А вот за ее пределами… В чем-то дела клана пресеклись с интересами самой могучей империи – американской. Именно с их подачи правительству и пришлось на время ограничить свободу Кина. Теперь глава решил предоставить Соединенным Штатам свершить обряд юбитуме – отсечь от своего жирного тела один палец.

Николаич не присутствовал на совещании, где решалось, какой именно «пальчик» предложат американцам отрубить. А может, такого совещания и не было вовсе. Может, Кин просто вызывал какого-нибудь невзрачного скучного бухгалтера и повелел ему рассчитать, сколько будет стоить такой «пальчик» как часть тучного тела экономики США. И бухгалтер, как видимо, не подкачал. Эту цифру словно специально озвучили. Десять нулей с пятеркой – ровно пятьдесят миллиардов долларов; эта цифра появилась в очередном номере «Тамагути-гуми Шиипо».

Николаич только головой покачал, когда торжествующая Асука принесла ему этот журнал, на развороте которого не было ничего, кроме этих одиннадцати цифр. У клана якудзы, которая во всем мире воспринималась как бандитская подпольная организация, был свой вполне легальный журнал, в котором помимо всего прочего публиковались хайку и статьи о рыбалке.

Объект, который был намечен к уничтожению, поначалу Николаичу ничего не сказал. Незнакомое слово Йеллоустоун заставило ледяную иглу кольнуть в сердце много сильнее; мастер понял, что опасность угрожает теперь уже не только ему самому и какому-то количеству американцев, обидевших главу клана, но и, быть может, всей планете, всей цивилизации.

– А значит, и Клавдии, и Верке с Серегой. И Витьке, – вспомнил он про внука, которого никогда не видел.

Он решительно замотал головой:

– Нет, этого я делать не буду!

Николаичу словно специально подбросили подборку материалов о спящем супервулкане на территории Соединенных Штатов. О той громадной силе, что дремала под каменной подушкой. Были даже картинки – во что превратится Земля, если этот гигантский вулкан проснется. Теперь такие термины, как «ядерная зима», «исчезновение биологических видов» жили внутри него; воспринимались как нечто уже не фантастическое, а вполне реализуемое. При его, Виктора Будылина, непосредственном участии.

– Нет, этого я делать не буду, – повторил он, выпалив резкие слова прямо в лицо улыбчивого очкастого японца.

Этот человек отвечал за компьютерную обработку всех данных, и теперь требовал показать два участка на карте Земли.

Николаич переместил палец с юго-востока США, где и находился Йеллоустоунский национальный парк, на вторую точку, на Европу, где тоже предполагался скорый катаклизм.

– А этих за что?

Японец только пожал плечами. Он если и мог поделиться чем-то с Будылином, так только своей догадкой. Он ее тут же и озвучил, напыжившись от важности, словно действительно был посвящен в важные тайны.

– Европе достанется как пример – пусть Америка убедится, что мы не шутим, что у нас действительно есть сила, способная поменять местами горы и океанские впадины. А потом – когда все, а особенно американцы, будут готовы нас слушать, мы только чуть-чуть дотронемся до этого самого супервулкана. Заставим его немного поворчать – и не более того.

– Как же, – невольно поежился Будылин, – разбудите дикого зверя – разве он ограничится ворчанием?..

С первым этапом все пошло не так, как планировали. Однако Такео, так звали очкарика, который теперь общался с Николаичем практически каждый день, все равно светился радостью. Он, несомненно, стремился сейчас сблизиться с русским, чтобы и его – пусть опосредствованно – тоже коснулась милость главы клана. Встречались они в лаборатории; в домик, где поселили русского мастера, никому, кроме Асуки и охранника-суперколобка, входить не разрешалось. А здесь – в царстве компьютеров – именно Такео был царем и богом. Сейчас он потыкал пальцами в клавиатуру и показал на осветившийся большой экран, явно довольный собой:

– Смотрите, Николаич-сан, – вскричал он, что для обычно невозмутимых японцев было признаком небывалой взволнованности, – это мы! Это мы сделали!

– Мы?! – изумился Будылин, – да ты в своем уме, парень?

Действительно, невозможно было поверить, что катаклизм, картинки которого мелькали на экране, мог быть вызван далеким крушением очередной скалы в океане. Это была впечатляющая картина наводнения. По дорогам, превратившимся в реки, пытались плыть автомобили. Какие-то люди в форме, скорее всего спасатели, снимали с крыш других – насквозь промерзших; зачастую жмущихся к черепице в одной нижней одежде. Мелькнула цифра – пятьдесят – и Николаич вдруг понял, что это число жертв наводнения, обрушившихся на Европу. Но игла в сердце не кольнула, потому что голова отказывалась верить, что это именно с его подачи погибли люди; женщины и дети. А японец рядом кликал мышкой и с явным удовольствием перечислял: