Елизавета Дулькина - Позволяя себе быть. Сборник записей из дневника, эссе и рассказов

• Название: Позволяя себе быть. Сборник записей из дневника, эссе и рассказов
• Автор: Елизавета Дулькина
• Жанр: Биографии и Мемуары

«Этот сборник – попытка облечь в художественный текст мой поиск Пути к Себе. Это записи, которые я вела с окончания школы и которыми я могу свободно поделиться в надежде помочь своими мыслями и откровениями другим на их Пути к Себе. Этим сборником я совершенно не претендую на звание гуру, наставника или учителя, потому как уверена, что, позволяя себе Быть, каждый человек становится своим собственным гуру, наставником и учителем».

---

В один из прекрасных майских дней, пропитанных пылью большого города и радугой после грозы, Ветру пришлось отлучиться от своего друга, пока тот спал. Вернувшись, он обнаружил, что Одуванчик стал белёсым, почти прозрачным… Это означало неминуемое приближение расставания. Одуванчик же не грустил и говорил Ветру лишь одно: «Я улечу в небо! Я узнаю, что такое летать! Ведь ни одни цветы не умеют, как мы, дети Солнца, парить в вышине! И тогда я почувствую то, что чувствуешь ты всю свою вечную жизнь! Это ведь так прекрасно!!!» А Ветру оставалось только считать секунды и минуты…

В этот же день родители решили сводить свою доченьку в парк. Она слишком долго проболела, и им хотелось, чтобы она снова начала улыбаться. Как раньше.

Поиграв с ребятами, разодрав до крови коленки, Девочка совсем опечалилась. И тогда отец вспомнил, что в парке есть поляна и, должно быть, сейчас там полным-полно одуванчиков. Оставив доченьку жене, он отправился на поляну. Действительно, почти вся она была усыпана этими цветами, и при малом порыве ветров, вверх уносились части пушистых белоснежных шляпок. Опасаясь нарушить покой всех одуванчиков, он сорвал крайний, божественно искрящийся светом и теплотой Одуванчик. И, собираясь сделать доченьке сюрприз, отвел руки с цветком за спину…

Заметив это и зная, что повлиять на решение людей он не может, Ветер сделал свой выбор. В последний раз он видел своего Одуванчика таким. Теперь ему предстояло самое страшное… Ветер, с умилением улыбнулся другу и… дунул, что есть мочи!.. Он освободил Одуванчик от расправы людьми, жаждущими увидеть полёт его друга…

Всё лето, осень и зиму Ветер не мог работать. Он истратил последние силы в тот миг… В тот миг, когда его друга не стало…

И лишь в следующую весну он понял, что одуванчики тоже бессмертны, увидев вновь цветущую поляну в городском парке… И Солнце нежно дарило своё тепло в эту весну, когда Ветер лишь наблюдал за этим волшебством вечности незасыхающих жёлтых цветов… И вспоминал своего друга, что искренне хотел быть бессмертным, как Ветер, летать, как Ветер… Только теперь Ветру было всё равно. Он лишь знал, что без Одуванчика его бессмертие бессмысленно.

Статья «Конформист как жертва социализации»

НА ПРИМЕРЕ АНАЛИЗА ПОВЕСТИ «ТИХАЯ ЛЕНА» Г. СТАЙН

ВЕСТНИК НАУЧНОГО СТУДЕНЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА ПЕДАГОГИЧЕСКОГО ИНСТИТУТА СГУ ИМ. Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКОГО

Под социализацией мы подразумеваем процесс развития человека во взаимодействии с окружающим его миром (Мудрик А. В. Социализация человека: учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений. М., 2006).

В сущности процесса социализации существует внутреннее противоречие между степенью приспособленности человека к обществу и степенью его же обособления от общества. Тогда любого человека мы можем рассматривать не только как субъект и объект социализации, но и как её жертву, в той или иной степени. Например, конформиста – человека, полностью приспособившегося к обществу и не способного в определенной мере противостоять ему.

…Так и Лена Майнц, привезенная из Германии своей тетушкой в Бриджпойнт, Америку, не смогла противостоять мнению других людей, а точнее так и не смогла взять на себя ответственность за собственную судьбу, неслучайно и название повести «Тихая Лена». Итак, как же именно сложилась её судьба и почему мы считаем эту девушку жертвой?

Следует оговориться, что из текста повести мы не знаем, когда именно происходят события, но смеем предположить, что это начало 20 века.

Что мы можем сказать о детстве Лены? О ее взаимоотношениях в родном доме, о том, как к ней относились в семье, как ее воспитывали родители? А знаем мы лишь только, что семья Лены была большой, как пишет Г. Стайн: «восемь человек детей, и пять из них, из восьмерых, были девочки. <…> Лена была вторая по счету девочка в этой большой семье. <…> Лена была в семье не самая-самая. Она всегда была вроде как в полудреме и не здесь. Работница она была хорошая и безотказная, но даже и доброй работой разбудить ее не было никакой возможности». И вот, когда девушке исполнилось 17 лет, к ним приехала погостить ее тетя, миссис Хейдон, которая со всей присущей ей заботливостью и добротой, желанием как лучше, придумала забрать Лену к себе в Бриджпойнт, дать ей «шанс»: «Лена могла бы сперва пойти куда-нибудь в прислуги и научиться по хозяйству, а погодя, когда войдет в возраст, миссис Хейдон нашла бы ей хорошего мужа. И потом, Лена была такая тихая и скромная, что никогда не станет делать на свой лад. И потом еще, миссис Хейдон при всей своей суровости была мудрая, и она чувствовала, что в Лене что-то есть». А что же сама Лена? Хотела ли она перемен в свои-то 17 лет? «Лена хотела уехать с миссис Хейдон. Лене в Германии не очень нравилось. И дело было не в тяжелой работе, а в грубости. В здешних людях не было обхождения, и мужчины, развеселясь, делались буйные и тогда принимались лапать ее и отпускать грубые шуточки. Они были славные люди, но все это было как-то неприятно и нерадостно. По правде говоря, Лена и сама не очень понимала, что ей в Германии не нравится. И не очень понимала, почему она все время как в полудреме и не здесь. Она не знала, будет ли там, в Бриджпойнте, как-то иначе»… А что же родители? О них конкретно нет ли слова, только лишь пометка, как бы на полях, что «все хотели, чтоб поехала Лена», ведь тетя могла увезти любую из пяти девочек.

Так перед нами вырисовывается картина событий: Лена, не совсем знающая жизнь, не мечтающая, но и не приземленная, вечно в той самой «полудреме», тихая и терпеливая, совсем молоденькая, отправляется совсем в чужую страну – да что там! – на другой континент, в Америку, со своей тетей миссис Хейдон, которая решила дать ей «шанс»…

Тетя приезжала не одна, а со своими дочерьми, которые «только-только стали барышни, так что выдать племянницу, Лену, замуж – была поэтому для миссис Хейдон главная забота». И как же они отнеслись к Лене? Для начала скажем, что вся затея-поездка в Германию сразу не вызвала у них особого интереса. Более того, они считали себя выше всей этой немецкой родни, никого не могли терпеть и поражались, как вообще мать может общаться с этими людьми! А уж как они не хотели, чтобы миссис Хейдон вообще связывалась с этой родней! Стоит ли удивляться, что им «было как против шерсти, что мама взяла с собой Лену. Им не хотелось, чтоб у них была двоюродная сестра, которая ничем не лучше ниггера»… Но смелости сказать все матери они не имели, так что им только и оставалось, что ненавидеть Лену. По-тихому.

«Лене в пути было очень плохо. Она думала: всё, еще и не доедут, а она умрет. Ей было так плохо, что даже не было сил жалеть, что поехала. Есть она не могла, стонать не могла, а только была вся белая и напуганная до смерти и думала, вот-вот она умрет. Она ни совладать с собой не могла, ни сама за собой ухаживать. Просто лежала, где положили, бледная и напуганная, и слабая, и больная, и уверенная, что вот-вот она умрет».

Такое состояние героини еще повториться. Но об этом позже. Сейчас же стоит сказать, что это, на наш взгляд, самое важное место во всей повести. Именно здесь обнажается душа Лены: как эта девушка вообще относилась к себе, своей жизни, как она боролась за себя и свою жизнь. Никак. Ее характеристика «тихая» происходит именно от этого. Она была тихой, кроткой, потому лишь, что боялась всего и сразу. Но главное – боялась заглянуть в себя. У этой девушки, как мы видим в повести, ни разу не было моментов саморефлексии. Она ни разу не обратилась к себе, не задумалась, чего она хочет, а чего – нет. И именно на этом играли все окружающие ее в дальнейшем люди. На том, что она не имела собственного мнения. Кроме лишь того мнения, видимо, что ей не полагается это самое собственное мнение. Выросшая в большой – немаловажно, немецкой! – семье, в ней не было и доли сомнения правильно ли то, что говорят другие. Да и зачем? Как мы знаем, она всегда была как бы не здесь, как бы в полудреме. А когда ты в полудреме, то не понимаешь, реально ли происходящее, тогда тебе и не хочется думать, размышлять, ведь вдруг это настоящее окажется нереальным…

Так и что же было дальше, после корабля? А дальше было вот что: Лена стала работать прислугой, как этого и хотела тетя: «Место Лене попалось очень хорошее. Там была хозяйка, приятная и не слишком строгая, и детишки, и Лена им всем была по душе. Там была еще кухарка, которая часто бранила Лену, но терпеливая немка Лена не слишком от этого страдала, к тому же добрая женщина, хоть она была и нудная, бранила Лену, в общем, для ее же пользы». Когда же Лена выходила гулять в парк с младшенькой, то виделась с другими девушками, собиравшимися в парке гулять с детьми. Они были не прочь подшутить над Леной, из-за чего у нее от этого внутри «свербело, но не сильно». По выходным воскресеньям Лена ездила к тете. Она не совсем понимала, зачем ей ездить, но раз уж было так надо, то она ездила. Не задумываясь… У тети никто ее не любил. Младшая сестра и мистер Хейдон считали Лену глупой, избалованный матерью врунишка брат «вел себя с ней безобразно». Только миссис Хейдон проявляла интерес к судьбе Лены. Она также звала ее на вечеринки, где знакомила с разными «немецкими мамашами» и «говорила, какая Лена расчудесная». И в течение четырех лет, как Лена жила в Америке, миссис Хейдон все-таки нашла ей подходящую партию – портного, американского немца, работающего у своего отца Германа Кредера, «человека мягкого и робкого десятка», во всем слушающего отца с матерью. Но… Вопреки тому, что миссис Хейден и родители Германа договорились обо всем и назначили свадьбу, сам Герман не горел желанием жениться, пусть и выполнял обычно волю отца и матери. И… он сбежал накануне свадьбы к своей сестре в Нью-Йорк. Конечно, отец все равно его нашел и уговорил жениться, но каково было нашей тихой Лене, когда она поняла, что подвела тетю, что ее, Лену, «бросил жених», что «для девушки позорное пятно и для любой порядочной семьи, и тут уже ничего не поделаешь»… Ей пришлось выслушать всю тираду-обвинение от тети, хотя она была привыкшая к тому, чтобы ее критиковали. А точнее она просто была в полудреме, так что не очень-то и воспринимала происходящее. Она просто знала сейчас, что ее бросили и что это нехорошо… Лену утишали и те девушки из парка, которые любили шутить над ней и которые, пользуясь добротой и безотказностью Лены, брали у нее часто взаймы и не отдавали… Но Лена была всегда как бы не здесь, так что она этого попросту не замечала. Она не замечала и того, что не очень-то понимала, нужно ли ей замуж. Она снова, да, снова не понимала, хочет ли совершать серьезную перемену в своей жизни. Она просто повиновалась воле тети, плыла по течению, отдала ответственность за судьбу в чужие руки…