Ольга Шипилова - АНА навсегда: исповедь отличницы. Анорексия длиною в жизнь

• Название: АНА навсегда: исповедь отличницы. Анорексия длиною в жизнь
• Автор: Ольга Шипилова
• Жанр: Русское современное

История девушки, страдающей анорексией, рассказанная от первого лица. Ради худобы героиня проходит все круги ада, положив на жертвенный алтарь красоты любовь, карьеру, друзей, общение. Долгие годы девушка борется сама с собой, но, достигнув поставленной цели, понимает, что всю свою жизнь двигалась не в том направлении. Слепящие лампы реанимации, больничные стены, реабилитация и полная изоляция от окружающего мира. Роман рассчитан на широкий круг читателей.

---

Глава 3. Синдром отличницы

В начальной школе я неплохо училась. Обычно в конце года у меня было 2—3 «четверки». Этого мне вполне хватало, чтобы удовлетворить свои потребности в успехе и порадовать маму. Она часто подчеркивала коллегам на работе, что я не проблемный ребенок, со мной не нужно «корпеть» до ночи над уроками, принуждать к учебе и вытаскивать за уши со двора. Я никуда не ходила, все время сидела дома за уроками или перед телевизором. Оставаясь в полном одиночестве, я могла быть собой, мне нравилось это состояние полного покоя. Я читала книги, рисовала, училась готовить простейшие блюда. В школе у меня были подруги, с которыми складывались доверительные, теплые отношения. Но вне школы мы не общались. Я четко разграничивала еще с семи лет дружбу с девочками в школе и дружбу с собой наедине дома. К себе в гости я никого не приглашала, а на уговоры сходить к какой-либо подруге домой поиграть в куклы отвечала резким отказом. Я боялась улицы, пешеходных переходов, темных подъездов, незнакомых людей. Едва звенел последний звонок, как я быстрым шагом мерила серый асфальт от школы по направлению к дому, вихрем проносилась по бетонным ступеням многоквартирной девятиэтажки на свой третий заветный, быстро открывала дверь, потом еще быстрее захлопывала ее за собой и, наконец, могла выдохнуть. В школе за своей спиной я слышала, как ребята говорили, что я интересная девочка, но дикая. Дикость и боязнь города были обусловлены моими ранними детскими годами, проведенными в глухой деревне, где из друзей существовали лишь дед с бабушкой и ненавидящие меня двоюродные братья с сестрами.

Когда мама забрала меня из деревни и устроила в детский сад, я вела себя словно кошка, болеющая бешенством. Подойти ко мне могли лишь воспитатели, которых я знала, детей я вовсе сторонилась, проявляя агрессию к ним. Еще больше шокировала окружающих моя набожность. Если меня начинали упрекать в чем-то, я тут же пускалась в долгие размышления о каре господней, которая не заставит себя ждать, этим я так веселила воспитателей, что ровно через две недели стала всеобщей любимицей. Директор детского сада решила, что я одаренный ребенок, и раз за разом приглашала специалистов, чтобы те посмотрели на меня. Собиралась целая комиссия, дети шарахались от незнакомых людей в стороны, а я ходила за взрослыми хвостиком, показывая свои рисунки и декламируя стишки. Взрослых я любила больше чем детей. Меня усаживали на красный стульчик в центре группы и задавали вопросы на различные темы, я серьезно отвечала, размахивая в воздухе детской рукой, загибала пальцы, подсчитывала что-то в уме и если не знала ответа, с деловым, важным видом отвечала: «Эти истины мне незнакомы, все ответы у Христа, просите его и прощены будете!»

Постепенно я освоилась в своей дошкольной группе и смогла без стеснения общаться с ребятами. У меня даже появилась настоящая подруга Даша, которую я обожала и находила приятным, умным собеседником. Почти всей своей детсадовской группой мы оказались в одном классе, нареченным буквой «Г», и доучились до девятого. Мы с Дашей сидели за одной партой восемь лет, и мне тогда казалось, что наша дружба никогда не закончится. Даше была крупнее меня, я воспринимала ее как старшую. Но ей с каждым годом, проведенным рядом со мной, становилось все тягостнее. Даша имела потребность в постоянном взаимодействии с ровесниками. Она желала, чтобы общение протекало не только в плоскости школьных тем, но и виде девчачьей дружбы вне стен нашего класса. Этого я ей дать не могла, и постепенно Даша начала меня избегать, отдав свое предпочтение более гибкой и веселой однокласснице Наташе, живущей с моей лучшей подругой по соседству.

Я страдала, чувствуя, как теряю свою Дашу. Она была единственным человеком в школе, который помогал мне пережить потерю родного деда. Вместе мы справлялись с любыми трудностями: будь то дать отпор мальчишкам, подготовиться к урокам или гордо принять от одноклассников насмешки из-за крупной комплекции. Но именно сейчас, когда я решила начать свою новую жизнь, наладить отношения с коллективом и исправить оценки, Даша меня бросила. Я видела и раньше, как она все чаще меня сторонится, прячется. Мне трудно было в это поверить, я не хотела замечать очевидное. Все свое свободное время она проводила рядом с Наташей. Если я подходила к ним – они улыбались, вежливо отвечали на вопросы, но я понимала, что стала лишней. А потом Даша и вовсе начала холодно разговаривать со мной, даже забывая поздороваться. Я не понимала, в чем моя вина, за что она так со мной поступает? Я так нуждалась в ней! Мне столько нужно было ей сказать! Я так хотела, чтобы Даша помогла мне справиться с тяжелой ситуацией! Но она выбрала другую подругу, она меня предала! «Что со мной не так? – думала я. – Стоило уехать на похороны деда, как она тут же подыскала себе более подходящий вариант! Глупую девчонку, которая постоянно хохочет над Дашиными шуточками! Выходит, когда моя лучшая подруга вытирала мне слезы, у нее наготове был уже запасной вариант!» Я слишком долго оставалась в своей депрессии, и Даша заменила меня как ненужную отработанную деталь.

Однажды я не могла больше смотреть на них вместе, это было невыносимо, я решила бороться за нее. Я подошла к ним и стояла, молча, некоторое время, Даша обернулась. Ее лицо, такое близкое и знакомое, с рыжими смешными веснушками было бледным и серьезным. Прядь волос у пала на высокий утонченный лоб, губы сжались от злости.

– Даша, нам нужно поговорить, – тихо сказала я, схватившись за ее руку.

– Уйди! – громко прокричала она на весь класс, от чего все повернулись в нашу сторону. И принялась выдирать из моей ладони свою руку. Я не готова была ее потерять, я продолжала хвататься за ее пальцы. Она злилась, но даже такая рассерженная, она все равно еще оставалась моей.

– Даша! Как ты можешь так поступать, ты же сама говорила мне, что Наташа бестолковая!

– Ну и что! Уйди! – еще громче кричала Даша, наконец, высвободившись из моей мертвой хватки.

– Уйди?! И это все? Объясни что случилось! – я готова была встать перед ней на колени.

– Да, реально, отойди, пожалуйста! – протяжно заныла испуганная Наташа. Но даже в страхе глаза ее победно блестели, а рука лежала на Дашином плече.

Я, опозоренная перед всем классом, отошла и больше к ним никогда не подходила. Но легче мне не стало. Они всюду маячили перед моими глазами, словно издевались, я не могла выносить этого. Боль перерастала в ревность, а ревность в желание отомстить. Воплотить свою месть в реальность я могла лиши одним доступным мне способом – найти новую подругу. Но не простую девочку, а ту, с которой Даша мечтала дружить еще с детского сада. Этой очаровательной девочкой была наша одноклассница Аня – как что-то нереальное, эфемерное, безупречное. Отличница, умница, гордость всех учителей. Я чувствовала внутренний надлом в ней. Если моя Даша, заласканная с детства отцом и матерью, всегда оставалась собой довольна и не комплексовала по поводу лишнего веса, очередной тройки, сказанного и съеденного, то Аня была полной противоположностью.

Родители, весьма благополучные и состоятельные люди, воспитывали Анну в строгости, учили быть рассудительной, старательной и прилежной. В том же духе они воспитали и свою старшую дочь Ольгу, Анину сестру, которая уже оканчивала школу. Ане нужно было соответствовать ей. Часто учителя, изучая журнал, называли фамилию моей одноклассницы, она вставала из-за парты, заранее зная, о чем ее спросят: «Да, – говорила она заученными фразами, – Оля моя сестра. Да – родная! Да, я горжусь ей. Я постараюсь тоже окончить школу с золотой медалью. Нет, я никогда не запятнаю ее имени!»

Но чем больше Ольга делала успехов в учебе, тем труднее Ане становилось подтверждать свою состоятельность. Учителя их часто сравнивали, и моя одноклассница быстро поняла, что ей придется работать вдвое больше, дабы поддерживать статус фамилии прославленной на всю школу блестящими результатами своей умной, доброй сестры. Аня имела приятную для окружающих наружность: симпатичное лицо, великолепные глаза небесно-голубого цвета, худенькое тело и руки, от которых я не могла оторваться. Ее обаятельность, умение слушать, помогать очаровывали одноклассников. Мальчики были в нее влюблены, девочки обожали, все вместе хотели с ней дружить, ходить, сидеть и стоять. Она была совершенством. Мне казалось, что Аня даже не ходит в туалет, настолько она напоминала божество, сошедшее с Олимпа. Аня не сквернословила, никогда не возмущалась, не обсуждала других, не сплетничала как все девчонки и не отказывала в помощи. Не человек – а великолепие, словно девочка из книги, которую я боготворила, выбрав предметом для подражания. Она напоминала мне смелую и справедливую Зою Космодемьянскую.