Алексей Федоров - Моя война

• Название: Моя война
• Автор: Алексей Федоров
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-17-090763-2

С первых же страниц этой впервые издаваемой книги читателя захватывают свидетельства молодого советского лейтенанта, прошедшего через ужасные испытания – плен, концлагеря, неоднократные побеги, переход через несколько оккупированных германскими войсками стран Европы – и влившегося, наконец, в ряды французского Сопротивления. Эмоционально, искренне и без прикрас автор повествует о мужестве и трусости, о героизме и предательствах, о любви, которой не могло помешать даже военное лихолетье, о верности Родине, далеко не всегда справедливой к вернувшимся из плена патриотам…

---

Как оказалось – вовремя. В тот день предполагалось начало экзаменов очередного курса. Не имея особого желания тратить там время, я попросил командира полка включить меня в состав экзаменующихся. Строго посмотрев на меня, он спросил: «А зачем это Вам нужно? Осмотритесь, пройдите курс военных наук, ознакомьтесь с военной ситуацией, тогда и на экзамены…»

Я сказал, что спешу на фронт, там больше нужен, время терять не хочу. И, посмотрев ему в глаза, добавил: «Там же сегодня каждый человек на счету».

Несколько смутившись, словно я его в чем-то упрекнул, он, помолчав, ответил: все мы спешим на фронт, а там воевать надо, как известно, не только числом, но и умением, но этому надо учиться. Помолчав ещё, он резко произнёс: «Сдашь всё на „отлично“ – поедешь, будут „тройки“ – останешься ещё на шесть месяцев».

Да, жить шесть месяцев в тех условиях было бы нелегко. Бараки, в которых спали курсанты, сырые и холодные, питание скверное. И ведь дело было не в том, что не хватало продовольствия, нет. Обидно было видеть, что нам доставалась лишь половина положенного каждому пайка, а остальное воровали повара, штабисты и разное лагерное начальство.

Ну дело прошлое…

Экзамены продолжались 19 дней, и это было довольно напряжённое время, хотя результаты у меня были, в основном, отличные. Все теоретические предметы я сдал на «отлично», и только по физкультуре мне поставили «четыре». Это же надо… Мне, мастеру спорта, выигравшему лагерный кросс на 5 км по снегу в сапогах, принимавший экзамен старший лейтенант поставил «четверку» за то, что при перечислении разновидностей лыж по их назначению я не назвал… ступающие лыжи.

Так я стал командиром взвода танкового десанта.

3

Батальон наш формировался здесь же, в Гороховецких лагерях, и я имел прекрасную возможность видеть, как плохо готовили наших бойцов к войне. Маршируя по плацу, они много времени отдавали выработке строевого шага, до автоматизма доводили повороты «направо», «налево», «кругом», учились ходить в колонне по одному, по два и так далее, отдавали честь, делали ещё бог знает что, малозначимое и ненужное. Но при этом очень мало внимания уделялось тем дисциплинам, которые по-настоящему необходимы на фронте. Да что там – они редко и мало стреляли, а как без такого умения воевать с хорошо подготовленным в военном деле врагом? Дело доходило до того, что один полковник на офицерском собрании заявил буквально следующее: «Если я вижу, что солдат перед офицером чётко отбивает шаг и хорошо его приветствует, то я уверен, что он будет хорошо воевать на фронте!» Все это поражало тех, кто читал вышедшую незадолго до войны книгу о Суворове, который был против подобного обучения…

Наконец, на станцию Ильино прибыла танковая бригада. Мы погрузились в товарные вагоны и двинулись на юг. Куда и с какой целью, не знали, но скоро оказались на небольшом железнодорожном разъезде. Было ясно, что это Украина, вокруг стояли беленькие мазанки. Зимы не было. Пригревало апрельское солнце. Зеленая травка, молодые побеги деревьев – все располагало к отдыху. Хотелось лечь на спину, лежать неподвижно, запрокинув голову, и, позабыв обо всём на свете, долго-долго смотреть в бесконечную глубину весенней синевы.

Но рядом шла война. Наша 199-я танковая бригада влилась в состав танкового корпуса, которым командовал генерал Пушкин. Корпус входил в 6-ю армию. Юго-Западным фронтом, в составе которого была эта армия, командовал маршал Тимошенко, а членом Военного совета фронта был Н. С. Хрущёв. Бригадой командовал полковник Демидов, комиссаром был Зимин. Командир моего танково-десантного батальона – бывший учитель капитан Галактионов, командир нашей роты – Телешев, лейтенант запаса. Заместителем его был тоже лейтенант, учитель. Мне достался первый взвод, командирами других стали младшие лейтенанты Торопов и Шанин.

Хорошо помню лишь нескольких бойцов своего взвода. Они не были кадровыми. Это – повар Рябков, столяр Кукавякин и плотник Липин. Заместителем моим был сержант Баранов. Числа седьмого мая к нам в бригаду приезжали командующий фронтом Тимошенко и член Военного совета фронта Хрущёв. Их приезд здорово воодушевил бойцов и командиров. Настроение поднялось, и даже выглядеть они стали по-иному. А тут ещё питание со дня приезда начальства улучшилось, так что бойцы, которые в Гороховецких лагерях были на скудном пайке, здесь начали приобретать нормальный человеческий вид.

10 мая в бригаду приехал полковник, заместитель Тимошенко по технике, и выступил перед комсоставом. Он обрисовал обстановку так: мы находимся на южном участке Харьковского фронта, который острым углом врезается в расположение войск противника. На вершине этого угла находится город Лозовая, взятый у немцев в феврале. Фронт со стороны немцев, по данным нашей разведки, держат румыны и венгры, немецких частей практически нет.

Из его слов стало понятно, что наступление не за горами. Наступать на Харьков будем с юга, сильного сопротивления там не встретим.

И вот 12 мая на Харьковском фронте с юга и с севера наше наступление началось. Противник бежал, а мы его преследовали и уничтожали. И всё бы ничего, но нас нещадно стали бомбить самолёты. Несколько раз в день нам приходилось слезать с танков, убегать метров на сто в поле, а немецкие бомбардировщики в это время с воем пикировали и наносили бомбовые удары по танковой колонне. После того как у них кончались бомбы, они начинали обстреливать наших бойцов из пулемётов. Я ложился на спину и стрелял из автомата в пикирующие на нас бомбардировщики, но без толку.

Прошло пять дней наступления. Наша и правофланговая 198-я бригада оказались в районе деревни Рябухино. Вот здесь мы впервые почувствовали, что такое немец! Почти 100 наших танков в течение дня не могли взять деревню. Они горели, как хаты. В атаку идти было невозможно, от леса до деревни было метров восемьсот – ровное поле. Ты у немца на виду и спрятаться негде.

Меня подзывает командир второго танкового батальона, спрашивает, где мой взвод. Я указываю, где залегли бойцы.

– Бери взвод, садись на «КВ» и вперёд. Выполняй!

Приказ есть приказ. С боков башни ложатся два пэтээровца со своим противотанковым ружьём, я как командир ложусь за башню, а бойцы – рядом со мной. Танк выходит из укрытия и направляется в деревню. Проехав метров сто, я оглянулся, думая, что за нами следуют другие машины. Ничего подобного – мы одни! Ещё сто метров – опять одни. До деревни оставались буквально метры – а за нами никого. Немцы начали молотить нас из пулемётов. Что делать? По уставу полагалось прыгать с танка на расстоянии 30 метров от противника и идти в атаку. Но что мы можем сделать – 20 человек? Вокруг танка рвутся снаряды. Даю команду – покинуть броню. Прыгаем, а танк один идёт на деревню, и ему хоть бы что – ни одного попадания. Это было какое-то чудо.

Весь взвод собрался в большой воронке от авиационной бомбы и с её края стреляет по деревне. Враг перед нами – стреляем по врагу. И вдруг слышим: «Ура-а-а!» С левого фланга наши ворвались в деревню. Только тогда мне стало ясно, какую задачу мы выполняли: участие в отвлекающем маневре.

Но далеко не все события в тот день развивались так удачно. Наступил вечер, а село Рябухино ещё не было взято.

Это было 17 мая. Командир бригады собрал офицеров и начал свою речь так: «Получено радио с Большой земли (такое вступление ошеломило буквально всех командиров). Нашей бригаде дан приказ идти назад, прорвать окружение и у реки Донца ждать отходящую пехоту». Можно представить наше состояние после этих слов… Пять дней успешных боев коту под хвост! Оказывается, немецкие войска, освободившиеся под Керчью (как я после узнал у одного немецкого офицера), были срочно переброшены на харьковский участок и спокойно, не встречая сопротивления, отрезали три наши наступающие армии, заняв весь правый берег Донца.

Штабам трёх армий удалось переправиться через реку. Бойцам сказано, что танковая бригада идёт в тыл. Жители деревень, которые мы проезжали, приветствовали нас как победителей. В одной был госпиталь. Раненые бойцы подбегали к танкам, спрашивали, как дела на фронте, смеялись, радовались удачному наступлению. Да и наши солдаты, не знавшие, в каком катастрофическом положении мы находимся, тоже смеялись, делились с больными махоркой, шутили и предсказывали близкую победу. Мол, вот-вот, ещё немножко…

А кольцо-то вокруг нас уже было замкнуто. И всех – и раненых, и не раненых – ожидала одинаковая судьба.

Недалеко от Донца, километрах в четырёх, раскинулось в яру село Волобуевка. Большое такое село. Мы подошли к нему вечером и увидели на той стороне яра немецкие танки. Нашего комбрига не было – он исчез. Командовал бригадой Зимин. Ясно, что бронемашинам в деревню идти нельзя, селение нужно занимать пехотой. Началась артиллерийская дуэль танков, а нам был дан приказ занять деревню. Меня вызвал комбат и сказал: «Сейчас поведёшь в атаку роту». Мы постояли с ним, глядя в сторону селения, и вдруг он говорит: «А знаешь, Фёдоров, пойдём перед атакой выпьем». Мы пошли и выпили с ним уже и не помню сколько водки. Но очень много. Я столько раньше никогда не пил. Тем не менее во время атаки я даже не почувствовал опьянения. Приставив автомат к животу, повёл за собой роту.