Марина Москвина - Ай Эм. Как мы Ирку от смерти спасали

• Название: Ай Эм. Как мы Ирку от смерти спасали
• Автор: Марина Москвина
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-386-09765-3

«I’M» – так подписывала свои письма Ирина Мелдрис, литератор, переводчик, журналист, неутомимый искатель путей духовного развития. В 90-е, когда двери в мир открылись, ей было двадцать, и вся ее жизнь стала поиском грани между внутренним и внешним, преодолением гравитации, путешествием – не только из страны в страну, но и в другие реальности. Она была очень любопытна, особенно к тому, куда проникало нечто неведомое, ее манила энергия, бьющая из иных пределов, притягивало все чудесное. Благодаря ей читатели в России узнали Стефана Рассела, Экхарта Толле, Стюарта Соватски, Финна и других писателей, расширяющих сознание. Именно она предложила к изданию «Мусорную корзину для Алмазной сутры» Марины Москвиной, чья повесть об Ире предваряет нашу книгу, написанную ее друзьями и братьями по духу. Мы даем отрывки из этих книг – с письмами Иры, ее стихами и фотографиями.

Она издавала книги Учителей, но когда настал час испытаний, она достойно прошла этот Путь, став настоящим Учителем для всех нас.

---

Я приехала вечером в Уваровку, прилепила его к стеклу и заснула.

На восходе в окно ударило солнце, кристалл поголубел, потом стал ярко-фиолетовым («напыжился» заметила Ирка), и медленно, зависая в воздухе, по комнате поплыли радуги, то появляясь, то исчезая, – синь, зелень, желтизна…

Я впала в прострацию.

За окном бабочки, яблони шелестят листвой, над ними – облака, распевают птицы, кто-то за водой идет к колодцу, звенит колодезная цепь, закукарекал петух, звякнул уличный умывальник – в тишине и прохладе утра, – среди плывущих радуг Иркиных, цветущих сентябрин с гудящими шмелями.

Да все ее подарки я храню: и ручку с окрыленным Пегасом, и амбарную книгу для записей с фресками культового храма Хаджурахо – золотым тиснением на переплете. Этно диск и вовсе заездила («Ты представляешь, я ее слушала в Коктебеле под Кара-Дагом, и такая радость идет оттуда, что я не выдержала и начала кататься по траве…»)

Мы с ней обычно договаривались встретиться в кафе, чтобы золотить мое ожидание бокальчиком вина: я и сама горазда опаздывать, но Мелдрис в своих опозданиях – non plus ultra, что было начертано на Геркулесовых столбах и в переводе с латыни означало: дальше ехать некуда.

Обе мы имели за плечами уходящие от пристани корабли, улетевшие самолеты, не дождавшиеся нас поезда. Единственный, кто превзошел нас обеих вместе взятых, это ее бывший муж – истинный англичанин Марк («а вы говорите – манеры, вековые английские традиции…»).

«Путешествие в Египет изменило Марка в лучшую сторону, поскольку в противоположную его изменить уже нельзя, он достиг апогея, – она жаловалась на него из Лондона. – Полная расхлябанность в отношении времени и денег! Я, конечно, тоже не подарок и все время опаздываю, но на 10–15 минут, и то последнее время что-то пунктуальнее стала, старею, наверное. А этот умудрился опоздать на 55 минут на фильм Лондонского кинофестиваля, я его так хотела посмотреть! Причем без всякой причины, в тот день у него не было никаких дел. И это после того, как позавчера мы поехали любоваться фейерверком на берегу Темзы и въехали на мост, откуда можно было все увидеть, в момент, когда только-только отгремело эхо последнего залпа. Это Марк мне решил устроить сюрприз!..»

Марка я никогда не видела, но ознакомилась с его посланием, написанным весьма высокопарным стилем, где он просит у мамы с папой Иркиной руки.

«Аня и Женя, смиренно прошу Вашего согласия и благословения на брак меня с вашей дочерью Ириной. Я обещаю и обязуюсь любить, заботиться, поддерживать и защищать Ирину, как самого себя и больше чем себя, как мою жену. Так как в эту пятницу мой день рождения, я решил сделать предложение не позднее того дня, когда буду принимать подарки. Я сделаю предложение Ирине и скреплю его кольцом. Посему, думайте о нас в эти выходные, а Вы, несомненно, будете в наших мыслях в этот день и всегда.

В покорности, с уважением и любовью —

Марк».

«Мама, папа, я влюблена, как никогда, на сегодняшний день это уже факт, и наконец-то взаимно! – пишет окрыленная Ирка. – Мне кажется, я нашла, то, что искала. С ним мне никогда не будет скучно – вот уже два месяца длится наш роман, а мое чувство не только не притупляется, а напротив, становится все ярче. Он совершенно необыкновенный, Единственное, чего я не могу понять, что он во мне нашел. По сравнению с ним, я кажусь себе просто какой-то серой мышью. Заглядывать в будущее не хочется, а хочется наслаждаться счастьем, которое, наконец-то, ниспослано мне откуда-то свыше…»

«Любимая моя семья! Не успела я сесть за письмо, как Марк мне, между прочим, заявляет, что он-то письмо вам уже отправил, так что все самое важное вам уже известно. Я теперь не знаю о чем и писать, тем более что главное событие он планирует на завтра, 30 июня, в свой День Рождения. В этот день мне будет преподнесено кольцо, над которым он колдовал вместе с ювелиром больше трех месяцев. Вот же терпение! Я уже несколько дней не сплю, не ем в ожидании.

…Странно, но теперь, когда у меня есть Марк, я вас люблю и скучаю по вас еще больше. Так хочется делиться с вами своими радостями и обидами, поскольку теперь их в 10 раз больше, чем раньше».

«Чудо свершилось – тыква превратилась в карету, мыши в лошадок, а осенняя слякоть в перламутровую раковину…. В Бангкоке гоняла на мотоцикле, ела саранчу и жареных улиток. На побережье Бенгальского залива бороздила коралловые рифы с маской и ластами. А на Новый год мы с Марком собираемся покататься на лыжах в Колифорнийских горах… Боже, за что мне так повезло?..».

«Свадебное путешествие состоялось! Проплыло как сон – по колено в воде, в окружении говорливых итальянцев, узкобедрых гондол, обветшалых дворцов, стай ленивых разъевшихся кошек, и пастельных закатов. Решили отныне каждую годовщину нашей свадьбы праздновать в Венеции».

«Дома никаких перемен – квартиру еще искать не начали – денег нет (еще бы, на рок-фестиваль Марк истратил жуткую сумму). Работы в офисе столько, что вечерами прихожу домой и падаю, а Марк начинает рвать на себе волосы, думая, что я встретила кого-то другого.

Просто психа из меня хочет сделать, не говоря уж о том, что самого уже давно пора в Кащенко свезти. И так каждый день. Ни житья, ни покоя, ни книжку почитать, ни телевизор посмотреть – только и доказываю ему, что я не верблюд. Без конца ссоримся, но быстро миримся. Зато когда все хорошо, от любви и восторга хочется бегать по потолку. Так и живем – из огня в полымя и быстрей обратно…»

А через три года:

«В Венецию мы так и не попали. На трехлетнюю годовщину нашей свадьбы (16 марта, если вы помните), Марк пропал на неделю. А потом появился, как ни в чем не бывало. Я уже не горю и не жду и не прислушиваюсь к телефону. Нет в нем той божьей искры, что сразила меня наповал четыре года тому назад. И живет он, а может, и я тоже, кто ж тут разберет, скорее воспоминаниями о нас или будущим…»

Я даже не знаю, кем был ее Марк – то ли философом, который вскоре «забросил философский камень куда подальше», то ли фотографом, подающим большие надежды, которым не суждено исполниться.

– Кто он был? – я спросила у Анны Ильиничны, мамы Иры.

– Он был шалопай, – ответила она, не раздумывая.

«Чем больше расстояние, отделяющее меня от тех безумных лет, – напишет потом Ира, – тем яснее я вижу качества, за которые я в свое время вознесла его на пьедестал. В нем есть какое-то поступательное движение, в котором интеллект и творческая натура перемешиваются и искрятся, оживляя друг друга. Это совершенно не значит, что с ним можно ужиться рядом…»

А между тем, там кипели нешуточные страсти, и эта любовь едва не стоила ей жизни.

– Как-то раз мы были в Винчестере в гостях у приятеля Марка – настоящего лорда, – она мне рассказывала. – Мы немного выпили – и не только, ну, и неожиданно разругались с Марком в пух и прах. Я решала какие-то психологические проблемы, мне хотелось подняться над ними в прямом смысле слова, я побежала в парк и залезла на дерево. Отсидевшись на дереве, в полном порядке я стала спускаться. Дальше все вспоминается вспышками – пунктирно, хотя случилось вмиг, но в памяти запечатлелось замедленно: вот я вижу, как ветка, за которую я схватилась рукой, обламывается, я солдатиком лечу вниз, и мысль отстраненная – не может быть, чтобы это случилось со мной. Я лечу, лечу и прямо чувствую – какое оно высокое, это дерево. Падаю. Перелом бедра, стрессовая волна по всему позвоночнику, сжатие позвоночных дисков, шейных позвонков… В больнице, куда меня отвезли на скорой помощи, мне сразу пообещали, что я не буду ходить, мне светит инвалидная коляска. Но операцию сделали так удачно… Шунты в бедре… Корсет – голубой, сияющий, представляешь, можно выбрать любой – сплошь радужные тона! Что касается шеи – прогноз был, что я окривею, как Серая Шейка. …Поэтому я теперь боюсь на роликах кататься, – закончила она свой рассказ, поскольку я ее позвала на роликах в Ботанический сад, и вот такой получила развернутый ответ.

Дальше – месяцы постельного режима, костыли, строжайшая диета, гимнастика, упражнения для ноги. «Главная новость – я теперь хожу в бассейн. Два раза в неделю. Последний раз проплыла 2,5 км. Почти как в бытность свою на тренировке. После первого заплыва позвоночник у меня просто раскалывался, но видно ему это дело пошло на пользу, и чувствует он себя с каждым разом все лучше и лучше. На мою последнюю тренировку Марк со мной пристроился. Тут я ему показал, где раки зимуют. Он смотрел на меня влюбленными глазами и даже не пытался угнаться за моей стремительной тенью…».

«…Да, забыла сказать, что я забросила костыли и уже неделю хожу с палочкой. С ней конечно не так устойчиво, приходится постепенно привыкать…»

Неясно, письмо, где она «привела в порядок свое запущенное гнездо и сейчас отправляется на урок конной езды», написано до падения с дерева или после? Боксерской аэробикой она занялась точно – после. («Это что-то вроде силовой подготовки с элементами аэробики, танца и бокса. Нагрузка зверская, но ужасно интересно, весело и необычно. Заряд бодрости получаешь такой, что не знаешь потом, куда его девать»).