Микола Адам - Хроники Беларутении

• Название: Хроники Беларутении
• Автор: Микола Адам
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2017

Беларутения – земля постапокалиптического будущего, окруженная Синим Лесом, населенная урками, гигантскими муравьями-мутантами, белыми голубоглазыми волками. Какие секреты таит эта далекая страна или же это плод фантазии писательницы Евы Момат, чудесным образом перенесенной из Минска двадцать первого века в параллельную реальность?

---

– То есть, вы хотите сказать, – перебила его Элла Августовна, – что вы исполняете обязанности агента Евы, менеджера, рекламодателя…

– …издателя, – помог в перечислении Аркадий Петрович. – Я один занимаюсь этой девочкой.

– Ну что ж, – сказала Элла Августовна, – с вами все понятно. Вернемся к виновнице нашей встречи, и, если есть вопросы, пожалуйста, задавайте…

Элла Августовна обращалась уже к журналистам, которые и без того дружно тянули руки, как школьники на уроке, опережая друг друга, чтобы спросить о том, что их интересовало больше всего.

– Итак, первый вопрос, – объявила Элла Августовна. – Пожалуйста, молодой человек…

Симпатичный юноша в первом ряду поднялся во весь свой огромный рост и пробасил:

– Хотелось бы узнать о семье Евы. Может быть, тогда станет понятней источник таланта писательницы. Спасибо.

Ева смешалась. Она и так испытывала дискомфорт в студии, где каждый рассматривал ее, словно она манекен или товар какой, с улыбочками на лицах. Особенно молодые люди, те будто спрашивали, ну, чем ты еще нас удивишь? А ей никого не хотелось удивлять, ей домой хотелось. В конце концов, не она их всех собрала, они пригласили ее…

– Вы можете не отвечать, Ева, – произнесла Элла Августовна, – на любой вопрос, который сочтете неуместным или неприемлемым для вас.

– Я отвечу, – сказала Ева. Она решила отвечать на все вопросы, какими бы они ни были. – У меня нет семьи. Я воспитывалась в приюте и никогда не видела своих родителей. Аркадий Петрович, мой издатель, на сегодняшний день самый близкий человек.

– Простите, – смутился молодой человек и сел на место.

– Значит ли это, – вмешалась Элла Августовна, – что ваше сердце свободно на данном этапе от обязательств перед каким-нибудь молодым человеком? Я имею в виду интимную сторону вопроса.

– Почему вы так решили? – не поняла Ева.

– Вы же только что сами сказали, что, кроме Аркадия Петровича, никого из близких у вас нет.

– Вы неправильно меня поняли, – улыбнулась Ева. – У меня есть любимый человек, как у всякой нормальной девушки, но причислить его к своей семье, как Аркадия Петровича, я пока не могу.

– А как ваш парень относится к вашему занятию литературой? – спросила смешная девушка в маленьких круглых очечках и с косичками а-ля Пеппи ДлинныйЧулок.

– Никак, – последовал ответ. – Он ничего об этом не знает.

– Как же вы тогда общаетесь? – продолжала та же девушка. – Или, может быть, ему неинтересно, чем вы живете?

– Мы… не достаточно часто видимся, чтобы обсуждать мои удачи или неудачи в том либо ином абзаце, главе и предложении. У нас просто-напросто нет на это времени. Тем более что Егор, так зовут моего молодого человека, профессионально занимается боксом. Было бы глупо с моей стороны, по возвращении Егора с тренировки, начинать беседу о литературе, согласитесь сами…

Присутствующая в студии мужская половина дружно засмеялась.

– О чем же вы тогда разговариваете? – недоумевала все та же журналистка.

– Мы не разговариваем, – пожала плечами Ева. – Повторю, у нас не хватает на это времени. Целый день он молотит «грушу» или соперника на ринге, я – стучу на машинке, мы устаем… При встречах же… целуемся, ну и… – Ева сделала неопределенный жест рукой в воздухе, – потом начинается секс. Какие могут быть разговоры о литературе во время… этого?

– Простите, – поднялся парень в джинсовой двойке, близоруко щурясь, – вы сказали, что стучите на машинке… Не было бы проще и быстрее, да и практичнее работать за компьютером?

– Вы знаете, – отвечала Ева, – может быть, я чего-то не понимаю, может быть, я просто человек другой эпохи, но компьютеров я боюсь, на машинке как-то безопасней.

– А вы пробовали когда-нибудь?

– Нет. Но и не испытываю большого желания.

– Почему именно литература, – спросила интеллигентного вида пожилая дама, – а, не например, музыка? С вашей фигурой и внешностью вы, несомненно, сделали бы блестящую карьеру на сцене. Да и на любой фабрике вам бы цены не было.

– Хороший вопрос, – задумалась Ева. – Понимаете, я никогда не представляла себя у станка, в какой-то специализированной одежде, хотя в приюте пришлось освоить не один станок, как нам говорили, на всякий случай, и я никогда не хотела работать на производстве. Почти все мои одноклассницы из приюта пополнили ряды фабричных работниц, одноклассники – исправительных колоний, с редкими исключениями… У меня был друг в приюте, Колюня, его и сейчас, кстати, все Колюней называют… Так вот, он много читал, очень много, заставил и меня полюбить книги. Часто мы вместе их читали, спрятавшись где-нибудь ото всех. Потом я стала писать сочинения школьные, странные, как говорили наши педагоги, а Колюня, прочтя мои опусы, посоветовал не забрасывать увлечения и продолжать писать. Так я и стала писательницей.

– А что стало с этим вашим Колюней? – поинтересовалась дама.

– Ничего, – улыбнулась Ева. – Жив-здоров. Мы учились вместе с ним на филологическом, потом он пошел в армию, потом служил контрактником, сейчас снова учится на филологическом.

– И у вас не было с ним романа? – вскочила смешная девушка с косичками как у Пеппи ДлинныйЧулок.

– К сожалению, не было.

– А вам хотелось?

– Думаю, да, потому что он удивительно интересный человек. Даже странно, что такого приют воспитал.

– Однако же и вы, Ева, из того же самого приюта, – заметила Элла Августовна.

– Если бы не Колюня, кто знает, кем бы и где бы я теперь была, – вздохнула Ева.

– Были варианты?

– Нет. Но если бы не постоянное присутствие Колюни, который был всегда рядом, как каменная стена, не знаю, что бы со мной было.

Поднялся компактного телосложения мужчина в тройке, с бородкой клинышком.

– Я представляю «Детективную газету», – сказал он. – Хотелось бы уточнить, почему именно жанр детектива вас заинтересовал больше всего в выборе творческой реализации, а не, скажем, любовный роман?

– Я не выбирала, – поправила челку Ева, сползшую на глаза. – Мои романы не детективы, если брать полное толкование жанра. В первую очередь, это как раз-таки романы о любви, а уже потом детективы или что-нибудь еще.

– Я хочу добавить, – вступил в беседу Аркадий Петрович, – что благодаря этому, то есть смешению жанров, произведения Евы и пользуются таким успехом. В них есть все, – на пальцах стал перечислять: – и мелодрама, и детектив, и триллер, и фантастика в какой-то мере, причем в каждом. Это не так-то просто, согласитесь, использовать в одном произведении кучу разных жанров.

– Спасибо, Аркадий Петрович, – поблагодарила Ева издателя за объяснения.

Молодой, задумчивого вида человек с физиономией поэта задал такой вопрос:

– Что вы чувствовали, получая отказы один за другим, пытаясь издать первый свой роман?

– Ой, я ревела как дура каждый раз. Хорошо, что не додумалась со злости уничтожить, хотя мысли такие были. Я понимала, что написала не бог весть что, но обидно было, что мой роман возвращают непрочитанным. Все же у меня хватило духу продолжать одиссею по издательствам. Видно, сказалось воспитание приюта, где наглость и упрямство почитались как высокие моральные качества.

Красивая блондинка с яркими сочными губами, с золотым кулоном на груди, с северным акцентом спросила:

– Что такое для вас шелк? Все героини ваших произведений просто без ума от этого куска ткани, а в последнем вышедшем романе вы используете шелк в качестве орудия убийства. Он что – символ какой-то или метафора? Может быть, вам таким образом захотелось подчеркнуть собственный вкус?… Только в нашей стране шелк носят исключительно женщины легкого поведения.

– Мне очень жаль вашу страну в таком случае, – сказала Ева. – Попробуйте произнести слово «шелк» несколько раз подряд, попробуйте-попробуйте, все-все, что вы слышите? Это же шум моря, шелест леса и шепот дождя одновременно, а потрогайте шелк на ощупь, – Ева плавно, нежно провела по рукаву. – Это сама свобода, вольная воля, холодная, как лед, и горячая, как дыхание огня. На протяжении множества ночей мне снилось, что я на шелку сплю и шелком укрываюсь. Читая французские романы, я завидовала каждой героине, носившей наряды из шелковой ткани. Женщины легкого поведения из вашей страны отличаются изысканным вкусом. Я тоже предпочитаю шелк другим тканям, и мои персонажи стараются не отставать от той, кто их создал.

Она бы долго еще говорила и рассуждала на тему вкуса, тем более все, что касаемо шелка, было любимой темой, когда бы ни странного вида человек, привлекший ее внимание. Красавец-блондин, безупречно выбритый, с обнаженным мускулистым торсом, с кожаными нарукавниками на обоих запястьях, в кожаных черных брюках и таких же сапогах, медленно приближался к девушке, не сводя с нее глаз цвета холодной стали. Ева словно застыла. Она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, даже голову повернуть в сторону не получалось. Только смотреть на приближавшегося мужчину с накачанным торсом и гадать, откуда он взялся? Кто его пропустил в таком виде в студию?…