Ева Наду - Я отвезу тебя домой. Книга вторая. Часть первая

• Название: Я отвезу тебя домой. Книга вторая. Часть первая
• Автор: Ева Наду
• Жанр: Историческая проза

Жизнь непредсказуема. Кем бы ты ни был: вернейшим ли слугой Короля или дочерью скромного провинциального графа, всегда есть вероятность, что жизнь твоя перевернется в одночасье и, чтобы выжить, понадобятся все твои силы, мужество и жизнелюбие. Так Клементина де Брассер, все детство проведшая в небольшом замке на берегу Гаронны, и доверенное лицо Короля-Солнца, граф де Мориньер, волею судьбы однажды оказываются в Новой Франции. Им приходится многое преодолеть, прежде чем они снова вернутся Домой.

---

Лоранс, которому уже доводилось в своей жизни встречаться со смертью, на этот раз не мог похвастать выдержкой. Перевернув тело мальчика на спину, увидев залитое кровью лицо, распахнутые в удивлении глаза, раскрытый рот, он бросился прочь, упал на колени, склонился к траве. Его вырвало на глазах у его подчинённых.

Он не сразу смог подняться. Сидел, прижимая ладонь к губам.

Потом встал, наконец. Подошёл к трупу.

Стрела в спине и отсутствие скальпа не позволяли сомневаться в том, что в этом убийстве виновны индейцы.

Но кто? Кто именно бросил им вызов? Жаль, что не определить, чьих рук это дело!

Он произнёс последнее вслух. Увидел удивлённые лица – почему не определить? о чём тут гадать? это стрела могавков!

Солдат, вынувший стрелу, провёл кончиками пальцев по оперенью – вот же!

Лоранс почувствовал себя отвратительно: он был глупым, бестолковым, никчёмным. Он не знал простых вещей. Он был слабым – он не мог смотреть в лицо мёртвым детям. Он не мог ничего – даже добиться повиновения от своей жены!

*

– Ваша ревность – означает ли она, что вы любите… хотя бы питаете слабость к своей жене? – спросил вдруг Северак.

– Люблю? – Оливье де Лоранс нахмурился. – Не больше, чем свою шпагу. Или вот… плащ или свои сапоги. Если бы вам… или… ч-чёрт… кому-то другому пришла мысль воспользоваться ими, я также был бы против.

Лоранс был сердит. От него требовали ответа, которого он не знал. И не хотел знать.

Клементина не давала ему ничего такого, чего он прежде не имел с другими женщинами. Если в самом начале их супружеской жизни она хотя бы притворялась, что ждёт его прихода, что рада его появлению в её постели, то теперь даже этого она делать не желала. Да и с какой стати этот нахал требует от него ответа?

Лоранс хотел было задать этот вопрос Севераку. Но не смог его проговорить – запутался в первых же слогах. Раздражённо швырнул опустевшую кружку на стол. Произнёс то, что смог:

– Да. Что моё – то моё! Как шпага или плащ! Или… с-сапоги.

– Вот как!? – воскликнул Северак. – Ну так, по крайней мере, уберегите свою жену от этого знания! И не мучайте её своими придирками, Оливье, хотя бы несколько ближайших месяцев. Если, конечно, у вас нет цели лишиться наследника.

Он бы, Лоранс, ответил этому чистоплюю, если бы не был теперь так пьян. Он сказал бы ему… Сказал бы… если бы тот не покинул его вдруг.

Глава 7. Милость или опала?

– Вот уж не мог предположить, мой дорогой Мориньер, что однажды вы предстанете предо мной в роли книжного червя!

С этими словами граф де Грасьен появился на пороге библиотеки монастыря иезуитов, в которой вот уже несколько дней проводил всё свое время его друг.

При виде Филиппа Мориньер оторвался от своего занятия, оставил бумаги, над которыми корпел уже несколько часов, спросил легко:

– Вы решили повидать меня просто так? Или у вас появилось ко мне дело?

– Я пришёл посмотреть, как вы устроились.

Мориньер улыбнулся:

– Что ж… – он простёр руку в направлении свободного кресла. – Прошу. Присядьте ненадолго. Я сейчас освобожусь.

Филипп сел, огляделся по сторонам. Стеллажи, битком забитые книгами, упирались в высокий потолок. Через небольшие окна в комнату лился холодный свет, растекался неуверенными потоками по библиотеке.

Стол, за которым сидел его друг, располагался под одним из таких окон. И Мориньер теперь вполне обходился без свечей. Но дальше поток дневного света оскудевал, и уже в нескольких шагах от окна корешки старинных книг тонули в вечном глубоком сумраке.

Не высидев и нескольких минут, Филипп поднялся. Подошёл к полкам, провёл пальцами по кожаным переплётам.

– Никогда не думал, что в этой глуши может быть столько книг! – сказал удивлённо. – Теперь я не так удивляюсь тому, что вы отказались поселиться в городе.

Мориньер поднял голову.

– Я только тратил бы драгоценное время на хождение туда-сюда и изнурял хозяев этого гостеприимного поселения ежедневными просьбами позволить мне выбрать очередную книгу или отыскать в глубинах библиотеки необходимые карты и таблицы. Находясь же на положении гостя, я могу проводить здесь столько времени, сколько нужно.

Филипп повернулся в его сторону.

– О! Могу себе представить! – воскликнул. – В таком случае, вы, по-видимому, отсюда вообще не выходите!

Мориньер рассмеялся.

– Не беспокойтесь. Бертен не позволяет мне зачахнуть над книгами. Не имея возможности повлиять на меня во всём остальном, он, как минимум, внимательно следит за тем, чтобы я не пропускал обедов. Кстати… Я оставлю вас на минутку.

Он поднялся, вышел за дверь. Вернулся в самом деле спустя минуту.

Филипп не только соскучиться, но даже глянуть толком в разложенные на столе бумаги – не успел.

Подошёл, склонился над картой, провёл по ней пальцем – Святой Лаврентий, Квебек, Виль-Мари, какие-то форты, обозначенные на бумаге мелким кривым частоколом.

Заметив Мориньера, остановившегося за его спиной, Филипп спросил:

– Зачем вам всё это? Что вы собираетесь делать?

Тот улыбнулся, взялся складывать пожелтевшие, испещрённые чернильными значками, листы:

– Вступить в свои сеньориальные права. Король подарил мне земли, я пришёл на них жить.

– Вы шутите?

– Разумеется, нет.

– Неужели вы в самом деле думаете, что его величество оставит вас тут надолго?

Мориньер справился с бумагами, сложил их стопкой на краю стола, захлопнул книгу.

– Я не собираюсь гадать о сроках, Филипп. Я намерен жить здесь так, как если бы это было навсегда.

*

Сложив бумаги, Мориньер пригласил Филиппа жестом следовать за ним.

Они тихо затворили за собой двери в библиотеку, спустились по узкой лестнице, расположенной в конце коридора, прошли по двору – мимо церкви, конюшни, коровника. Два монаха в чёрных рясах пронесли мимо них вёдра, наполненные только что надоенным молоком.

Монахи замедлили движение, приветствовали Мориньера и его гостя, потом пошли дальше – к фермам, где молоку суждено было превратиться в великолепные сливки, творог, сыр. Они шли, стуча деревянными башмаками по выложенной из камня дорожке.

Филипп де Грасьен обернулся, проводил взглядом сутулые, сухощавые фигуры братьев.

– И надолго вы тут собираетесь оставаться? – спросил.

– Тут?

– В монастыре.

– А… Не знаю. Пока не завершу все дела. Но задерживаться мне нет резона. Я должен успеть сделать слишком многое до того, как ляжет снег.

*

Мориньер остановился в большом, специально выстроенном для странников, доме. В эти дни в каменном двухэтажном здании, расположенном на территории монастыря иезуитов, больше никого не было. Но Мориньер знал, что случались дни, когда в доме для гостей яблоку негде было упасть. Здесь находили приют собственно иезуиты, возвращавшиеся из далёких миссий – усталые, измождённые, порой изуродованные, едва живые. Здесь останавливались путешественники – вместе со всем своим скарбом, своими проводниками и своими впечатлениями. На этой территории, отгороженной от остального мира частоколом, находился их рай. Тут они отдыхали, набирались сил, делились своими знаниями. Они составляли карты, писали отчёты.

Здесь царствовал Разум Новой Франции.

*

Пока они шли по длинному, узкому коридору, Филипп думал о том, что место это очень подходит его другу – своей основательностью, сдержанностью, даже суровостью.

Мориньер не был убеждённым аскетом. И его парижский дом мало чем отличался от домов прочих аристократов. Он был прекрасно обставлен, заполнен предметами искусств и массой великолепных безделушек. Но Мориньер – во всяком случае, так всегда казалось Филиппу – не придавал обстановке ровно никакого значения.

Роскошь, как таковая, не привлекала его. Мориньер превосходно обходился минимумом удобств. Оттого, попав в Новую Францию, он, должно быть, в самом деле чувствовал себя вполне комфортно.

*

Комната Мориньера оказалась ровно такой, как ожидал Филипп: ничего лишнего – кровать, стол, пара стульев. И камин.

Это, последнее, очень обрадовало Филиппа – он тут же пододвинул стул к огню. Протянул к пламени руки.

Дрова едва занялись. И в комнате было ещё холодно.

Какое-то время Филипп молчал – пытался согреться. Мориньер тихо беседовал с появившимся на пороге слугой. Когда, выслушав приказания, тот исчез, Филипп поднял на Мориньера взгляд.

– Что ж, – сказал он. – Я бы мог признать, что вы устроились неплохо, если б сам не купался теперь бессовестно в роскоши, будучи гостем в доме господина губернатора. Но не завидуйте мне, Жосс. Положение королевского посланника – я никогда бы не поверил, не ощути этого сам – имеет и свои отрицательные стороны. Господин д`Авогур готов горы свернуть ради того, чтобы мне угодить. Однако это же создаёт определённые проблемы.