Рудольф Пихоя - Записки археографа

• Название: Записки археографа
• Автор: Рудольф Пихоя
• Жанр: История
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-91244-171-4

Археография – наука о поиске, изучении и издании исторических документов. За словом «археография» скрываются увлекательные, едва ли не детективные истории о разыскании сведений о далёком или недавнем прошлом, позволяющие узнать и понять это прошлое. Автору книги, Р. Г. Пихоя, пришлось заниматься поиском и исследованием документов по истории домонгольской Руси – памятников древнерусского покаянного права, в течение десяти лет возглавлять Уральскую археографическую экспедицию, собравшую около 6 тысяч древнерусских рукописных и старопечатных книг, а затем – с 1990 г. до начала 1996 г. руководить архивным делом в стране, проводить то, что получило в науке название «архивной революции». Другая тема, которая проходит через всю книгу – это личная история становления и деятельности историка-археограф а на фоне истории России.

Книга предназначена для всех интересующихся историей России и археографией.

---

Содержание этого памятника касается по преимуществу различных сторон быта светского населения и духовенства. В нём содержится решительный запрет ростовщичества (ст. 2); запрещения отправления языческих обрядов (ст. 20, 22); запрещения, не включающие оригинальных положений о древнерусском язычестве; запрещения общения с латинянами, рассмотренные выше (ст. 23, 24). Несколько статей посвящены требованиям церкви к семейной жизни и быта верующих, осуждению «блуда» (ст. 9, 31, 32, 33, 34); определяется положение «работных» – зависимого населения. Правило устанавливает для них более лёгкие условия покаяния: «Аще ли в Великий пост впадет кость или мясо в питье, или в ядь, а не ведая кто вкусить, то от средокрестья до Пасхи сухо ясти, то свободным; а роботным в среди и пяток и понедельник да хранят до Пасхи»[251].

Рассмотренный епитимийник – Правило Св. отец апостольских заповедей – не содержит в себе статей, противоречивших каноническому кодексу. Однако, кроме официальных документов византийской и русской церкви, Вопрошание широко использовало в качестве источников духовническую практику, епитимийники, невысокого канонического достоинства, которыми пользовались священники. Многое в этих документах не принималось епископом. После того, как Кирик прочитал Нифонту «отъ нѣкоторой заповѣди» правило, запрещавшее половое общение в воскресенье, субботу и пятницу под угрозой того, что «зачнеть дѣтя, боудеть любо тать, любо разбоиникъ, любо блоудникъ, любо трепетив, а родителма епитемья две лета», Нифонт категорически возразил против этого: «А ты книгы годѧться съжечи»[252].

Мера пресечения, выбранная новгородским епископом, объясняется не только его темпераментом. Есть основания полагать, что он руководствовался уже сложившимся в русской церкви «индексом отреченных книг». В том же каноническом сборнике XVI в., где было обнаружено Правило Св. отец апостольских заповедей, содержится статья под названием «Ложная писанья суть» (РГБ. Ф. 113. № 566. Л. 380-384). В статье, в частности, читаем: «Суть межи божественными писании ложная писании насеяна от еретик на пакость невежам попом и дьяконом: то льстивый соборники сельские, худыи манаканунци по молитвенникам у сельских попов, лживыя молитвы о трясявицех и о нежидех и о недузех. Еретици были исказил церковная предания и правила апостольская, и сбборнии епистолии… неисправленных книг не чести, но токмо неправленая, и новаго завета и ветхаго. Лже ли кто не послушаете, да извержется, а книги да сожгутся» (курсив мой. – Р П.).

«Соборники сельские, худые манаканунцы по молитвенникам у сельских попов» были источниками вопросов и недоумений, адресованных новгородскими священниками своему епископу Нифонту. Точный состав этих «манаканунцев» установить довольно трудно, так как многое из их состава попадало в текст епитимийников, носивших официальный характер. Тем не менее условия применения «худых манаканунцев», определённые деятельностью сельских священников, предопределили особенности покаянной политики этого низшего звена священнической иерархии, внедрявшей христианство в среду громадного большинства населения Древней Руси – крестьянства.

Нами был обнаружен любопытный документ, который может служить примером приспособления покаянного права к условиям деятельности низшего духовенства[253]. Документ интересен также как классический пример создания епитимийников с учётом условий Древней Руси. Этот документ псевдонимен: «Слово Ивана Златоустого ко иереем…». «Облик «Ивана Златоустого» и характер произнесенного им «Слова» ясно вырисовываются из содержания одной из первых фраз этого документа: «Собрах бо вас, 7 попов коегождо села, и всех неучах о святом церьковном законе, да творите, яко же вы научим и направим, да глядаите в книги сия в манаканун, да исправляйте грубости людцкия»» (курсив мой. – Р. П.)[254].

Автор этого сочинения не имеет никакого отношения к константинопольскому патриарху Иоанну Златоусту (398-404); он даже не епископ, судя по количеству собранных им священников, скорее всего он чиновник епархиального управления, протопоп. «Книга сия… манаканун» относится к числу упоминавшихся выше «худых манаканунцев». В ней мы читаем положение, отвергнутое Нифонтом: «Литургию поющи, да избави ны господь грехов 10 литоргии за 4 месяци, а 20 за 8 месяци, а 30 за 12 месяци, а те литоргии за год за опитемью, и могут служебницы избавити от грех»[255]. Сходное с этим правило Кирик «прочтохъ ему (Нифонту. —. П.Р), како опитемьи избавлѧеть i литургии за д месѧци, а к заи , а л за лето.

– И то, рече, что си напсано, црь бы, али инии богатии съгрэшающе, а даяли за ся слоужбоу, а сами сѧ не отрече нимало. Неугодно»[256].

В центре внимания «Слова Ивана Златоустого», «сельского, худого манакануника» находились вопросы укрепления покаянной дисциплины. Священникам рекомендуют следить, «кто приходит ко церкви или кто не приходит во церькви», они должны выяснять причины пропусков церковных служб и устанавливать наказания для тех, кто не ходит в церковь[257]; священник должен принимать всех кающихся, вне зависимости от тяжести совершённых ими ранее грехов. Стремясь смягчить тяжесть епитимий, не отталкивать паству чрезмерно длительным покаянием, «невежи попы», как их именует индекс отреченных книг, предложили эффективный способ сокращения церковного покаяния. «Буди ведоме попом, – подсказывает «Иван Златоустый», – яко духовному чаду подобает на 3 части разделяти грехи. Первая часть – на премилостиваго Бога, другая – на попа, третя часть на исповедника»[258].

«Худые манаканунцы» являются свидетельством стремления духовенства приспособить покаянное право к условиям Древней Руси, отражением огромной работы церкви по внедрению феодальной идеологии в самые глухие уголки страны. Нифонт и его сотрудники, привлекая в процессе их создания разнообразные источники, были обеспокоены не только созданием канонически доброкачественного документа, но и приспособлением его норм к условиям деятельности новгородской церкви. Характеризуя политические симпатии Нифонта, мы отмечали, что он был связан с торговыми кругами населения Новгорода, сторонниками тесных торговых контактов с Суздальским княжеством.

Близость Нифонта с купечеством Новгорода ярко воплотилась в статье епитимийника, определявшей ответственность за ростовщичество. В отличие от всех предшествовавших документов древнерусского покаянного права, безоговорочно запрещавших «резоимание», Вопрошание Кириково подходит к этому вопросу осторожнее. Торговля в Новгороде требовала кредитных операций, и полное запрещение отдачи денег под проценты стало бы нереалистичной мерой, к тому же содержащей осуждение новгородских купцов и ростовщиков.

Поэтому Нифонт предписывает Кирику: «А наим дѣлѧ, рекше лихвы, тако велѧше oучить: аже попа, то рци ему: «не достоить ти слоужити, аще того не останеши»; а еже простьца, то рци ему; «не достоить ти имати наим», мнѣ, рци, грехъ не молвивше». Дажь не могоут ся хабить, то рци им: «боудите милосерди, всъзмете легко; аще по е коунъ дал еси, а г куны възми или д»[259].

Нифонт проводит различие между священниками и «простьцами» – светскими людьми. Священники не имеют права заниматься отдачей денег под проценты – это положение новгородский епископ разрешил сообразно с 44-м правилом Св. апостолов, помещённом в Кормчих книгах. Другое дело светские ростовщики. Епископ рекомендует предпринять попытку увещевать их, но бесполезность проповеди в этой ситуации настолько очевидна, что Нифонт советует священнику объяснить её мотивы: «мне, рцы, грех си не молвивше».

Значительно реалистичнее выглядит другой совет Нифонта, адресованный ростовщикам: «възмете легко: аще по 5 кун дал еси, а 3 куны възми или 4». Эта фраза вводит нас в обстановку хозяйственной жизни Новгорода, так как в ней сообщаются сведения о невысоком, по мнению епископа, ссудном проценте. Русская Правда не содержит точных сведений о размере ссудного процента по краткосрочным платежам; о «месячном резе». Проценты устанавливались по желанию самого ростовщика: «како ся будеть рядил, тако же ему имати» (ст. 50 пространной Правды); если долг не выплачивается в течение целого года, то максимальным ссудным процентом считалось 50%, «а месячный рез погренути»[260]. Из этого следует, что ссудный процент по краткосрочным платежам был свыше 50%.