Рудольф Пихоя - Записки археографа

• Название: Записки археографа
• Автор: Рудольф Пихоя
• Жанр: История
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-91244-171-4

Археография – наука о поиске, изучении и издании исторических документов. За словом «археография» скрываются увлекательные, едва ли не детективные истории о разыскании сведений о далёком или недавнем прошлом, позволяющие узнать и понять это прошлое. Автору книги, Р. Г. Пихоя, пришлось заниматься поиском и исследованием документов по истории домонгольской Руси – памятников древнерусского покаянного права, в течение десяти лет возглавлять Уральскую археографическую экспедицию, собравшую около 6 тысяч древнерусских рукописных и старопечатных книг, а затем – с 1990 г. до начала 1996 г. руководить архивным делом в стране, проводить то, что получило в науке название «архивной революции». Другая тема, которая проходит через всю книгу – это личная история становления и деятельности историка-археограф а на фоне истории России.

Книга предназначена для всех интересующихся историей России и археографией.

---

Язычество ещё продолжало сказываться в жизни Новгорода. Любопытно отметить, что в статье, устанавливавшей сроки поста перед крещением, упоминается и Словении (в узком смысле этот этноним употреблялся для обозначения жителей Новгорода)[299]. В данном случае речь идёт о взрослом человеке, жителе Новгорода или его окрестностей, язычнике, желавшем креститься и поэтому постившемся за 8 дней перед крещением. Но обряды язычества продолжали сохраняться в быту и уже христианизированного населения. Так, женщины несут заболевших детей не «к попови на молитвоу», а к «вълхвамъ»[300]; люди не ограничиваются сорокоустом и другими церковно-признанными формами поминовения своих предков, но «родоу и рожаницѣ крають хлѣбы, и сиры, и медъ», то есть устраивают чествование духов предков.

Особые беспокойства у Нифонта вызывали низы Новогорода. Μ. Н. Тихомиров отмечал, что Кирик и епископ говорили о смердах с некоторой долей презрения, как о людях отсталых и бедных[301]. К этому можно ещё добавить – как к слою населения, в котором влияние язычества сказывалось наиболее сильно. Именно из смердов, «иже по селомъ живоуть»[302], происходил, по-нашему мнению, тот Словении, которого собирался крестить Нифонт; со смердами связан, как кажется, другой случай поразительного безразличия к церкви, отмеченный Ильёй: «Аже не вѣдаеть, крещенъ ли есть, не крещенъ ли есть, достоить ли, рече, крестити ли? – Аже не боудеть послоуха крещению, достоить, рече»[303].

В быту беднейшего населения скорее всего можно было ожидать нарушение церковных обрядов. Среди причин, мешающих крестить ребёнка, Нифонт называет две: «убожьство» – бедность, и «робота» – положение раба-холопа или вообще зависимого.

98-я статья пространной редакции Русской Правды, определяя характер наследования, указывает: «А се о задницѣ. Аже будуть робьи дѣти у мужа, то задници имъ не имати, но свобода имъ с матерью»[304]. Вопрошание вводит нас в обстановку обсуждения того же вопроса придворе новгородского епископа. Кирик обратил внимание владыки на то, что в быту Новгорода «наложници водѧть яве и детѧ родѧть… и дроузи со многыми отаи робами: которое лоуче? – Не добро, рече, ни се, ни оно». Но Кирик продолжал: «аже поустити свободна?», то есть предложил освободить рабу. В большинстве списков Вопрошания ответ Нифонта утвердителен: «здѣ, рече, обычаи есть таков»[305]. Но лучше, говорит он, «иного человѣка въскоупити, абы сѧ и дроугая на том казнила»,  наказать денежным штрафом для острастки другим[306]. Укажем также уже цитированную выше статью о половинной епитемье «рабов» за совершённый грех[307].

Вопрошание стало высшей точкой развития древнерусского церковного права середины XII в. Богатство использованных в нём документов делает его незаменимым для реконструкции предшествовавшего периода истории церковного права. Целью Вопрошания стало регламентирование различных сторон жизни новгородцев средины XII в, подчинение быта требованиям покаянной дисциплины, поэтому документ может считаться одним из ценнейших источников по положению широких масс населения Новгорода.

История создания Вопрошания до сих пор остаётся недостаточно ясной. Его древнейший список содержится в составе Новгородской Кормчей 1280 г. Многочисленные фрагменты Вопрошания, содержащиеся в составе канонических сборников и Кормчих книг, до сих пор остаются практически не исследованными, хотя плодотворность поисков была доказана С. И. Смирновым, обнаружившим в каноническом сборнике начала XVI в. особую редакцию Вопрошания, восходящую к древнейшему тексту[308].

Сложная структура Вопрошания, распадающаяся на три самостоятельных фрагмента, – собственно вопросы Кирика. Вопросы Саввы и Ильи противоречат мысли об одновременном возникновении всех частей документа в составе, сходном с тем, который содержится в Новгородской Кормчей. Уточнить историю возникновения Вопрошания могут документы, использовавшие его уже во второй половине XII в.

1973 г.

Новгородский архиепископ Иоанн и изменения в покаянной дисциплине во второй половине XII века

Бурное развитие церковного права во второй половине XII в. было подготовлено предшествующим этапом истории права. Документы, созданные в XI и первой половине XII в., легли в основу новых памятников, возникавших в русских землях и княжествах во второй половине XII в. Особенности, обусловленные местом возникновения епитимийников, вырисовываются в это время с наибольшей ясностью, позволяя говорить о формировании школ толкования покаянного права.

Рассмотрим документы, созданные в это время.

А. С. Павлов обнаружил и опубликовал древнерусское Поучение, автором которого он считал одного из новгородских владык XII в. Ссылки на «устав блаженного Нифонта», упоминание на прежнюю деятельность в качестве приходского священника позволили А. С. Павлову считать автором Поучения сотрудника Нифонта, бывшего священника церкви Св. Власия на Волосовой улице, ставшего новгородским архиепископом, – Илью (Иоанна) (1165-1186)[309].

Исследователь полагал, что Поучение, посвящённое, главным образом, вопросам церковного права, возникло в первый год деятельности Ильи в качестве архиепископа; в воскресенье на первой неделе Великого поста, когда обычно происходили епархиальные съезды духовенства (следовательно, 13 марта 1166 г.).

Источники, использованные Ильёй, разнообразны, прежде всего, остановимся на новгородских документах.

К Вопрошанию Кирикову близки статьи:

Нетрудно заметить отсутствие здесь ссылок на вопросы Саввы, которые содержатся в тексте Вопрошания по Новгородской Кормчей 1280 г. и в особой редакции, обнаруженной С. И.Смирновым (далее – Редакция

С. И. Смирнова). В 4-х случаях устанавливается близость с вопросами Кирика. Но здесь необходимо указать на то, что вопросы Кирика ни в одном случае не цитируются полностью и дословно.

Так, 6-я статья Поучения Ильи, разрешающая дать причастие грешнику перед смертью, близка не только к 63-му вопросу Кирика, но и к большому количеству других канонических документов славянской и русской церкви, излагая один из распространённых сюжетов церковного права[310]. Близость 12-й статьи Поучения и 88-й статьи Вопрошания обуславливается тем, что в них цитируется одна и та же фраза Священного Писания (Деян., XV, 29). Связь между 13-й статьёй Поучения и 42-й статьёй вопросов Кирика также носит внешний характер. Сорокадневный срок «очищения» жены после родов упоминается в большинстве документов, затрагивающих этот вопрос[311]. «Общим местом» русского церковного права было и требование обязательного поста матери или кормилицы за 8 дней до крещения ребенка[312].

Значительно ближе к тексту источника те статьи Поучения, которые восходят к вопросам самого Ильи, обращённым к Нифонту. В обширной 18-й статье содержится фраза, буквально повторяющая ответ Нифонта Илье «Во своей бо женѣ нетоуть грѣха»[313].

Близость к тексту вопросов Ильи ощущается и в 7-й статье Поучения, а также между 17-й статьёй Поучения и 18-м вопросом Ильи, запрещающими жёнам ходить к волхвам.

На основании приведённых здесь фактов создаётся впечатление, что в распоряжении Ильи был текст собственных вопросов с ответами Нифонта. Вопросы Саввы совершенно не использовались Ильёй. Вопросы Кирика либо цитировались Ильёй по памяти, либо сходство между ними носит случайный характер и объясняется общими источниками.

Отношение к Каноническим ответам Нифонта – части его политического наследия со стороны архиепископа Ильи (Иоанна) – заслуживает специального рассмотрения. Илье были чужды взгляды Нифонта по широкому кругу вопросов. Архиепископ совсем по-иному отвечает на вопрос об ответственности за «резоимание».

Нифонт, как отмечалось, разрешил давать деньги в рост при 60-80% по краткосрочным платежам. Это позволение новгородского епископа, появилось в период обострённой борьбы за независимость Новгорода. Оно было, без сомнения, связано с политическими симпатиями Нифонта, опиравшегося на ту часть населения Новгорода, которая была связана с торговлей и ростовщической деятельностью.

Илья – сторонник буквального применения в жизни 44-го правила Св. апостолов, запрещающего давать деньги под проценты. Илья угрожает священникам-ростовщикам: «Кого оувѣдѣ тъ и кунъ лишу, и въ казни боудеть у мене»[314]. Осуждение ростовщичества ощущается и в 22-й статье Поучения, критикующего «неправедное собрание»[315]. Эти положения перекликаются с 6-й статьёй Изложения правилом апостольским и отеческим – «Аще ли епискуп или попъ или диыконъ взимают лихву, да извергнутсѧ сана или восприимут ишитемью на пыть лѣтъ, а поклонов по с на день. Такожде с простцемъ. А собраное богатство злое неправдою раздали нищим»[316].