Михаил Казиник - Погружение в музыку, или Тайны гениев-2

• Название: Погружение в музыку, или Тайны гениев-2
• Автор: Михаил Казиник
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-17-098898-3

Книга «Погружение в музыку» (известная также под названием «Тайны гениев-2, или Волновые пути к музыке») знакомит читателя с особенностями творчества знаменитых композиторов, раскрывает секреты различного воздействия той или иной музыки на слушателя, обращается к вечным темам добра и зла, смерти и бессмертия, любви, страсти, одержимости.

Рядом с музыкой всегда находится поэзия. Научившись их слышать и понимать, человек способен увидеть в себе такие глубины, которые приведут его к совершенству и сделают его жизнь яркой и неповторимой.

---

Я стал страстным поклонником и собирателем японских трехстиший хокку, или (как их еще называют) хайку.

В трех стихотворных строчках японские поэты научились спрессовывать безмерные чувства, невыразимые переживания, глубинные идеи.

Когда-то в годы тоталитаризма в России я нашел хокку, которое сняло часть моего напряжения и переживаний, посмеялось из глубины веков над той глупостью, циничностью, бессмысленностью, которая нас окружала.

Я понял, что те глупости и мерзости, которые существовали тогда в нашей стране, – не исключение. Это было хокку, которое из глубины японского поэтического видения рассказывало опасную правду совершенно о другом времени в иной стране. Вот оно – спасительное хокку:

Год за годом всё то же:

Обезьяна толпу потешает

В маске обезьяны.

Мацуо Басе

Помню, как на моем концерте в присутствии одного Значительного лица я вышел на сцену и начал свое выступление этим хокку. Не объявляя, кто это и что это.

Никогда не забуду выражение этого Значительного лица, пока я не назвал автора, время и страну.

Представляете, как продолжилась бы моя жизнь, если бы прочитанное на сцене хокку было моего собственного сочинения?!

Но эти строки были написаны МАЦУО БАСЕ 300 лет назад в ЯПОНИИ.

А против него Значительное лицо бессильно. (Как булгаковский Иван Бездомный, который не может упечь Канта в Соловки в связи с тем, что Кант уже давно в мире ином, перед которым любая власть бессильна.)

Я уверен, что каждый приобщенный к искусству человек всегда, при всех сложностях жизни, при всех трудностях может найти себе музыку, стихи, философские идеи, в которые можно уйти.

Они способны снять напряжение, когда чувствуешь несправедливость, могут утешить в горе, помочь в трудную минуту.

И, конечно же, вдохновить на творческий процесс.

В числе подобных стихов – японские трехстишья, хокку.

Почувствуйте непередаваемую гармонию и необъяснимую музыку следующего хокку:

Колокол смолк вдалеке…

Но ароматом вечерних цветов

Отзвук его плывет.

Иссе

Мне кажется, что это хокку – одно из замечательных открытий поэзии. К тому же здесь объединены разные материалы разных видов искусств: музыка, театр, живопись, философия.

А это:

За ночь вьюнок обвился

Вкруг бадьи моего колодца.

У соседа воды возьму.

Фукуда Tue

Можно ли глубже написать о Человечности?! Все идеи пацифизма в трех строчках.

Для того чтобы понять значительность этих строк, необходимо, оказавшись в средневековой Японии, сходить к соседу за водой и понять, с какими трудностями это связано. И продолжать носить воду издалека, пока будет жить вьюнок!

Я бы повесил большие плакаты со следующим хокку во всех тюрьмах. Да и вообще на всех улицах. Всюду, где есть люди.

Оно полно надежды. Надежды не только на одного человека, но и на все человечество.

Мне кажется, что любые абстрактные выкладки о гуманизме – менее выразительны, чем эти три строчки:

«Буря началась» —

Грабитель на дороге

Предостерег меня.

Еса Бусон

А вот хокку об избранности:

Не из обычных людей

тот, которого манит

дерево без цветов.

Камидзимо Омицура

А какое чудо это хокку:

О, светлая луна,

Я шла и шла к тебе,

А ты все далеко.

Фукуда Тие

Недавно я испытал большую радость.

После наших встреч в 232-й школе Санкт-Петербурга, где я рассказывал о моем глубоком убеждении в том, что человек по своей природе гениален, ребята по моей просьбе после соответствующей духовной и музыкальной подготовки написали хокку.

Хочу подчеркнуть, что это была наша вторая встреча и именно на ней я, впервые рассказав им о японской поэзии, предложил попробовать выразить себя в такой форме. Это должно было показать самим ребятам таящиеся где-то глубоко внутри человека его неограниченные творческие возможности, которые нужно только разбудить.

Я привожу почти все хокку в приложении к книге (модуляция 5).

А перед тем как мы услышим прелюдию Шопена, – еще одно хокку:

Из сердцевины пиона

Медленно выползает пчела.

О, с какой неохотой!

Мацуо Басе

(Нужно ли объяснять, что эти три строчки – о любви?)

Предлагаю вам послушать музыку. И осмелюсь сказать, что в этой прелюдии – и звезды, и слезы, и колокол, и ароматы, и отзвуки, и печаль.

А мой собственный стих о «пунктирах звезд, слез и крови» рожден именно пунктирностью этой музыки.

Я хотел бы, чтобы вы послушали музыку несколько раз. Чтобы вы тоже испытали потребность сочинить хокку. (Четвертая прелюдия Шопена ми-минор.)

А следующее хокку – после того, как вы услышали прелюдию. Или в перерыве между двумя прослушиваниями.

О, сколько их на полях,

И каждый цветет по-своему.

В этом – высший подвиг цветка.

Мацуо Басе

Подвиг всего живого, и прежде всего человека, в том, чтобы остаться неповторимым, не поддаться на провокацию одинаковости.

Задание:

Напишите несколько хокку.

Вы сами почувствуете, как прикоснетесь к чему-то небывалому. Перед вами – чистый лист бумаги…

И еще вдруг захотелось написать вот о чем. Уже в античные времена возникали мысли, которые и сегодня звучат очень современно.

Одна из таких мыслей помогла мне выстоять в самые трудные времена. Вместо того чтобы лишний раз переживать от глупости властителей, не дававших жить и дышать свободно, я всегда снимал напряжение, повторяя несколько раз эту древнюю мысль:

Ум человеческий имеет пределы.

Глупость человеческая – беспредельна.

А вдруг это высказывание более чем двухтысячелетней давности поможет и вам, в случае если вам придется встретиться с невероятными глупцами.

Встреча четвертая Двухголосие

У музыки есть одна особенность, которой всегда завидовали поэты.

Это – возможность одновременно говорить о разных настроениях.

Я сам, когда писал стихи, завидовал себе как музыканту.

Мне хотелось в стихах сделать то же самое, что и в музыке, которую играл.

Чего только я ни придумывал!

Писал стихи для двух читающих одновременно.

Приходится признать, что я проиграл.

Не получилось.

Пытался сочинять стихи, где отдельные слова, извлеченные из большого стиха и составляющие малый стих, рождают новый смысл. Не получилось, ибо стих должен быть не только на бумаге, но и читаем вслух. Из многочисленных многоголосных стихов я оставил только два. Один из них я предлагаю вашему вниманию.

Но и в этом стихе, хоть он и называется двухголосным, все равно нет музыкальной одновременности.

Он – двухголосный, но второй голос – в скобках и читается тише. Он – как бы внутренняя речь. Называется стих «Песенка шута».

ПЕСЕНКА ШУТА (двухголосие)

(второй голос читать тише, как бы про себя)

Бим-бом! Бим-бом! Вам как – мой колпак!

К празднику его мне сшили.

Что проходишь, посмотри ты!

(…Ночью спать не даст мне Шиллер,

Днем измучает гастрит…)

Лишь по праздникам, Дурак,

Надеваю свой колпак!

(…В шуме вряд ли кто поймет,

Кто – поэт, кто – идиот,

В этом мире роз и слез

Первый шут – Иисус Христос.

Я коллегу узнаю…)

Дяди, тети, я – пою:

Трень-брень, бим-бом!

Думали, я – под столом?

Нет, в рояле я закрылся

И кусаю струны.

Думаете, вот упился

Шут ваш полоумный!

(…Нет, подслушал разговор

О Шопене я вчера,

Понял нервно: с этих пор

Струны рвать – моя игра.

Счастье, что Шопен не слышал…)

Дяди, тети! Как я вышел!

На руках моих – галоши,

На ногах – перчатки!

(…На Земле с шутовской ношей

Будет все в порядке…)

Этот стих – о вечной трагедии таланта при ничтожных правителях, в руках которых его, таланта, судьба.

Он написан под впечатлением такой несправедливости, когда талантливые люди, чтобы выжить, должны притворяться бездарными.

Герой моего стиха – глубочайший человек, который вынужден работать шутом у короля, развлекать его величество и его гостей.

Он должен всегда, где бы он ни был, притворяться дурачком.