Джулия Лонг - Любви подвластно все

• Название: Любви подвластно все
• Автор: Джулия Лонг
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-17-093403-4

Многие годы тяготеет проклятие над семействами Редмонд и Эверси. В каждом новом поколении враждующих кланов кто-то должен пострадать из-за несчастной любви.

Казалось бы, ничто не предвещало добра и на этот раз – прекрасная Оливия Эверси разбила сердце молодому Лайону Редмонду, и он бесследно исчез. А Оливия, год за годом отвергавшая всех поклонников, наконец собралась под венец с виконтом.

Но неожиданно Лайон Редмонд возвращается – уже не наивный юноша, а мужественный морской волк, прошедший через множество опасностей. И такой человек не намерен отдавать другому женщину, которую по-прежнему любит больше жизни.

---

Оливия едва заметно улыбнулась. Высказывание Лайона насчет супружества миссис Снид казалось немного скандальным. Но, с другой стороны, ведь он старше ее и, следовательно, опытнее. Он уже многое повидал и, наверное, лучше знал людей… Так что очень может быть, что он прав. По крайней мере – отчасти.

Ах, бедная миссис Снид! Какая удача, что у нее, Оливии Эверси, впереди целая жизнь – яркая и захватывающая! И какая удача, что Лайон Редмонд проявлял к ней интерес.

– Вы провидец, мистер Редмонд?

Он ослепительно улыбнулся, и от его улыбки у нее перехватило дыхание.

– Нет, я всего лишь наблюдатель.

Они снова умолкли на некоторое время.

– Кстати, о вложении денег. Я думаю зайти завтра в книжный магазин Тингла примерно в два часа. Хочу посмотреть, не поступили ли какие-нибудь книги об Испании. Тингл держит их рядом с разделом истории, который, как вы, возможно, знаете, находится в самой отдаленной и запыленной части магазина, у задней стены. Полагаю, именно по этой причине покупатели не часто добираются до этих полок.

Оливия мгновенно поняла, что имелось в виду, и почему-то пробормотала:

– Испания – солнечная страна.

– Да, – коротко ответил Лайон, и она почувствовала, что он тоже нервничает.

Они опять помолчали, затем он, помрачнев, произнес:

– Терпеть не могу вальсы.

Оливия невольно вздрогнула и взглянула на него с удивлением. А он вдруг улыбнулся и добавил:

– Это потому, что они слишком уж быстро заканчиваются…

Оливия потупилась, не зная, что ответить. И в тот же миг музыка смолкла. Но сердце ее все еще продолжало кружиться в вальсе.

Тут Лайон поклонился ей, она сделала реверанс в ответ, и он повел ее в другой конец бального зала, к подругам, – повел так, словно возвращал на прежнее место украденную статуэтку.

Глава 5

На следующий день

Без двадцати два Лайон бросился к двери своей спальни, но внезапно остановился. Рывком открыв ящик письменного стола, он вытащил лист бумаги, стопку которой держал под шкатулкой палисандрового дерева, той самой, что с двойным дном. Набросав две короткие фразы, он посыпал записку песком, чтобы чернила быстрее высохли, затем сложил листок и сунул в карман сюртука.

Перед зеркалом, уже у лестницы, он снова ненадолго задержался, чтобы удостовериться, что галстук в порядке. И это оказалось роковой ошибкой. Только он положил ладонь на перила – ему нравилось с их помощью перепрыгивать сразу через несколько ступенек, – как голос за спиной остановил его.

– Лайон… на несколько слов. Будь любезен.

Оглянувшись, он увидел, что дверь кабинета приоткрыта и оттуда высовывается рука отца, жестом подзывая его.

Вот дьявольщина… Вызов в «тронный зал» – так они с братьями и сестрой именовали отцовский кабинет – был весьма неожиданным. Лайон довольно часто заходил к отцу, и встречи их проходили вполне удовлетворительно. Но подобные внезапные вызовы почти никогда не сулили ничего хорошего и редко завершались благоприятно, особенно – для бедняги Джонатана, который вполне мог ради забавы совершить что-нибудь предосудительное. Но даже и ему, Лайону, обычно не совершавшему ничего дурного, зачастую приходилось несладко.

Сделав глубокий вдох, он развернулся и направился в отцовский кабинет. Обычно родитель встречал его радушно, иногда же – горделиво улыбаясь (это в тех случаях, когда хотел обсудить с ним свои коммерческие дела, что очень льстило Лайону).

Войдя в кабинет, он не стал смотреть на часы; сейчас время стало его врагом, и он надеялся, что оно, возможно, замедлит свой бег, если сделать вид, что его не существует.

– Добрый день, отец, – весело сказал Лайон.

– Присядь.

Проклятье! Если требовалось присесть, значит, затевалось что-то серьезное. И долгое.

Лайон уселся в кресло и закинул ногу на ногу, покачивая начищенным гессенским сапогом.

Он видел отражение часов в носке сапога. Их маятник предательски продолжал раскачиваться.

– Тебе понравился твой первый бал в Суссексе? – спросил отец.

– Я определенно доволен, что вернулся. Здесь все совсем иначе, чем в Лондоне. Я хотел бы ненадолго остаться, если никто не возражает. Я понял, что очень соскучился по провинциальной жизни. – Следовало подготовить отца к тому, что он не намеревался покидать Пеннироял-Грин в ближайшее время.

– Мы всегда рады, когда ты приезжаешь домой, Лайон. Что-нибудь интересное случилось прошедшим вечером?

– Повидал нескольких старых друзей.

– Таких как юный Камберсмит?

– Да, конечно, – кивнул Лайон. И тотчас же насторожился.

– Его отец упомянул, что ты танцевал с мисс Оливией Эверси. Украл вальс прямо у его сынка из-под носа. – По голосу отца чувствовалось, что его это обстоятельство позабавило.

Лайона же при словах «Оливия Эверси» словно жаром опалило. Нет, он не будет смотреть на часы! Не будет, не будет!

– Да, танцевал. Как и со многими другими девушками. – Чьих имен он не смог бы припомнить, даже если бы кто-то приставил пистолет к его голове. – Разве не забавно, что этот Камберсмит постоянно сплетничает? – добавил Лайон с улыбкой.

Но отец промолчал – недобрый знак.

Когда-то Лайон – как и его братья с сестрой – побаивался зеленых глаз отца: дети предполагали, что отец может видеть их насквозь, раскрывая все их маленькие тайны. Он, казалось, всегда точно знал, кто намазал перила джемом, кто отстрелил ступню у статуи Меркурия в саду и кто стащил сигару из коробки в кабинете.

Тут отец – он по-прежнему молчал – принялся постукивать по столу кончиками пальцев. Это выглядело довольно необычно, потому что отец никогда не отличался нервозностью и не любил мешкать. Он предпочитал тотчас же отдавать приказы, причем делал это весьма решительно.

– А может, кто-то из твоих братьев или друзей подбил тебя потанцевать с ней?.. – пробормотал он наконец.

Лайон заморгал, искренне удивленный этим вопросом.

– Прошу прощения, но я…

– Ты извиняешься за то, что танцевал с ней? – В голосе отца послышалось облегчение.

– Простите меня, сэр, за мою тупость, но я не понимаю вопроса, – заявил Лайон. – С какой стати кто-то стал бы подбивать меня потанцевать с ней? Она не испытывала недостатка в партнерах, но вряд ли смогла бы мне отказать. Ведь мы Редмонды, в конце-то концов. – Сказав это, Лайон усмехнулся.

Такого рода шутки обычно нравились его отцу, но эта, казалось, не очень-то его позабавила. Что ж, ничего удивительного. Ведь танец с мисс Эверси являлся серьезным проступком, и они с отцом оба это знали. Все в их семействе были воспитаны в твердом убеждении, что Эверси и Редмонды никогда не танцуют друг с другом. И не общаются. Вообще не замечают друг друга.

– Почему же тогда ты танцевал с ней? – осведомился отец.

Лайон посмотрел на него с удивлением. Но увидел лишь собственное отражение в его глазах.

Ему ужасно хотелось сказать: «Потому что она – моя судьба». Но он, конечно же, ничего подобного не сказал.

Но что же теперь делать?

Пытаясь выкрутиться, Лайон проговорил:

– Да полно, отец… Ведь вы тоже были молоды когда-то. Я просто поддался порыву, вот и все.

Отец скорее всего сразу лишил бы его наследства, если бы он вдруг сказал: «Потому что она напомнила мне первый полевой цветок весной». Его родитель считал неумеренное использование метафор серьезным недостатком.

Губы Редмонда-старшего чуть растянулись в улыбке, не коснувшейся, однако, его глаз.

– Я и в самом деле был молод когда-то, – пробормотал он с иронией в голосе.

Лайону же в очередной раз пришла в голову давно уже беспокоившая его мысль. Он и впрямь всегда был очень наблюдательным, о чем и сообщил Оливии Эверси на балу. Так вот, он заметил, что его отец ни разу не останавливал – пусть совсем ненадолго – восторженный взгляд на какой-либо женщине.

Лайон ответил на улыбку отца столь же сдержанной улыбкой: с годами он научился сдерживать эмоции, следить за выражением своего лица и правильно выбирать слова – только таким образом можно было обеспечить себе спокойную и комфортную жизнь в семействе Редмонд.

– Но обычно ты не настолько импульсивен, Лайон, – заметил отец.

– Да, думаю, что так. – Он был достаточно умен, чтобы не пускаться в объяснения.

Лайон и в самом деле никогда не действовал импульсивно. Никогда не проматывал свои карманные деньги в игорных домах. Не распутничал со служанками. Не попадал на страницы газет из-за появления на Роттен-Роу[14] в обществе скандально известной аристократической вдовушки.

Хотя и не отказывал себе в удовольствии понежиться в объятиях какой-нибудь вдовствующей аристократки. Порой ему даже казалось, что Господь создал аристократических вдов с одной-единственной целью – обучать импозантных молодых наследников премудростям плотских утех. Но Лайон всегда был разборчив и осмотрителен.

С раннего детства он знал, какая огромная ответственность лежит на нем как будущем главе семейства. И осознание своей миссии запечатлелось в его мозгу как оттиск печати на расплавленном воске. Лайон прекрасно понимал, что сдержанность и осмотрительность бывают иногда весьма полезны, поэтому ничего больше не сказал, однако же, – помоги ему Бог! – бросил быстрый взгляд на часы.