Виталий Бабич - Семь историй о любви и катарсисе. Цикл квинзитивной прозы

• Название: Семь историй о любви и катарсисе. Цикл квинзитивной прозы
• Автор: Виталий Бабич
• Жанр: Русское современное

В каждом произведении цикла – история катарсиса и любви. Вы найдёте ответы на вопросы о смысле жизни, секретах счастья, гармонии в отношениях между мужчиной и женщиной. Умение героев быть выше конфликтов, приобретать позитивный опыт, решая сложные задачи судьбы, – альтернатива насилию на страницах современной прозы. Причём читателю даётся возможность из поглотителя сюжетов стать соучастником перемен к лучшему: «Начни менять мир с самого себя!». Это первая книга в концепции оптимализма.

---

Ну, чем не парадокс?! Человек, словно заново родившись, созревает для новой жизни, а тут на него такой наезд…

Физическая боль была более чем сногсшибательной, но длилась, наверное, менее минуты. И улетучилась куда-то.

Улетучилась. А я провалился в пустоту. Затем меня стало засасывать в какую-то невидимую воронку над головой. И вдруг эта круговерть закончилась. Я даже смог встать. Но… как только встал, будто в другом городе оказался. Вокруг стояли дома, росли деревья, шагали люди, ехали автомобили – всё было обычным и одновременно другим. Более ярким, более динамичным.

У меня будто выросли крылья. Я шёл и не чувствовал ног. Я летел?.. По крайней мере, ощущение полёта не покидало меня. Сердце моё пело – всё выше, всё тоньше! Я удивлялся, как ребёнок, всему, что видел. А всё, что я видел, было живым и тут же становилось частью меня самого.

Меня поразила моя школа. Вместо старенького двухэтажного здания я видел изящное многоэтажное строение – дворец, напоминающий восточный храм. А ноги (или крылья?) несли меня дальше. Меня преследовало ощущение, что там, впереди, – что-то очень важное. Просто ОЧЕНЬ важное! И чем ближе к этой цели, тем радостнее, счастливее становлюсь я сам. Я и мир вокруг меня.

Вокруг меня – мир. Да ещё какой! Какая тут может быть смерть?! Да здесь такая (!!!) жизнь. Только успевай за ней!

Дома, деревья, дороги, улицы… Всё менялось (двигалось со мной) очень быстро. Всё было наполнено неописуемой словами гаммой светлых красок! Всё пело вокруг меня! И я мог – это стало для меня реальным (!) – в каждое из приходящих-уходящих мгновений быть счастливым. Быть в нирване!..

Я шёл вперёд – к необыкновенно важной цели. Скорость движения росла. Мелькали прохожие, жилые кварталы, площади, парки. А нирвана не исчезала. Она двигалась вместе со мной. Она была моим навигатором. Моя Нирвана!..

И как только я подумал об этом состоянии как о живом существе, на моём пути появилась… Женщина. Богиня!

Она стояла, улыбалась, будто ждала меня всё это время… Стоп! Так не она ли была целью моего движения?

Всего за одно мгновение своего взгляда она наполнила всё моё существо ещё более радостно-светлыми ощущениями (сколько же у них уровней?!), чем те, которые несли меня на крыльях до встречи с ней. Я ликовал! Ликовал!! Ликовал!!!

Я, наверное, светился всеми цветами радуги.

За что мне такое блаженство?!

Может, я попал в рай?..

А она, словно отвечая на все мои вопросы, обвела рукой пространство вокруг себя, поворачивая голову то влево, то вправо.

Я увидел дом, в котором живу. А за домом, за детской площадкой и деревьями, окружающими её, раскинулось озеро. Вокруг него гуляли пары влюблённых. С детьми и без детей. С цветами и без цветов. Но все – совершенно счастливые, любящие друг друга. Я это знал. Я это чувствовал!.. Но почему (???) я никогда раньше не видел этого райского уголка буквально у себя под носом…

Я вопросительно посмотрел на Нирвану. Да, я уже знал, что эту женщину-богиню зовут именно так. Я не получил ответа на свой вопрос, но оказался под чарующим действием её взгляда, её улыбки.

И вот мы уже держим за руки друг друга, будто знаем один одного всю жизнь. Знаем и любим.

Любовь! Именно это чувство-слово закружило над нами белокрылой птицей. И эта птица-любовь была такой многокрылой, такой возвышенной, такой воздушной!..

Моя Нирвана! Её бездонные глаза! Её безграничная доброта!..

Моё бездонное Счастье! Моя безграничная вера в собственные силы!..

Импульс этих сил предавал мне уверенности даже тогда, когда я по знаку Нирваны обернулся назад и увидел дорогу, мерцающую в дымке тумана (почему он вдруг появился?) и… обрывающуюся.

– Эта дорога моя?

– Твоя! – ответила мне Нирвана.

– ???

– Тебе надо вернуться!

– ??

– Теперь ты сможешь большее!

– ?

– Теперь ты сильнее!..

Это были последние слова, которые я услышал от Нирваны…

И вдруг – темнота. Полосы темноты. Движение тёмно-серых волн… Опять ощущение воронки. Но её купол был уже направлен вниз. И теперь меня не всасывало в неё, а наоборот – высасывало. Высасывало. Выталкивало…

– Он приходит в сознание!

– Пульс стабилизируется.

– Дыхание в норме?

– В норме!

– Зрачки реагируют на свет.

– Будет жить!..

Эти слова звучали надо мною, лежащим где-то…

Где же я? Где?..

Позже врач сказал, что сознание в полной мере вернулось ко мне только на третьи сутки. А раньше, когда я был рядом с Нирваной, разве я был без сознания?.. Нет. Я был даже абсолютно счастлив. И осознавал это.

Теперь, перед выпиской из больницы я знаю, что же именно со мной произошло после того, как я попал под колёса микроавтобуса. Я знаю гораздо больше врачей. Я знаю самое главное.

Да, я был там, где продолжается жизнь после смерти. Жизнь счастливого человека. И я вернулся оттуда. Вернулся, чтобы научиться быть счастливым здесь. Здесь и сейчас. Каждое мгновенье.

Кстати, меня же ждут недоухоженные мною три кита.

А моя Нирвана… Она теперь со мною навсегда. Я это точно знаю.

История четвёртая. Сестра Марина Повесть

Ближе к полудню в один из жарких летних дней из ворот Свято-Елисаветинского монастыря вышла молодая женщина, облачённая в монашескую одежду, с рюкзаком за плечами. Она села на автобус по направлению в центр Минска. Доехав до центра, пересела на метро. И вскоре уже была на вокзале.

Сестра Марина, так звали послушницу, села напротив билетных касс, высматривая кого-то. Дети нередко показывали пальцем на необычно одетую тётю. А она посылала им в ответ тёплые ласковые улыбки.

Так Марина просидела около получаса, прежде чем увидела того, кого ждала. То был пожилой мужчина интеллигентного вида. Они купили билеты на поезд и через часов шесть были в городе Гродно.

– Ну, Маринушка, располагайтесь тут, – сказал её спутник, когда они вошли в один из домиков в частном секторе. – Дом в вашем полном распоряжении. А мне пора…

Она проснулась утром ни свет, ни заря. Облачилась в своё любимое одеяние – в белый апостольник – и взялась за хлопоты по дому. Когда полы и окна были вымыты, а на плите доваривалась каша, Марина присела, дабы дух перевести. И тут же в её мыслях пробежала цепочка событий последних дней.

По монастырю прошла весть, что необходимо кого-нибудь из сестёр отправить в один из православных приходов Гродненской епархии для помощи в открытии мастерской.

А мастерская та должна была специализироваться на изготовлении текстильной церковной утвари: от алтарных облачений до ковров. Поэтому требовался самый опытный консультант. Да и о текущей жизни Свято-Елисаветинской обители надо будет суметь не один раз поведать. И если говорить о первом, то сестра Марина была одной из лучших мастериц-рукодельниц. Ну, и второе дело было бы ей вполне под силу.

Но не стремилась бы Марина стать посланницей своего монастыря, если бы не было у неё одной тайны – помыслов о семейном счастье, ставших сокровенными, но и противоречивыми, ибо они неразрывны с жизнью мирской.

Как же она, Невеста Христова, давшая обет девства, основанный на безбрачной жизни, могла домечтаться до такого? Марина, сама себе каждый день задавала подобный вопрос. И ответ на него уразумела постепенно. В монастырь она ведь попала не по своей воле сознательной. Её, сиротку, в лет семь отраду, из московского детдома забрала в Минск двоюродная тётя, состоявшая на службе при воскресной школе. А когда через три года тётя отошла в мир иной, добрые люди быстро определили Мариночку в подмастерья Свято-Елисаветинского монастыря, дабы дитя сызнова в детдом не попало.

Среди тех, кто опекал девочку в дальнейшем, был отец Илья, протоирей этого монастыря, который со временем стал для послушницы Марины её духовником. И, по сути, заменил ей отца родного.

Вот и стал он первым и единственным человеком, кому она поведала о своих тайных, греховных помыслах.

– Грех говоришь?.. А грехи ведь тоже, как и люди, бывают разными. С точки зрения монастырского устава твои желания грешны. Ну, а если говорить о твоём индивидуальном развитии, то тут, похоже, потребность в социальном опыте даёт о себе знать. А без него-то и для жития монашеского не созреешь.

– Выходит, не созрела я. Прости, Господи!

Марина перекрестилась, утерла слезу и спросила:

– Батюшка, я так понимаю, что, если бы я была обычной, мирской женщиной, то в этих моих побуждениях не было бы ничего плохого.

Он помахал головой в знак согласия.

– Но я ведь не такая. Я послушница. Я вроде, как и не женщина, – продолжала она задумчиво, – Вернее, душа на службе Божьей становится бесполой.

В её глазах сосредоточилась вся противоречивость, тяжесть текущих переживаний. Видя это, отец Илья поспешил уточнить, расставить сосуды истин по своим местам.