Александр Курмачёв - Один-за-всех. Мистерия по драме Гуго фон Гофмансталя «Йедерман»

• Название: Один-за-всех. Мистерия по драме Гуго фон Гофмансталя «Йедерман»
• Автор: Александр Курмачёв
• Жанр: Поэзия

В настоящий сборник включено авторское переложение драмы Гуго фон Гофмансталя «Йедерман» – мистерия «Один-за-всех», а также статья А. Курмачёва о постановке «Йедермана» на Зальцбургском театральном фестивале, интервью с исполнителем главной роли Корнелиусом Обоньей и в качестве маленького приятного бонуса – перевод стихотворения немецкого писателя и художника Роберта Гернхардта, графика которого использована в оформлении книги.

---

После того как образ Бляндинки получил конкретные очертания, возникла проблема с написанием сцены пира в усадьбе Одного-за-всех: не только балаганная простота этой сцены в немецкоязычном оригинале, но и сама застольная песня, включённая в гофмансталевский текст, стали для меня тем самым «песком на зубах», который чувствует любой читатель гомеровской «Илиады» в переводе Гнедича (к слову, читать древнегреческий оригинал «Илиады» для непрофессионала – тоже не самое большое удовольствие). И тут на помощь снова пришёл Коля Браун (в конце концов, кому ещё это было нужно?!): подкинув мне несколько текстов, он подвёл меня к пониманию того, что именно должно звучать в сцене пира у Одного-за-всех. Так родилась похабная бриндизи о сексуальной браваде по адресу самой Смерти.

* * *

Здесь уместным будет дать комментарии относительно обилия в тексте моего переложения обсценной лексики (проще говоря, мата). Я отдаю себе отчёт в том, что за долгие века византийского измывательства над русским языком, которое началось во время так называемого Второго южнославянского влияния и совершалось не просто при попустительстве православного духовенства, но и при его самом активном участии и которое иначе, чем лингвистическим терроризмом, назвать нельзя, у абсолютного большинства носителей русского языка сложилось ощущение, что в языке могут быть какие-то запретные лексические единицы. Умному человеку всё станет ясно уже в этот самый момент: представьте себе запретные мелодии в музыке или запретные сигналы в коммуникации животных или птиц. Вдумайтесь только, да? Я даже не берусь утомлять читателей напоминанием того, что некоторые матерные лексемы встречаются в старославянских текстах Священного писания. Если допустить, что в языке, данном нам от Бога, есть что-то запретное, стало быть, запретной является и сама Библия? Дайте этой мысли настояться. Думаю, многие вопросы исчезнут сами собой.

В продолжение темы замечу, что за пределами славянских языков обсценной (матерной) лексики не существует как таковой. Этот факт косвенно указывает на то, что отношения славянских народов со своими языками нуждается, как минимум, в серьёзной социолингвистической диагностике: мне как филологу представляется абсурдным тот факт, что огромный пласт самой широкоупотребительной в повседневном общении лексики русского языка является запрещённым к использованию.

Вывод: в моём переложении использован живой русский язык, которому намного больше лет, чем тем, кто пытается его насиловать безграмотными запретами.

Образ Смерти был написан на одном дыхании, поскольку с момента потустороннего призыва «Йедерман!» я вообще перестал ориентироваться на текст Гофмансталя и доверился собственной интуиции, убрав до крайности примитивные, с моей точки зрения, выяснения отношений главного героя с братьями и прислугой и топорный дидактизм всех ключевых «потусторонних» персонажей. Идея о том, что человек, уверовавший в Бога, не может быть уничтожен по определению, – один из краеугольных камней эзотерического мировоззрения, не находящего понимания в «академической теологии», как я её себе представляю. В этой связи очень показателен один из эпизодов, упоминаемых в статье А. Кирпичникова, посвящённой средневековым мистериям: речь о смерти в 1325 году некоего тюрингенского ландграфа Фридриха, которого разбил паралич после просмотра одной из мистерий, где было показано немилосердие (!) Господа к раскаявшемуся грешнику. Само ощущение несправедливости, возникающее в связи с Божьей Волей, – верный знак того, что мы имеем дело с какой-то ерундой, никак не связанной с тем, что принято понимать под словом «Бог». Ощущения несправедливости того, что связано с Божьей Волей, быть не может. Как бы то ни было, ещё до начала работы над самым сложным для меня образом – образом Чёрта – я сделал основные наброски финала: мне стало понятно, что убить своего героя я не смогу.

Образ Чёрт-те-что стал, пожалуй, самым любимым. В нём при желании можно рассмотреть и падшего ангела, и отбившегося от рук любимого ученика Создателя, и небесную сущность, слишком сроднившуюся с материалом, который она должна была довести до ума. Признаюсь, не за многие свои убеждения я готов отдать жизнь, но в том, что дьявола не существует, я убеждён безоговорочно. Никто не хочет погубить человека, кроме самого человека. А желание сваливать ответственность за собственную несостоятельность на потусторонние злые силы представляется мне проявлением запредельного инфантилизма. В любом случае, очень надеюсь, что образ Чёрт-те-что полюбится читателю так же, как и мне.

Дальнейшие пояснения по поводу моего переложения видятся мне излишними, кроме одного посвящения моей работы, которое нельзя оставить без внимания. Речь о моём друге – Андрее Колесникове, ставшем одним из адресатов моего повествования. Я много встречал людей, скептически относящихся к религии, но при этом довольно успешных. Загадку их «везучести» мне помогла отгадать одна из книг Сергея Николаевича Лазарева – известного целителя и экстрасенса. Я поделился своей догадкой с Андреем Колесниковым и попал в точку: отсутствие внутренней агрессии – базовое условие правильного, глубоко религиозного отношения человека к жизни. Отсутствие агрессии – один из косвенных признаков наличия в сердце настоящей Любви. Пусть неосознанной, но непоколебимой. И совершенно не важно, во что ты веришь и веришь ли: важно, что ты живёшь так, как это угодно Создателю.

Любви и радости всем!

Александр Курмачёв

Один-за-всех Мистерия по драме Гуго фон Гофмансталя «Йедерман»

Николаю Брауну, Корнелиусу Обонье, Екатерине Беляевой, Андрею Дмитриеву и Андрею Колесникову посвящается

Действующие лица

Спаситель
Смерть
Один-за-всех
Мать Одного-за-всех
Друг Одного-за-всех
Повар
Бедный сосед
Должник
Жена должника
Любовница Одного-за-всех (Бляндинка)
Толстуха-в-очках
Худая-кляча-в-очках
Гости Одного-за-всех
Бабло
Совесть
Вера
Чёрт-те-что
Ангел
Чтец-жнец-и-на-дуде-игрец
Страшный голос

(без слов)

Управляющий Одного-за-всех
Судебные приставы
Музыканты
Развратники
Медведь

Чтец-жнец-и-на-дуде-игрец

Теперь устройтесь поудобней,
чтоб ничего не пропустить:
сейчас, буквально вот сегодня
вам жизнь придётся завершить.
Но если к смерти не готовы,
тогда прошу покинуть зал:
дороже жизни вам оковы,
что кто-то золотом назвал.
Конечно, вас никто не будет
здесь истязать или душить,
но если вы – живые люди,
судьбу чужую здесь прожить
и умереть мы вас заставим:
иначе – грош нам всем цена.
Но для начала позабавим,
чтобы нахлебались вы – сполна!

Спаситель (устало)

Уже замучился терпеть
безумие людских голов,
ничтожной страсти круговерть,
богатство праздничных столов.
Людское жлобство на меня
в бесстрашной наглости восстало,
опасней адского огня
людской бессовестности жало.
Они ослепли в тишине
комфорта, денег и забав,
забыли думать обо мне,
моё прощение приняв?
Я много раз давал понять,
что все они лишь клетки тела,
которое им не объять,
пока душа их не созрела!
Я кровь свою за эту дурь
пролил распятым на кресте,
я им целебную лазурь
вкушать давал вместо костей!
За их безверие терзал
себя в предсмертной Гефсимани?
Да что б вас чёрт уже побрал
на этом поле Бого-брани!
Чего теперь тупые лица
способны насмерть устрашиться?
Любви не ведают они,
счета для них важней, чем дни,
когда, беспомощно пророча,
я истреблял безумье ночи
и помогал им просветлеть,
чтоб каждый смог Отца узреть!
Ну что ж: раз смерть для них наука,
пусть будет Смерть всему порукой.
Явись ко мне, исчадье Ада!
Тебе спасать заблудших стадо…

Смерть

Пришла. Стою. Или – пришёл?
Командуй, милый мой престол.
Твоим оружием не раз
я миру много жизней спас.
Или – спасла? Уж и не помню:
устала я в каменоломнях
твоих фантазий быть киркой:
ведь только снится мне покой…

Спаситель

Капризы прочь и – не тупи:
в жизнь каждого теперь вступи,
и без надежды и прикрас
в его последний смертный час
не напугай, но изуми:
пусть Идиот считает дни,
когда без устали тусил
и о житье не голосил.

Смерть

Господь, спалить могу весь Мир!
Всё, что прикажешь, Командир.
И властью, данной мне Тобой,
я род людской весь под конвой
Суду Священному придать
и каждого сама распять,
чтоб затянулись твои раны
лишением людей нирваны,
смогу. Ты только повели!
Всю жизнь сотру с лица Земли!
Но… не поймёт ни стар ни млад
Твоих пророчеств странный склад.
Не мне, конечно, выступать,
но снова Ты себя предать
не дай людей тупому стаду,
и снова Чашу пить – не надо:
я молодых и пожилых,
больных, разумных и тупых
к вратам Небесным подгоню
и к светоносному огню
всех потихонечку пристрою:
пусть им наукой станет – горе.

Спаситель