Лола Кретова - Летние домыслы. Остросюжетный роман

• Название: Летние домыслы. Остросюжетный роман
• Автор: Лола Кретова
• Жанр: Русское современное

Нестеров, человек светский и удачливый, сбегает из Москвы и становится садовником. Уединившись в унаследованном старинном доме своего деда, профессора-биолога, он предаёт забвению былое, наслаждается природой и тишиной. Непрошеная гостья, художница, пишет картину в его саду. В безмятежное лето Нестерова неожиданно вторгаются странные события, запутанные взаимоотношения, тени интриг и непредсказуемая опасность…

---

– Гуляете? – слабым, несколько отрешённым голосом поинтересовалась Полина Адамовна у Вороновой.

– Не совсем, – ответила Воронова и ещё крепче вцепилась в поля своей шляпы.

– Жарко сегодня, – продолжила Полина Адамовна, задумчиво глядя на непокрытую голову Вороновой. – я вот прошла до конца деревни и обратно, и уже тяжело. Дорогу-то вон как испортили, ходить невозможно.

После июньских проливных дождей дорога, просохнув, накрепко запечатлела все промоины и колдобины, оставленные тяжеловесными грузовиками.

– Я отдавала письмо в администрацию, ответили, что этим летом отремонтируют. Собираюсь заехать к ним на днях, уточнить, – сказала Агния, доставая ключи.

– Ничего они не сделают. Засыпали дорогу щебнем, а всё равно ямы. Мой недавно выходил машину встречать – нам холодильник привозили – и так сильно споткнулся, что чуть не упал, – приступила к рассказу Полина Адамовна. Но пришлось отступить: Агния уже нашла на связке нужный ключ.

Воронова жила одна. Её родители и старший брат приезжали к ней в деревню время от времени. Родителям она была рада, брату не всегда – это зависело от количества язвительных замечаний, которые брат успевал исторгнуть за время своего визита. Случалось, он был в ударе – визит кончался ссорой, а однажды – небольшой потасовкой. Отец и мать проводили у Агнии не более двух или трёх дней, они были слишком заняты своей работой, чтобы отвлечься от неё на более долгий срок: оба были филологами, занимались переводами и немного преподавали. Выросшие дети их интересовали в меньшей степени. Родители прекрасно ладили и очень любили друг друга.

Несколько лет назад – тогда она ещё жила в городе, ей только исполнилось тридцать и казалось, что она вот-вот выйдет замуж – давний знакомый одарил Агнию судьбоносным заказом: двенадцать натюрмортов для второй квартиры его общительной подруги. Чудо было единственным, но его отблески в виде новых заказчиков и покупателей поддерживали ощущение постоянства и благополучия все последующие годы и даже тогда, когда стало ясно, что замуж вот-вот она не выйдет. У родителей был заброшенный участок со стареньким домом-пятистенком; и родители, и брат махнули на него рукой, предоставив Агнии самой позаботиться о его сносе, раз уж ей втемяшилось устроить себе жилище в деревне Овсяново вместо того, чтобы купить маленькую квартиру в Москве.

Агния и сама не понимала, как так получилось: с этими местами её ничто не связывало. Лишь однажды родители уговорили друг друга провести здесь отпуск; через неделю они покинули Овсяново, принеся взаимные извинения. Безусловно, Агния Воронова находила очарование в сельской жизни, но это была сельская жизнь французской провинции и итальянских фермеров. Должно быть, в тот момент ей захотелось покоя для души и простора для живописи.

Она сразу поднялась в мансарду, где была устроена мастерская, и стала отбирать холсты для будущей работы. Это занятие её успокоило, Агния спустилась вниз, чтобы приготовить ужин: вареники с вишней, посыпанные корицей с сахаром, политые сливочным маслом и сметаной. Телефон зазвонил, когда она вылавливала из кастрюли последний вареник.

– Алло, – с досадой сказала она звонившему.

– Привет, – отозвался Константин. – Ты сейчас можешь говорить?

– Нет, не могу, у меня вареники стынут, – Агния перенесла блюдо с варениками на круглый обеденный стол и достала сметану.

– Отлично! – с энтузиазмом продолжил Константин, – У меня сейчас мало времени, я потом поподробнее расскажу. Сегодня утром я случайно встретил Ледневскую, и мы очень интересно пообщались. Так вот, случайно выяснилось, что она о тебе слышала, но не знала, как тебя найти: она ищет, кто бы мог сделать роспись в её доме. Насколько я понял, у неё каменный дом, и она хочет сделать что-то в римском стиле.

– Каменных домов у нас не бывает, – заметила Воронова.

– У нас бывает всё. – возразил Константин. – Я перезвоню завтра, дам телефон Ледневской и расскажу подробности.

– Спасибо, – сказала Агния. – Спасибо тебе большое.

Нестеров возвращался от Кати. Вечер был тёплым, пахло нагретым деревом, где-то по соседству раздавались негромкие голоса. Он вспоминал Катино лицо, как она обрадовалась его приходу, Катины руки с длинными пальцами: Валентин смотрел, как она разливает вино, и рассказывал о недавних съёмках. Он принёс ей яд и даже вызвался сам опрыскать розы – вечер был тихим, безветренным. Руки он вымыл на кухне – Катя подала ему белое льняное полотенце – и они вместе перенесли вино и фрукты на террасу. Катя улыбалась, слушала, переспрашивала, Валентин наслаждался бархатным тембром Катиного голоса и всё же поспешил уйти до сумерек.

Прошуршал щебень, его обогнали дети на велосипедах – мальчик и девочка. Нестеров что-то вспомнил – что-то тревожное – и стал считать дома. Он понял, в каком доме живёт Агния.

Глава 3

Дом Агнии стоял на месте прежнего деревенского домика, который когда-то давно и без толку купили её родители за бесценок. У художников много общего с ремесленниками: не успела Агния упомянуть в кругу своих творческих знакомых о решимости перестроить старый дом, как тут же чудесным образом явились плотники и столяры – знакомые знакомых, друзья друзей. Она легко поладила с ними, а столяры поладили с плотниками; и не довелось ей пережить ужасов, сопутствующих обычному строительству.

Сергей, коренастый парень в вязаной шапочке со скандинавским узором (в сентябре случились заморозки) твёрдой рукой направил старый внедорожник в гущу окрепших за лето сорняков. Повозившись с калиткой, он смело двинулся дальше, несколько раз обошёл дом, пощупал брёвна, что-то отломал, затем исчез внутри. Воронова ринулась к двери, чтобы предупредить его о прогнивших досках, но Сергей уже сам кричал ей из сеней, чтобы она в дом не заходила. Домик он предложил разобрать, но фундамент и большую часть брёвен оставить: «пригодятся». Воронова поспешила напомнить, что не хотела бы бревенчатого дома. «Да помню я», – весомо произнёс плотник, в молодом голосе прозвучала отеческая укоризна.

Два года пролетели в заботах, Воронова старалась приезжать почаще, выкраивая время между московскими заказами – боялась не уследить за важным и потом просить исправить. Поначалу она чувствовала себя неловко – как праздный гость среди обустроившихся на её земле тружеников, – и решив дела, спешила поскорей уехать. Но потом освоилась и в хорошую погоду стала выбираться на этюды в ближайшие леса и поля.

Был майский вечер, когда она приехала, чтобы побыть с будущим домом наедине – строители разъехались на несколько дней по своим делам. Агния медленно вела машину по деревенской улице, посматривая издалека: от поворота, со стороны новых домов, сквозь деревья соседних участков. Возле дома было непривычно тихо. Четыре ступени вели на крытое крылечко, дверь и маленькое окошко которого были обращены к улице.

Агния отворила дверь: в прихожей уже настали сумерки – в ней не было своего окна, немного света попадало сюда лишь из комнатных проёмов. Полы только-только перестелили, подогнав доски, повсюду стоял душистый сосновый запах. Она сняла туфли, и осторожно прошлась по дому, разглядывая будущую комнату для гостей, кухню, ванную, гостиную и спальню – комнаты были совсем небольшими, но без дверей и мебели казались просторными.

Зато по-настоящему просторной была веранда. Участок имел уклон, и пол веранды из широкой доски был расположен на две ступени ниже, чем в доме, несмотря на высокий кирпичный фундамент, пристроенный к старому фундаменту разобранного дома. По замыслу Агнии стены веранды выходили на один уровень со стенами дома – веранда получилась высокой. И светлой: оконные переплёты тянулись сплошной лентой, посередине в неё вплеталась застеклённая дверь. Перешагнув невысокий порожек, Воронова выбралась на открытую огороженную площадку – это было второе крыльцо, где ступени спускались в сад. Солнце оказалось позади; его золотой свет отражался в зеркале старых сосен и молодых березок – за домами к деревне подступался лес, его удерживала узкая полоска луга, укрытая вечерней тенью.

Агния потрогала пальцем янтарную каплю смолы, выступившей на стене веранды и вернулась в дом. Лестница в мансарду не была готова, Агния постояла, задрав голову, пытаясь разглядеть нечто большее в прямоугольном проеме, чем чердачные сумерки.

Солнце близилось к закату. Воронова стояла в дальнем конце сада, смотрела на лиловые облака, на чуть изогнутую, как у датских домиков, крышу своего будущего жилища. Многое вдруг вспомнилось ей – и всё было вечернее, солнечное – но прежде всего были отблески заката на окнах напротив, они двигались вверх-вниз в такт детским качелям, с этих качелей она спрыгивала и бежала навстречу родителям – неизъяснимое счастье летнего московского вечера, отблеск ликования другого мира.