Владимир Казаков - Жить не напрасно

• Название: Жить не напрасно
• Автор: Владимир Казаков
• Жанр: Биографии и Мемуары

Повесть о красном моряке и всаднике революции, лётчике-испытателе, изобретателе и первом в мире главном конструкторе десантной техники, комдиве Павле Игнатьевиче Гроховском, о его жизни, оборвавшейся в годы репрессий. Он знал, что прожил не напрасно, потому что всё остаётся людям…

---

Гроховский поднялся, стряхнул с шинели снег, и мы пошли к домику. Ключ скрежетнул в подёрнутом ржавчиной замке. В чертежной сняли шинели. Я сразу присел на корточки перед холодной печью-времянкой, набросал в ее пасть чурбаков. Вскоре мы грели руки у огня.

– Доброе утро, Павел Игнатьевич, Владимир Иосифович!

То пришел Иван Титов. Гроховский сразу бросил ему вопрос:

– Как дела в мастерской, Иван Васильевич? Довольно ли вам иголок, которые я прислал? Помещение в Марьиной роще, сами знаете, неважнецкое, тесное, но шьем.

– Получается?

– Маемся. То шов кривой. То складки. Потянем на разрыв – трещит. Нитки подходящие еле достал. Иглы слабые, гнулись, но я их закалил.

– Рисунок шва взяли с «Ирвина»?

Тут уж ответил я:

– Нет, с котельниковского парашюта: он проще и держит лучше. Добьемся качества, Павел Игнатьевич, не расстраивайтесь. Первый блин всегда комом.

– Нужно испечь хороший блин… Вчера заседало партийное бюро. Первым вопросом поставили наш. Докладывал Скрипухин. – Гроховский посвящал Титова о разговоре на бюро – Ох, как он нас разносил! По его мнению, если и стоит говорить о производстве парашютов, то речь может идти только о небольшой экспериментальной мастерской, где будут шиться купола наподобие ирвинских. Шелк придется покупать у японцев. Вот такая штука, Иван Васильевич! …Обвинил меня Скрипухин в политическом авантюризме. В смысле технической политики. Мы должны, говорит, не торопясь перенимать опыт технически развитых стран, а потом само время подскажет, делать нам свои парашюты или нет. Пока советует покупать… Скажу тебе, речь Скрнпухина не все осудили.

– А вы? – спросил Титов.

– Стоял на своем, как мог. Предложил строить фабрику или завод. И чтобы шили там парашюты из нашего шелка или хлопчатки. Согласен первым прыгнуть на первом советском парашюте. Обучим молодежь, получатся, обязательно получатся из них конструкторы, закройщики, классные чертежники… В конце попросил членов бюро ребром поставить вопрос перед научно-техническим комитетом ВВС о немедленном создании парашютной фабрики. Для нее уже есть кадры – Савицкий. Просматриваются на горизонте Лобанов, Глушков, Ткачев, другие умные ребята22.

– Чем закончилось бюро?

– Меня поддержали не единогласно. Теперь слово нужно подкрепить делом, Иван Васильевич, тут карты в твоих золотых руках. Не подведешь?

– Месяц даете?

– Подходит. Точнее, в нашем распоряжении двадцать восемь суток. Это вдвое больше двадцати восьми дней. Ты меня понял? В марте – расширенное заседание техкома, и с пустыми руками туда являться нельзя.

– Швеи нужны, ведь все пока вручную.

– Добро. Попрошу Косарева прислать комсомолок помастеровее, и чтоб спать не просились.

Взвизгнула дверь, с морозным облаком ввалились в протопленную комнату молодые, веселые люди. Быстро разделись. И пошло:

– Павел Игнатьевич, посмотрите новый эскиз карабина для лямок…

– Я закончила детальный чертеж «клетки», Владимир Иосифович…

– Прошу, Иван Васильевич, в ванную, посмотрим, как будет держаться на воде моделька катера с подводными крыльями…

Всем хотелось показать, что за вчерашний день они сделали, и сделали хорошо. Настроение у Гроховского поднялось. Обращаясь к Модину, он сказал, кивнув на патефон:

– Включай, Петр, «Очи черные» во всю мощь для зарядки, послушаем – и в бой! Потом музыка классическая, громкость – почти нулевая. Как сделать, знаешь…

Глава 2. Сюрприз

В начале марта к домику на окраине Петровского парка подъехали на лимузине «Паккард» начальник НИИ ВВС Горшков Василий Сергеевич и его помполит Фоменков. Визит начальства застал работников отдела в обычном производственном, кажущемся на первый взгляд беспорядке. Чертежи, эскизы, плазы, картонные и деревянные модели лежали не только на столах, но и под ними. Большой лист ватмана был прикноплен к полу, на нем незавершенный рисунок, а на одном из углов отпечатался след узорчатой подошвы. Стулья и табуреты сдвинуты тесно. Сидящие на них молодые люди повскакивали, но растерянности не было: начальника и помполита в институте уважали, оба были из рабочих, ценить людей и их труд умели. Горшков, бывший столяр, когда-то ловко управлялся с пилой и рубанком. Воевал. Учился в академии. Человек умный, внешне суровый, теперь с энтузиазмом работал над укреплением мощи советской авиации. Помоложе, но под стать ему был и Фоменков. Помполит благоволил к Гроховскому, удивляясь его энергии, находчивости и потоку полезных мыслей.

Принимая короткий доклад Гроховского, начальник института сердито шевелил роскошными генеральскими усами соломенного цвета. Выслушав, вздохнул:

– Да, небогато живете… Показывай, Павел Игнатьевич, чем занимаетесь?.. Тихо! Откуда это у вас музыка льется?

– Из ящика, Василий Сергеевич. Там патефон, одеялом прикрытый. Нам нужно негромко, а регулятора у него нет.

Пока гости раздевались, Фоменков шепнул на ухо Гроховскому, что «батю интересуют парашюты».

На аккуратном двухтумбовом столе Гроховского лежал большой альбом в черном кожаном переплете с украшением: бронзовый самолетик и парашют. Гроховский подвинул его к севшему на стул Горшкову, открыл. Фоменков, склонившись, поглядывал из-за широкого плеча начальника.

На первых страницах акварелью, но очень четко, контрастно разрисованы уже знакомые Фоменкову объекты – воздушные мишени, несколько вариантов силикатных бомб, картонажные мешки, подкрыльные носилки, парашюты разных конструкций с куполами от круглого до треугольного.

– Это все сделано, – пояснил Гроховский.

– Как? И парашюты тоже? – хитро спросил Фоменков.

– С круглыми куполами – да.

– Покажите! – потребовал Горшков.

– Как просмотрите альбом, обязательно.

Начальник сердито скосил глаза на улыбающегося конструктора и перевернул лист. На рисунке парили в воздухе под куполом собака, лошадь.

– Как в цирке! – усмехнулся в усы Горшков.

– Да нет, товарищ начальник, это не юмор. Петр Ионович Баранов передал мне разговор с Окой Городовиковым, тот желает, чтобы его кони тоже летали.

– А сам в седле с неба он прыгнуть не желает?

– Может и рискнуть, он человек бедовый.

– Ни к чему, – проворчал Горшков и стал быстрее листать альбом. Один рисунок задержал его внимание? Лодка под крылом самолета? Спасательная, что ли?

– Это опрокидывающаяся люлька для парашютиста.

– Поясни.

Гроховский кратко обрисовал сущность изобретения.

– Посмотрим в деле, – буркнул Горшков. Тронул пальцем изображения подцепленных к фюзеляжу самолетов танкетки и пушки:

– Вот такое мне нравится. Только пока картинки. Рисовать они горазды, а, Фоменков!

– Пока картинки, – согласился Гроховский, – но ребята уже трудятся над разработками.

– Парашют давай! – нетерпеливо потребовал Горшков, и, захлопнув недосмотренный альбом, поднял свое грузное тело из-за стола. – Курить у вас тут можно?

– Вот пепельница, Василий Сергеевич.

– Парашют показывай!

Круглоголовый, стриженный под нулевку Титов, до этого скромно пребывающий в сторонке, поспешил в комнату, где стояла ванна, и вынес оттуда объемистые свертки. Пошумели, рассовывая стулья по углам, сдвигая столы в один, широкий и длинный. Очистили его от бумаг, и Титов, Малынич, Катя Луцкая разложили парашют. Голубовато-серый, искрящийся, он выглядел очень красивым. Или так казалось авторам. На лицах начальников восторг пока не прописался. Им общего вида было мало.

Горшков и Фоменков щупали купол, растягивали, пытались оторвать стропы. Особенно усердствовал в испытании на прочность помполит. Он горячо поддерживал идею Гроховского о массовых дешевых парашютах и вот теперь, чтобы уверовать в новинку ещё больше, силился разорвать материю, особенно по шву, а чтобы удобнее тянуть, наступил на стропу ногой.

– Полегче бы! – вырвался у кого-то.

– Стропы из обычного хозяйственного шнура, на котором женщины сушат белье, – заметил Гроховский.

– Не отвлекай! – пропыхтел Фоменков, теперь уже пытаясь оторвать стропу от кромки. Не удалось.

Нежно побаюкав в ладонях мягкий край купола, Горшков спросил Титова:

– Что во втором мешке?

Разложили другой купол, он был мягче первого, но не такой красивый, светлого грязно-коричневого цвета.

– Из нансука, – пояснил Титов. – Стоимость ткани семьдесят копеек за метр. По прочности уступает перкали и шелку, но, считаем, она достаточна.

– Где испытывали?

– На разрыв лошадьми в манеже.

– Требуются доказательства в реальных условиях! – заявил еще розовый, не остывший от попытки силовой расправы с перкалевым куполом Фоменков.

– И завтра же! – довольно поглаживая усы, подтвердил Горшков.

– Мы готовы.

– Не звоните особенно. Пока это наше внутреннее дело и результаты не будем выносить из избы.