Ширли Конран - Тигриные глаза

• Название: Тигриные глаза
• Автор: Ширли Конран
• Жанр: Остросюжетные любовные романы

В ней всегда жили два человека — вдохновенная художница и робкая, неуверенная в себе женщина. Добившись славы и признания, Плам Рассел интуитивно чувствует, что необходимо что-то менять в своей жизни… и берется за расследование, едва не стоившее ей жизни. Ей удается разоблачить группу мошенников, подделывающих полотна известных мастеров. Поиск фальшивых картин помогает обнаружить фальшь и в своей жизни. Вместе с обретением уверенности и внутренней свободы к ней приходит настоящая любовь, но Плам в смятении — сможет ли она довериться своему чувству и шагнуть в неизвестность? Или ей придется вечно томиться в клетке своей славы, как тоскующей по воле тигрице?

---

Она понимала, что бесполезно искать защиты у Бриза, Дженни или Лулу. Они опять будут советовать ей прекратить поиски. Они не понимали так, как она, что если угроза была реальной, то останавливаться ей уже поздно.

Так что ей оставалось либо сидеть дома — а в этом случае ее враги будут знать, где ее можно найти, — либо уехать, убедившись, что за ней не следят, куда-нибудь, где можно переждать, пока картина Синтии будет проходить проверку. Ей необходимо такое место, о котором бы никто не знал.

И она вдруг сообразила, где может надежно укрыться до приезда Бриза. Об этом месте она не скажет ни Лулу, ни Дженни, чтобы они случайно не проговорились кому-нибудь. Она сообщит только Бризу.

Глава 21

Среда, 8 апреля 1992 года

"Меня ждет Аквитания», — думала Плам, глядя в иллюминатор самолета. Слово казалось ей загадочным и волшебным.

В XII веке Элеонора Аквитанская, одна из самых богатых наследниц в мире, вышла замуж за Генриха Плантагенета, будущего короля Англии. Ее приданым была область Гиень и почти все Атлантическое побережье Франции. Огромное богатство не принесло счастья Элеоноре, а распри из-за огромного куска Франции, который в качестве ее приданого переходил к Англии, привели к Столетней войне между этими странами.

Сейчас Плам могла видеть, как далеко внизу это зелено-золотистое приданое Элеоноры медленно вырисовывается сквозь дымку облаков. Стекавшие сюда с восточного амфитеатра гор три главных реки юго-запада Франции величаво несли свои воды в Атлантику по цветущим долинам Аквитании, где производилось одно из прекраснейших в мире вин — кларет «Бордо».

На западе вдали высились шпили красивого города, словно это был Париж в миниатюре, и открывался вид на крупнейший во Франции виноторговый порт. За его светло-серыми строениями перекатывался волнами Атлантический океан.

Плам направлялась в Аквитанию не только затем, чтобы спрятаться от неизвестных врагов. С той самой встречи с тетей Гарриет, когда во время их долгого разговора на кухне та спросила, счастлива ли она, Плам не покидал один мучивший ее вопрос.

…Тогда Плам попыталась увильнуть от ответа:

— Это такая же запретная тема, как секс.

— Секс считается запретной темой лишь потому, что женщины винят кого угодно, только не себя, за то, что не испытывают уготованного им при этом счастья, — категорически заявила тетя Гарриет и подлила вина в стакан Плам. — Но каждая из нас должна сама отвечать за свою сексуальную жизнь. И за всю свою жизнь вообще.

— Так почему женщины не научены отвечать за себя?

— Потому что их матери не знали, как научить этому, а отцы не считали необходимым. — Тетя вылила остатки вина в свой стакан и выжидательно посмотрела на Плам.

После долгого молчания Плам призналась:

— Нет, я не могу сказать, что счастлива.

— По крайней мере, ты сознаешь это. Некоторые вообще не задумываются о своей жизни, пока их не клюнет жареный петух. Другие предпочитают закрывать глаза на то, что не имеют счастья.

— Что мне делать, тетя Гарриет?

— Определить, чего ты хочешь и чего не хочешь — и почему. — Тетя прикурила сигарету. — Затем одно за другим вычеркнуть из своего списка то, что тебе не нужно. — Она усмехнулась. — Секрет жизни в вычеркивании, вот если бы только знать, как это делать. — Она выдохнула струйку дыма. — В итоге у тебя останется только то, что тебе на самом деле нужно для жизни в согласии с собой. Вот тут и явится счастье, ведь это еще и состояние души.

— Вообще-то я знаю, чего хочу, — сказала Плам. — Чтобы и во всей остальной моей жизни я была такой же счастливой, какой бываю, когда пишу картины.

— Теперь определи поточнее, деточка. Но сама, без подсказки, потому что счастье у каждого свое. Только ты сама можешь решить, что ты ищешь, и только ты можешь найти это.

— С чего же начать?

— Где и когда ты была блаженно и беззаботно счастлива в последний раз? Отправляйся туда и разберись почему. Плам надеялась разобраться в Аквитании.

Когда самолет начал снижение, Плам увидела блестящую полоску Гаронны, змеей петлявшую между темных деревьев по золотым и зеленым клеткам местности. В долинах реки росли дыни и персики, абрикосы и нектарины, яблоки и виноград, табак и подсолнечник. Подсолнухи росли в поле у реки, сразу за ее садом. Интересно, как изменился Волвер за эти одиннадцать лет? Наверное, на другом берегу уже выросла целая куча каких-нибудь уродливых сооружений.

Самолет снижался, и Плам начинала различать сонные серые деревни, фермерские подворья, дубравы и перелески, подступавшие к небольшим сопкам. Она знала, что летом там под каштанами и дубами растет земляника, а осенью полно грибов. Она как будто даже ощутила, как пахнет в лесу, и почувствовала, как пружинит под ногами сырой слой перегноя из опавших листьев, веток и коры.

В начале апреля, наверное, синих колокольчиков еще не увидишь, но в перелесках в эту пору всегда полно других цветов. Плам припомнила, как собирала жимолость, сладкие коренья, шиповник, васильки и маки. Местные хозяйки никогда не рвали полевые цветы, они выращивали розы, лилии и нестерпимо яркие георгины — для украшения своих домов. В Волаере к природе относились по принципу «люблю — ненавижу». Чертополох, крапива, ежевичник решительно выкорчевывались с делянок; скворцы и грачи не подпускались на пушечный выстрел. Осенью здешние мужчины охотились на диких кабанов, зайцев, птицу и все, что двигалось. По воскресеньям они снимали со стен свои ружья и на пару часов устраивали побоище, а затем отправлялись на мессу в церковь, выстроенную еще в XII веке их английскими врагами. Церковь была через дорогу от коттеджа Плам.

Волвер, что значит «зеленая долина», находился в шестидесяти милях к юго-западу от Бордо. До него можно было добраться только по узкому шоссе, проложенному на месте бывшей проселочной дороги. Случилось это лишь в 78-м, всего затри года до того, как здесь появился водопровод. На аграрный юго-запад Франции лишь недавно пришла сельскохозяйственная техника. Плам еще помнила пару волов, которых ее сосед, дедушка Мерлин, впрягал в плуг. У старика никогда не было ботинок — а зачем? Они все равно износятся. И он ходил в деревянных сабо до самой смерти, которая случилась через год после того, как Плам купила здесь коттедж. Бережливость и экономия царили в Волвере, и здесь никогда не выбрасывалось то, что можно было использовать еще раз. Куски проволоки, изъеденные жучком ножки стульев, крышки банок — все аккуратно хранилось в амбаре или на чердаке.

Как и по всей Аквитании, здешние крестьяне полагались только на свои силы и сами обеспечивали себя всем необходимым, придерживаясь старых традиций и следуя заповедям предков, которые, в отличие от крепостных помещичьей России, имели небольшие земельные наделы и гордились своей независимостью, считая себя навечно приросшими к этой земле. Здесь трудно было прижиться тому, кто не работал на земле, хотя в пяти километрах находился небольшой промышленный город Миромон с заводами и фабриками. Ранним утром кое-кто из Волвера отправлялся туда на велосипеде, чтобы отработать смену на обувной фабрике или на кожевенном заводе.

Селянам было неведомо безделье, как подметил Бриз во время своего единственного визита в Волвер. В поле всегда находилась работа. Они старались как можно меньше полагаться на внешний мир, собственными руками добывая себе пропитание. Каждая семья сама выращивала корм для скота, овощи, фрукты и орехи. Коров теперь держали немногие. «Корова — это рабство», — говорили в деревне. А вот со свиньей проще, и каждая семья хотя бы одну, да откармливала. На задних дворах у всех водились куры, утки, гуси и кролики. Вино и даже ликеры были с собственных виноградников. Самые горячие споры разгорались по поводу того, у кого они лучше.

В конце лета 83-го, когда Тоби было одиннадцать, а Максу девять, Плам привезла в Волвер Бриза. Ему здесь не понравилось. Он изнывал, томился, страдал от недостатка комфорта и страшно раздражался, что нет телефона. Позднее он назвал деревенскую мечту Плам культурным самоубийством.

Идеальный отдых в сельской местности Бриз представлял себе не иначе как в Тосканском монастыре или в одном из замков Прованса, где есть все атрибуты современной цивилизации. Поэтому в течение девяти лет Плам не была в Волвере. О том, что у нее есть коттедж, было известно немногим, и уж почти никто не знал, где именно он находится.

И вряд ли какому-нибудь убийце придет в голову искать ее в этом сонном местечке. Волвер — тихая маленькая деревушка, где никогда ничего не происходило. Вот почему местные дети, едва повзрослев, старались сбежать отсюда в неоновое и грохочущее музыкальными автоматами чрево современных городов.

На перекрестке возле школы Плам повернула налево и повела в гору взятый напрокат белый «Ситроен». Она ощутила прежнюю радость, завидев кремовые стены и лавандовые ставни своего коттеджа. Маленький сад стоял в бело-розовом цвету, поддеревьями колыхалась буйно разросшаяся трава. В тени высокого берега, поросшего ивняком, на противоположной стороне реки мирно щипали траву или спали коровы. Дальше простиралось пшеничное поле, а за ним плавно вздымался зеленый край долины.