Ирина Беседина - Золотая тень Кадыкчана

• Название: Золотая тень Кадыкчана
• Автор: Ирина Беседина
• Жанр: Исторический детектив

Канули в прошлое страшные годы Второй мировой и эпоха сталинских лагерей. Реабилитированные заключенные с колымских приисков получили шанс начать новую жизнь. Но общее прошлое все равно настигает их. Бывший колымский зэк, а ныне – уважаемый ювелир Близинский убит в собственной квартире, деньги и драгоценности похищены. Подозрение падает на еще одного бывшего заключенного, сидевшего вместе с Близинским. Следователь быстро выясняет, что в далеком Томске живет еще один бывший зэк из того же лагеря, которому может грозить смертельная опасность…

Роман является прямым продолжением уже известной читателям книги «Самородок».

---

Плен

Я не умер, но очнулся за колючей проволокой. Было темно. Слышалась немецкая речь. Я не помню, сколько мы лежали на голой земле за этой колючей проволокой. Не знаю, кто меня перевязывал. Временами приходило сознание. И тогда видел себя на скрипучей телеге. Рядом шагали измождённые голодные бессильные люди. Всех гнали немцы с автоматами. Куда мы двигались? Плен. Осознание этого ржавым горячим гвоздём впивалось в мозг. Я снова терял сознание. Потом был лагерь и госпиталь, где я стал работать, когда окреп. Не хочу вспоминать это время. Голод, грязь, вонь, вши, больные измученные люди и трупы. Очень много трупов. А ещё ублюдки, жестокие мерзкие ублюдки – полицаи.

Я искал Лёву, но его нигде не было. Вероятно, его расстреляли. Ведь он был евреем. Но где-то в глубине сознания была надежда, что он жив. Смутно помнилось, что была ночь. Это, наверное, Лев прошептал мне в ухо: «Прощай. Мне надо уходить. Сейчас почти все спят. Я попробую. Иначе всё равно расстреляют». Я слышал это то ли явно, то ли нет, когда лежал почти без сознания на той телеге.

Мне нужно было помочь ему выжить. Но как? Все, кого гнали фашисты по этой дороге в плен, были русскими. Не важно, кто русич, кто татарин, кто узбек, кто еврей. Ему, такому русскому, смертельная опасность грозила вдвойне: и потому, что он русский, и потому, что он еврей.

* * *

Я прошёл несколько лагерей: на Украине, в Польше, в Германии. Нас отправляли на разные работы. Лучше всего было работать в хозяйстве у немецких фермеров. Охрана над тобой не стоит. Накормят. Если удастся что-нибудь прихватить с собой, поделишься с соседями по нарам. Фрау Мазер, высокая дородная немка с круглым, слегка одутловатым лицом, и чёрными, как смоль, волосами, старалась брать на работу чаще всего меня. Мы работали на огороде. Время шло к вечеру. К дому подкатил автомобиль. Из него вышел молодой немецкий офицер и великолепная фрау. Я узнал её по тому, как внезапно забилось моё сердце. Это была она, Люська. А сердце забилось так, что внезапно потемнело в глазах, земля качнулась. Я медленно сел на землю. Я был очень слаб и не хотел попадаться ей на глаза в таком жалком виде. Фрау Мазер с сияющей улыбкой встречала гостей. А я быстро отвернулся и стал копаться в земле.

Хозяйка и гости о чём-то говорили. Потом пошли по саду. Взглянули на огород. Фрау Мазер сказала:

– На сегодня ваша работа закончена.

А Берг (это был он) спросил:

– Кто это у вас?

– Я беру в лагере пленных для помощи по хозяйству.

Я не смотрел в их сторону и думал, что меня не узнали. Однако напрасно. Берг увлечённо заговорил о чём-то с хозяйкой. А Людмила подошла ко мне. Я вынужден был посмотреть на неё. Она молчала и пристально смотрела мне в глаза. Потом произнесла одно лишь слово: «Жди». И быстро вернулась к хозяйке и Бергу. Меня с товарищем отправили в лагерь.

Через неделю фрау Мазер взяла меня в город за покупками. Я добросовестно исполнял роль грузчика. Когда она ушла в магазин, подъехала машина, открылась дверца, и Людмила поманила меня пальцем.

– Скорее! Ложись между сиденьями.

Я нырнул в машину. Думал, что мы сейчас помчимся на огромной скорости. Но Людмила дождалась фрау Мазер. Они стали оживлённо болтать. На прощание расцеловались, и мы спокойно поехали дальше. Всё это время я лежал, замерев, между сиденьями. Мы остановились около клиники.

– Я сейчас, – сказала Людмила.

Через некоторое время она вышла вместе с доктором. Он сел в машину, и мы ехали около часа. Небольшой уютный домик с палисадником приветливо принял нас. Всё просто. Мой побег был спокойным, без единого выстрела и трагедий. Я прожил у доктора неделю. За это время отмылся, слегка отъелся, стал похож на обычного человека. Людмилу я больше не видел. Доктор был приветлив, но очень скуп на слова. Через неделю он меня отвёз в Берлин. В Берлине я влился в отряд сопротивления и выполнял задания доктора, одновременно официально я был родственником и вторым доктором его клиники.

Здесь я понял происхождение братства между людьми. Мы стали братьями в своей борьбе против фашистов и фашизма; это был тот узел, который связывал людей разных национальностей, разных стран, разных убеждений в единый узел.

Ни Людмилу, ни Берга я у доктора не встречал. Но поручения мне доктор давал регулярно. Значит, были незаметные тайные каналы связи.

Неожиданные гости

В годовщину смерти Михаила Михайловича приехали неожиданные гости: пожилой мужчина с родственником. Невысокого роста, черноглазый, круглолицый, с шапкой седых кудрявых волос, незнакомец был весьма обаятельным, общительным и располагающим к себе человеком. Несмотря на возраст, его глаза были детски чисты и наивны.

– Зеников Андрей Григорьевич, – представился он. Приветливая улыбка осветила его лицо. – Я хотел бы видеть Михаила Михайловича.

– Простите, Михаила Михайловича нет, – сказал Роман.

– Вы, очевидно, сын Михаила Михайловича? Отец вам ничего про меня не рассказывал?

– Нет. Я не знаю вас.

– Мы встречались с вашим отцом на прииске Фролыч на Колыме в тысяча девятьсот тридцать восьмом – тридцать девятом годах. А потом наши пути разошлись. Я пишу книгу о Колыме, и мне очень хотелось поговорить с ним. События того времени принадлежат истории, очень интересны и, я бы сказал, необыкновенны.

– Его нет.

– А где он?

– Он умер год тому назад.

– О, простите.

Зеников смотрел виновато и сочувствующе. Но уходить не собирался.

– Может быть, вы всё-таки уделите мне немного времени? Мы с племянником так далеко ехали…

– Да, конечно, проходите.

Роман обратил внимание на племянника. Он был совершенно не похож на своего дядю.

Высокий, худой и жилистый мужчина около сорока лет, глаза серые, почти стальные, и ни тени улыбки на суровом лице. В отличие от дяди он всё время молчал.

Гостей радушно приняли, усадили за стол, накормили. За ужином Андрей Григорьевич говорил о далёком прииске Фролыч.

– Вы себе не представляете жизнь на этом прииске. Отец когда-нибудь рассказывал о своей жизни на Колыме?

– Нет, он не любил рассказывать про лагерь. Просто мы знали, что он был осуждён в тридцать восьмом и попал на Колыму. Вы тоже были осуждены?

– Нет, меня с женой угораздило завербоваться. Я работал в правлении прииска. Жизнь на Севере трудна, поэтому, наверное, ваш отец и не рассказывал о своих странствиях.

– Он рассказывал про тундру, про шамана, который его с другом спас от смерти.

– Вот видите, это же необыкновенно интересно. А какие-нибудь записи он не оставлял?

– Нет! Мой отец всю сознательную жизнь был занят только одним – своей работой. Он ведь медик. И я тоже медик. Вот на эти темы мы больше всего и говорили. Извините, сейчас уже поздно. Нам надо уложить детей. Нина, ты иди к детям. Где вы остановились, Андрей Григорьевич?

– Боже мой, мы не подумали о ночлеге! Торопились к вам попасть, поговорить с вашим отцом. Я ни о чём не мог думать, предстоящая встреча меня очень волновала. Надо скорее идти в гостиницу. Вы можете нам посоветовать, где лучше остановиться?

– Боюсь, что в это время попасть в городскую гостиницу в номер будет трудно. В ТНЦ[1] какой-то симпозиум. У нас свободна комната отца. Вы можете отдохнуть в ней, если вас устроит. А каковы ваши планы на завтра?

– Безусловно, устроит комната. Спасибо. После ужина выходить опять на мороз не хочется. Завтра мы, очевидно, уедем домой в Москву. У меня договор с издательством. Время поджимает, – ответил Зеников с достоинством.

– Спокойной ночи, – пожелала Нина гостям. – Желаю хорошо отдохнуть.

Роман проводил гостей в свободную комнату. Достал из комода комплект чистого постельного белья и положил его на диван.

– Вот вам постель. Располагайтесь, пожалуйста, на диване. Пройдите в ванну, примите душ. После длинной дороги не мешает освежиться. Кровать отца мы пока не трогаем. Раскладывайте диван. Он достаточно широк. Спокойной ночи.

– Большое спасибо. Мы с дороги устали. Будем спать как убитые, – ответил Зеников.

Роман вернулся в прихожую и хотел позвонить. Но телефон молчал. «Интересное кино: телефон молчит. Надо обязательно завтра отремонтировать», – подумал он и пошёл спать. День был трудным. Он устал. О давнем предупреждении следователя он не вспомнил.

* * *

Неожиданно легко гости оказались в нужной комнате. Они огляделись.

– Ты, офуярок, че притащил меня сюда? Хрена тут шурудить? Нищета!

– Брось ругаться, Копчёный. Хочешь разговаривать, говори человеческим языком, не оскорбляй меня. К тому же я по фене не ботаю. Тебе доктор объяснял. Объяснял тебе доктор?

– Ладно, хрен с тобой.

Всем своим видом Зеников показывал, как он доволен. Он улыбался, потирал довольно руки.

– Ну, че ты лыбишься? Чего шары вытаращил? Можно подумать, клад нашёл.

Зеников перестал улыбаться. Оглядел бедные стены уважаемого медика: кровать с металлическими спинками, над ней древний немудрящий ковёр, письменный стол, потёртое кресло, старый деревянный секретер, платяной шкаф, в углу громоздкий раскладной диван. На полках книги в основном по медицине и стопка старых медицинских журналов. Радостное возбуждение сменилось недоумением.