Клавдий Корняков - Малая Родина

• Название: Малая Родина
• Автор: Клавдий Корняков
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4329-0063-0

Автор этой книги родился в городе Коряжма Котласского района Архангельской области, а детство и юность его прошли в деревне Новошино Красноборского района. После длительной и кропотливой работы по сбору материалов Клавдий Александрович обобщил их в книге, в которой показал тяжелый труд северного крестьянства, обычаи и нравы, рассказал о земляках, друзьях детства и юношества, о труде в колхозе, о военном и послевоенном времени, вскрыл причины развала и гибели таких больших деревень, как Новошино и Шадрино. Но они живут в его памяти и в памяти его земляков.

---

Сам о. Александр был трезвенник, но тайно торговал и спиртными напитками, и это не ставилось ему в вину, так как водки тогда в магазинах не было, и многие гнали самогон. Во время отлучек о. Александра умирали старики и дети-младенцы от болезней – скарлатины, дифтерии, дизентерии и не исповеданные старики. Но эта вина, падавшая на священника, не остановила его. Успехи наживы на торговле невозвратно увлекли его. У жителей деревень Новошино и Шадрино создалось недовольство тем, что при сдаче зерна он браковал его и требовал лучшего, хотя зерно было хорошее. Матушка не принимала масла, считая его кислым, требовала сепарированного. Некультурные устьяки возмутились, вынесли на общем приходском собрании решение убрать негодного священника, написали прошение Велико-Устюгскому Епископу Алексию и передали благочинному. Ждали решения Епископа, но решения не было, предполагали, что благочинный задержал прошение. Подали второе прошение, и опять нет никакого решения. Но, как выяснилось, Владыка не всему верил, что написано в жалобе, полагая, что на священников часто клевещут.

Чтобы убедиться в справедливости возведенной на о. Александра вины, Владыка предписал благочинному собирать всех священников подведомственных его благочинию в Красноборскую церковь с одним представителем от каждого прихода и всенародно выяснить виновность о. Александра Кичанова. Все 9 священников с представителями явились, а устьяков, обиженных поведением священника, явилось 8 человек, но сам о. Александр на собрание не явился и не объяснил причины неявки.

Прочитали жалобу прихожан на о. Александра, устьяки принесли вдобавок новые жалобы: «Нам не нужен такой жадный поп. Дали ему 60 пудов хлеба, 3 пуда масла, а за что? Тогда как церковь по неделям и месяцам закрыта, а хороним умерших без священника не отпетыми, покойника ведь не будешь месяц держать. А сколько детей умерло от скарлатины не отпетых! Спросишь матушку, где батюшка, отвечает, что по делам к о. благочинному уехал. Один из прихожан заявляет: «Я пришел заказать заупокойную обедню по родителям и спросил, чем платить». О. Александр сказал, что за обедню один пуд ржи, в церковь особо уплатить. Я расстроился и сказал: «Слишком дорого, батя!» Я, не договорившись, пошел, но батя бежит вдогонку за мной и кричит: «Услышишь звон-то, так приходи». Что пушнину и лен покупает, так это ладно – нам не надо в Красноборск на ярмарку идти за 50 верст, но обидно то, что выменивает за водку и самогон. В Красноборске 8 ярмарок в году, и батя неделю и более уделяет каждой ярмарке, закупает лен, пушнину, опойки, а потом сдает торговым агентам. Строили, радовались церкви, а теперь нет желания в церковь идти, невольно чувствуешь обиду на священника. Просили благочинного послать псаломщика, послали молодого, кончившего духовное училище, но батя не принял, потому что на псаломщика нужно выделить 4-ю часть кружечных доходов – невыгодно! Лучше своя попадья поет».

Владыка ждет точного справедливого решения. Все священники поодиночке высказали свое личное мнение. Сознаем, что очень глубоко оступился наш собрат и обязан был по вызову благочинного явиться к нам и осознать свою вину, но он не явился и оказал полное неуважение к досточтимому собранию. Запятнал, унизил свое достоинство и также всего священного сана.

Такое неблаговидное дело среди священнослужителей разнесется по всей епархии на соблазн и упадок веры в такое и без того наступившее время безверия. Пусть наш собрат искренне сознает свою вину перед Богом и людьми, а Владыка произнесет свой Архипастырский правильный суд на благо и исправление собрата нашего о. Александра.

Время шло. Была ли какая эпитимия[8] о. Александру, но он все священствовал на старом месте.

Такие дома строились в северных деревнях

В 1933 году священники нашего благочиния все были арестованы как враги народа.

Устьяки рады были избавиться от попа, да и сам отец Александр рад был выбраться из лесной глуши и видеть культурный свет, и переведен был на Ляблу вместо сбежавшего о. Иоанна Кубенского. О. Александр прослужил на Лябле 10 месяцев, заболел и вскоре скончался.

После этого в деревне Новошино (1933 год) не было священника, и церковь прекратила свое существование, да и жители обеих деревень не проявляли активности о направлении другого священника. Несколько позже в здании церкви была размещена семилетняя школа» (кстати, эту школу я окончил в 1951 году. – К. К.).

Этот пример говорит о том, что в целом жители деревень Новошино и Шадрино отличались чрезвычайным равнодушием к делам церкви. Что касается жителей нижестоящих по Устье деревень, то они ремонтировали и перестраивали церкви время от времени, нанимали попов, пономарей, платили соответствующую оплату, но относились к церкви совершенно формально и равнодушно. Этим они отличались от соседей: двинян, сухонцев, низовцев-устьян.

Психология устьяков XVII века была вполне еще во власти древнего языческого культа. Насколько отношения к православной церкви были холодны и формальны, настолько пережитки древнего культа были живы, близки и понятны устьяку. В те времена вера в существование лешего была настолько жива здесь, что вызывала галлюцинации и даже иногда массовые галлюцинации.

…Грозно грохотал над Устьей Перун Громовержец в образе пророка Ильи, прокатываясь по темным тучам на огненной колеснице. Строго соблюдал домашние интересы устьян домашний бог – дедушко домовой, или батамушко (от слова «батюшко»). Из этого видно, что вера в домового – остаток культа предков. Кроме этого, устьяки в то время верили и в существование водяного, лешаков… Существование этого загадочного мира для устьяков было такой же аксиомой, как и существование мира человеческого. Не исключались даже переходы из одного мира в другой. Невидимые деревни лешаков, богатые и хорошо обстроенные, стояли на зыбучих болотах. Они так же жили, так же любили и ненавидели, как люди, только не было у них «тягла» государственного, не было нужды безысходной, и в некоторых из преданий этот мир рисуется каким-то Эльдорадо, или сказочным царством, где вместо домов – терема, где жители пируют да разъезжают на могучих конях с колокольчиками и подзвонниками.

В детстве всё принималось за истину. Мы искренне верили, что где-то есть батамушко, домовой и леший. Мы с ребятами, особенно в зимнее время, собирались у кого-то на русской печке и рассказывали услышанные от стариков «встречи» с этими существами. Особенно боялись проходить вечером по темным улицам и различным пристройкам около домов. Я сам слышал рассказы некоторых стариков как будто бы о встрече с этими явлениями. Например, у нас в деревне жил (ныне покойный) Евдоким Ананьевич Ананьин, и он рассказывал на полном серьезе мужикам, как однажды обманул домового.

Евдоким Ананьевич Ананьин

«Лежал, – говорит, – я на печке полузаснувшим и слышу, что кто-то около печки на кухне шипит. Я слышу – шипит, и думаю, что это домовой что-то хочет сделать со мной. Я очень тихонечко слезаю с печки, беру посох, с которым обычно хожу, и думаю, как бы мне обмануть лешего: через дверь мне не выйти – он меня схватит. И тут догадался, что в избе одно окно было открыто. Я тихо-тихо подбираюсь к окну и быстро выпрыгиваю на улицу. Я радостно вздохнул и сам себе сказал: “Хоть ты и хитрый, но я тебя все равно обманул”. На этом дело не закончилось. Я взял кол покрепче и тихонько подхожу к двери со стороны улицы, тихо приоткрываю дверь и слышу: он на кухне все время шипит и пукает – пук, пук. Ну, думаю, я тебя сейчас колом огрею, чтобы ты меня больше не пугал. Дверь быстро открыл и громко закричал: «Вот попался!» А там никого нет, а все равно слышу, что шипит и пукает. Внимательно прислушался и определил, что шипят и пукают в ушате грибы, которые я замочил, подготовил для засолки. А я все эти штуки принял за домового».

В деревне этот рассказ все знают, и я сам слышал об этом чуде. И таких рассказов в деревне по разным случаям было много. У нас же в деревне не было электричества, дома освещались только лучиной. Керосиновая лампа горела только в сельсовете, в правлении колхоза, на почте, в избе-читальне и у некоторых состоятельных жителей деревни.

Что касается лешего, то мы сознавали, что он живет только в лесу, и поэтому даже в сумерки в лес не ходили. Когда нам было по 6–9 лет, мы ходили в лес за грибами и ягодами и друг от друга далеко не отходили, чтобы леший нас в лес не уволок.

Однако за все годы проживания в деревне я ни разу не слышал от стариков, чтобы батамушко, домовой или леший сделали с человеком что-то плохое. Мне кажется, что жители деревни идеализировали этот мир в сравнении с миром человеческим. Таким образом, мир леших – это социальная утопия, созданная народной фантазией Устьи.

Исследуя жизнь моих земляков в XVII веке и в последующем времени, можно сделать вывод, что жизнь большинства устьяков была далека от этих идеалов. Действительно, по рассказам очевидцев и различным материалам того времени, мы видим, что все-таки процветали пьянство, сквернословие, драки. Об этих негативных явлениях можно много рассказать, но главным в жизни этих людей был каторжный труд. Труд для устьяков и был самым главным идеалом. За это во все времена и везде устьяков уважали.