Виноградов Викторович - Часть 4. Приполярный Урал. Саранпаульская экспедиция

• Название: Часть 4. Приполярный Урал. Саранпаульская экспедиция
• Автор: Виноградов Викторович
• Жанр: Прочая научная литература

4-ая часть "Приполярный Урал. Саранпаульская экспедиция" описывает события с 1960-го по 1966-ой годы. Продолжение работы молодого специалиста. Организация геологоразведочных работ в летний и зимний периоды в условиях бездорожья. Техника и технологии проходки шурфов в таликах на россыпное золото, проходка разведочных канав с буровзрывными работами, колонковое и ударно-канатное бурение.

---

Познакомился с начальником буровой партии И.М. Сидоряком. Это, конечно, партией можно было назвать только условно – одна буровая бригада и то неполного состава. Занималась бурением картировочных скважин по точкам геологической съёмки масштаба 1: 200000. Сам он работал на Севере уже давно, чуть ли не с послевоенных времён. Занимался бурением структурных скважин ещё у профессора Чочиа.

Осмотрели в посёлке переданные нашей экспедиции дома, общежитие. Пошли с Ильяшевичем в поселковый совет познакомиться с председателем. Председатель – Малюгин Илья Николаевич, инвалид, где-то потерял ногу, мужчина небольшого ростика, но достаточно шустро прыгавший по посёлку. Оклад у него был 50 руб., плюс северные надбавки. Любимой темой разговора с ним приезжих во время "чаепитий" был вопрос: "Илья Николаевич! Ты паровоз видел?" – И он всегда резко отвечал: "Нет. Никогда. Я из Саранпауля никогда никуда не выезжал!". Первый и последний раз ему пришлось выехать в Ханты-Мансийск в 1964 году на похороны брата, который погиб в числе всех пассажиров рейсового самолёта АН-24, сгоревшего на полосе при посадке. Судьба его самого тоже оказалась трагичной – в конце 60-х годов он замёрз прямо в посёлке.

Закончив все дела в Саранпауле, я поехал в Тюмень. Возвращался через п. Берёзово. В один день редко удавалось достичь Тюмени, т. к. рейсовый самолёт Ан-2 прилетал в Берёзово из Саранпауля после обеда, и на рейс в Тюмень на этот же день купить билет было практически невозможно.

Прилетел я туда в первый раз и пошёл искать гостиницу для ночлега – знакомых у меня там не было. В центре посёлка нашёл гостиницу. Это было двухэтажное деревянное небольшое здание рядом с пристанью. Внутри же был и ресторан "Сосьва". Место для меня оказалось в комнате на втором этаже, где стояло 7-8 кроватей. К вечеру среди постояльцев гостиницы и посетителей ресторана я увидел много авиаторов – видимо, у них не было своей гостиницы-приезжей, и они пользовались коммунальной. Утром следующего дня я вылетел на самолёте Ил-14 в Тюмень и через 3 часа лёта был на месте.

Работа в Тюмени. Изготовление насосов. Руководство управления. Заявки. Приём рабочих. Вылет в Саранпауль

По приезде в управление я доложил Чепкасову о результатах поездки. Он сразу озадачил меня множеством дел – надо было где-то разместить заказы на изготовление насосов "Летестю", чертежи которых я привёз из Североуральска, и других железок для проходки шурфов, составить годовые заявки на материально-техническое снабжение экспедиции в 1962 году и по мере подхода людей в отдел кадров управления подбирать нужных рабочих для экспедиции. Я думаю, что перед этим он представил меня в руководстве управления как одного из своих уполномоченных представителей по вышеперечисленным вопросам, и меня беспрепятственно принимали везде, вплоть до начальника управления Ю.Г. Эрвье. Сам Чепкасов В. А. также был занят выше головы организационными вопросами, подбором кадров ИТР, частыми поездками в район.

Встал вопрос о месте моего проживания в Тюмени на этот период – в гостинице было дорого, да и неудобно. Тогда он договорился о моём поселении в общежитие ИТР на ул. Холодильная – это была в то время глухая окраина Тюмени на Сибирском тракте. Основное место там занимал комплекс зданий СПТУ для подготовки бурового персонала и учебная буровая вышка. Там же было и одноэтажное общежитие ИТР. Причём между этим комплексом зданий и сооружений и первыми жилыми домами города располагался большой пустырь. В этом же районе, но ближе к городу, по улицам Киевская и Минская было много двухэтажных жилых домов, где жили работники геологического управления. Добирался на работу автобусом, или, если долго его не было, пешком около 25 минут. В одном из отделов управления мне выделили письменный стол и работа пошла.

Самый крупный вопрос – насосы. Пришёл к главному механику Савину К.И.. Он посмотрел чертежи и сказал, что надо идти к главному инженеру управления. Пришли. Морозов Николай Михайлович, в ослепительно белой рубашке и галстуке, без пиджака. После моего краткого рассказа об условиях проходки шурфов на золото в талых породах, сразу понял суть дела, и у него не возникло ни малейших сомнений в необходимости этого оборудования. Он совершенно твёрдо дал задание Савину изыскать мощности для их изготовления. Мехмастерские экспедиций, по моему опыту, всегда и везде загружены заказами сверх меры. Возник вопрос с изготовлением червячных редукторов – их в мехмастерских изготовить не могли вообще по причине повышенной сложности. Кстати говоря, мехмастерская Североуральской экспедиции, хотя и была намного меньше, чем в Тюмени, их очень хорошо изготовляла. Решили для их изготовления обратиться на Тюменский завод строительных машин, но оба собеседника сказали мне, что обращение на этот завод – уровень начальника управления, и поручили мне подготовить письмо за подписью начальника управления с просьбой изготовить в первую очередь 2 редуктора, а во вторую – полностью четыре насоса. Два насоса они решили изготовить в мехмастерских Тюменской экспедиции, на её базе в Парфёново. Быстренько подготовил письмо, собрал 2 визы своих недавних собеседников и пошёл наверх, в приёмную начальника геологического управления. Небольшая комната, где сидела секретарь, женщина средних лет. Недалеко, у окна, стучал телетайп. Она спросила меня, по какому я вопросу – видела она меня почти впервые (не считая визита к Морозову Н.М.) – и разрешила войти.

В кабинете средних размеров (значительно меньше, чем были кабинеты некоторых начальников экспедиций), сидел человек в голубоватом костюме, возрастом ближе к 50 годам, с сильной сединой, но с абсолютно чёрными густыми бровями, в тонких золотых очках. Под костюмом также просматривалась белая рубашка. Он прочитал письмо, задал мне несколько мелких, уточняющих вопросов – чувствовалось, что он в курсе наших дел. Письмо он подписал без всяких поправок и сказал, чтобы я сам его отвёз на завод с чертежами вместе. Это был знаменитый в будущем Юрий Георгиевич Эрвье – начальник Тюменского территориального геологического управления, в будущем Первый Зам. Министра геологии СССР. О нём, конечно, надо писать отдельно, т.к. руководители геологической службы такого мышления и масштаба дел даже в те времена встречались чрезвычайно редко. Но писать не мне.

Обедать я ходил, как правило, в ресторан "Заря" при одноимённой гостинице. Там можно было очень прилично пообедать и недорого. Брал всегда какую-нибудь холодную закуску из копчёной рыбы – тёша или балык из осётра, солянку по-грузински, бутылку пива. Иногда на второе брал жареного муксуна. Иногда сборную рыбную солянку. Качество и разнообразие хорошей рыбы в те годы было просто потрясающим – с тех пор я нигде такого не видел. Мясо в разных видах также было, и даже экзотическая для меня оленина.

В общежитии жило много молодых ещё неженатых ребят-геологов. Были из Свердловска, Саратова и других мест. Со многими из них мы встречались и в последующие годы, когда разъехались по местам своих работ. Там же, в общежитии, я впервые услышал магнитофонные записи В. Высоцкого, привезённые из Москвы, но особого впечатления они на меня в то время не произвели.

Однако мне понравились магнитофоны, которые использовали ребята для записи и воспроизведения. Вскоре пошёл в магазин и купил себе тоже настольный катушечный магнитофон "Днепр-11" – это была улучшенная модификация 10-го "Днепра", который стоял в общежитии. У него было две скорости – 9 и 4,5. Стандартная катушка на 350 метров, но входила и на 500 метров. По тем временам это был очень приличный аппарат с 4-мя динамиками и хорошей тембровой регулировкой. Стоил он тоже недёшево – 145 рублей. У ребят я переписал целую катушку рок-н-ролла в исполнении оркестра Билла Хейли и ещё некоторых музыкантов. В ближайшую поездку в Североуральск я отвёз магнитофон домой. Весил он около 30 кг, и как я его допёр в Тюмени до вокзала, и как с поезда домой, одному Богу известно.

Однажды, вспомнив Енисейск, я решил попробовать сырой стерлядки. В магазине крупных рыбин почему-то не было. Пришлось взять мелких, замороженных. Оттаял, порезал, посолил. Вкус оказался совсем не тот. Конечно, он напоминал енисейскую стерлядь, но кушать сырой уже не хотелось. Пришлось сварить.

С собой я привёз малокалиберную винтовку. Но моей мечтой оставалась двустволка 12 калибра, особенно курковая МЦ-9. Скоро предстояло возвращение в Саранпауль, и надо было приобретать ружьё. Пошёл по магазинам. Выбора совсем не оказалось. Только и одном из них продавалось бескурковое ИЖ-54 12-го калибра. Пришлось взять его. Прикупил ещё пороху, дроби, гильз, патронташ и т.д.

Но продолжалась дальше и работа. Для горнопроходческих работ надо было ещё изготавливать ряд мелких железок – бадьи, воротки, ендовки, разные крючья и т.д. Всё это дело я нарисовал в эскизах с размерами, написал заявки с нужным количеством, согласовав перед этим с Чепкасовым количество горнопроходческих бригад. С этими бумагами пошёл к Н.М. Морозову. Он взглянул на мои эскизы, а потом сказал мне: "Ты же инженер! Нельзя так принижать свою профессию! Если ты делаешь даже эскизы, то они должны тоже выглядеть соответствующим образом!". Он преподал мне урок на всю жизнь. Забрал эскизы назад. В тот же день всё переделал, и он без замечаний подписал все документы. Работая до этого старшим буровым мастером, я привык давать заказы в мехмастерскую на тетрадных клочках, иногда в спешке, не обращая внимания на качество оформления, и никто не требовал с меня лучшего качества таких бумаг. Здесь же я перешёл совсем на другой уровень общения, и приходилось на ходу учиться и перестраивать психологию.