Александр Назаренко - Древняя Русь и славяне

• Название: Древняя Русь и славяне
• Автор: Александр Назаренко
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-91244-009-0

Сборник, издаваемый к 60-летию историка и филолога Александра Васильевича Назаренко, посвящен преимущественно истории Древней Руси. В нем собраны работы ученого главным образом последних лет, переиздаваемые в исправленном или сильно расширенном виде, а также новые статьи. Затронуты проблемы политического строя Руси XI–XII вв. (династические порядки и междукняжеские отношения, политическая история отдельных княжеств), истории церкви (становление и развитие епархиальной структуры Киевской митрополии, брачное право, феномен паломничества), государственной идеологии, историографии, топонимии (названия «Великороссия», «Малороссия», «Новороссия») и этимологии как древнерусского времени (название Киева), так и более раннего (скифский этноним «сколоты»). Этот корпус дополняют несколько работ по истории и историографии славян.

---

117

* Несколько расширенный и исправленный вариант работы: Назаренко 2008а.

118

«Распространенной ошибкой является представление о том, что на Руси существовала определенная политическая “система”, от следования которой беспринципные князья иногда или всегда норовили отклониться. Политической культуры, которая была бы применима к разветвленной, прочно утвердившейся династии, при Ярославе (Мудром. – А. Н.) и его предшественниках не существовало. Поэтому преемникам Ярослава приходилось импровизировать, приспосабливая обычаи, прецеденты и устоявшиеся представления к непредвиденным ситуациям. Так появлялись договоренности, вызванные сиюминутной необходимостью, неудачные начинания, компромиссы и соглашения, хитроумные приемы, при помощи которых новшества выдавались за традиции» (Франклин, Шепард 2000. С. 359).

119

Там же. С. 10–11. Настораживает, что такое умонастроение в зарубежной русистике (обозначая, понятно, позицию по отношению к отечественной, прежде всего советской, историографии) имеет, кажется, шансы стать тенденцией; см., например, куда более радикальное его проявление в другой новой книге о Древней Руси: Schramm 2002; ср. нашу рецензию: Назаренко 2006b. С. 340–370.

120

Сергеевич 1908. С. 150–370. Идея «договорного права» развивается автором преимущественно применительно к взаимоотношениям между князем и вечем, но продлевается и на собственно междукняжеские отношения.

121

См. прежде всего: Соловьев 1847.

122

Так, женитьба Ярослава Святополчича на Мономаховне, равно как его развод и возмущение против Мономаха, последовавшие вскоре, в 1117 г., когда обозначился план Владимира Всеволодовича передать Киев своему сыну Мстиславу, со всей определенностью, на наш взгляд, указывают на существование между Владимиром Мономахом и его племянником Ярославом договора (заключенного, очевидно, еще в конце киевского княжения Святополка Изяславича) о Святополчиче как наследнике своего дяди на киевском столе (Назаренко 2006а. С. 284–285; см. также статью IV). Между тем, такое наследование, если бы оно состоялось, было бы именно тем, какое предполагалось законами родового старейшинства, ибо после смерти Мономаха Ярослав оставался бы генеалогически старейшим среди своих двоюродных братьев.

123

Ярким примером может служить Любечский договор 1097 г., который отнюдь не учреждал отчины на Руси, а напротив – опирался на родовое понятие отчины (подробнее об этом скажем ниже).

124

См. прежде всего: Ewig 1953а; idem 1953b. S. 85-144; idem 1981. P. 225–253.

125

Wood 1977. P. 6–29.

126

Пашуто 1965. С. 59–68.

127

Назаренко 1987b. С. 149–157; он же 2000а. С. 500–508 (включает названную статью 1987 г. с некоторыми, прежде всего библиографическими, дополнениями).

128

Dhondt 1948.

129

См. об этом подробнее ниже, а также в статье II.

130

Менее удачным представляется термин «родовой сюзеренитет», которым мы пользовались в работе 1987 г. (см. примеч. 10) – именно потому, что он привносит «феодальную» терминологию (сюзеренитет) в область династически-родовых отношений.

131

Из многочисленной литературы укажем: von Pflugk-Harttung 1890; Doize 1898. Р. 253–285; Schulze 1926; Faulhaber 1931; Zatschek 1935; Schneider 1964; idem 1972; Classen 1972. S. 109–134; Mitteis 1974; Penndorf 1974; Königswahl; Anton 1979. S. 55-132; Tellenbach 1979. S. 184–302; Schieffer 1990. S. 57–66; Boshof 1990. S. 161–189; Laudage 1992. S. 23–71; см. также работы Э. Эвига, указанные в примеч. 7, и литературу о капитуляриях 806 и 817 гг., приведенную в примеч. 18, 84.

132

См., например: Каштанов 1976. С. 80–81.

133

Poppe 1986b. Р. 272–274.

134

Theoph. Р. 472.30-473.3.

135

Термины «империя» и «император» упоминаются во вводной и заключительной частях документа, но в составе характерных оборотов, выдающих неумение или нежелание его составителей различать между «империей» и привычным «королевством»: «империя, то есть королевство наше» («Imperium vel regnum nostrum»), «королевство и империя сия» («regnum atque Imperium istud») или – особенно замечательная формула – «император, он же король» («imperator ас rex») (Div. regn., prooem., 20. Р. 127, 130); о характерном непонимании Каролингами сингулярного в принципе характера христианской империи см.: Назаренко 200lb. С. 11–24. Противоречие между новоприобретенным статусом империи и традиционным родовым разделом столь очевидно, что даже побуждало историков искать в документе интерполяции (Mohr 1954. S. 121–157; idem 1959. S. 91-109); это предположение столкнулось с обоснованной критикой (Schlesinger 1958. S. 9-52; Sprigade 1964. S. 305–317) и не удержалось в науке.

136

Vodoff 1983. Р. 139–150; Poppe 1984. S. 423–439; idem 1989. Р. 159–184; и др. См. историографический обзор: Свердлов 2003. С. 148–152 (сам М. Б. Свердлов придерживается иного мнения: именно в договорах с греками титул «великий князь» имел «реальное содержание высших юридических прав», что нам представляется в принципе неверным).

137

См., например: Schlesinger 1948. S. 168 (здесь, в Ашп. 125, указания на прочую литературу); Mitteis 1974. S. 39–41, 89; Сидоров 2003. С. 328.

138

Отрывочными сведениями о разделах королевской власти между братьями мы располагаем уже для начала IX в., как только ситуация в Дании начинает отражаться на страницах франкской анналистики. Так, в 812 г., после смерти конунга Хемминга и краткого междоусобия, конунгами данов (по всей вероятности, в Хедебю) становятся одновременно два брата Хериольд и Регинфрид; затем их изгоняют и делят власть между собой четверо сыновей покойного конунга Годофрида, двое из которых затем правят вместе с вернувшимся в 819 г. Хериольдом: Ann. г. Fr. Р. 136, 152.

139

Согласно саге, письменно зафиксированной Снорри Стурлусоном в первой половине XIII в., подросшие сыновья Харальда Прекрасноволосого (умер около 930 г.), первого конунга объединенной Норвегии, стали требовать себе уделов и получили их (Сн. Стурл. С. 5, 60–61).

140

Если верить сведениям Константина Багрянородного о разделе Моравии князем Святополком I (870–894) между тремя своими сыновьями (по другим источникам их известно только двое), причем уже при наличии сеньората: каждый получал по уделу, но старший провозглашался «великим князем» («αρχών μέγας»), а оба младших пребывали у него под рукой («υπό τον λόγον»): Const. De adm. 41.3–7. P. 168–169. Да и сам Святополк в пору княжения своего дяди Ростислава владел уделом с центром в Нитре.

141

О том, что Болеслав (будущий Болеслав I), младший брат князя Вячеслава-Вацлава (убит в 929/35 г.), имел в правление последнего удел («град Болеславль»), сообщают как латинские, так и славянские памятники свято-вацлавского цикла, причем формулировки в последних таковы, как будто уже в то время существовал сеньорат пражского князя. В Востоковском списке (Рогов 1970. С. 37) читаем, что с вокняжением Вячеслава «Болеслав нача под ним ходити»; в глаголической версии застаем, вероятно, первоначальное чтение: «Болеслав же, братр его, растеаше под ним» (Weingart 1935. S. 975, 986), – с тем же смыслом. В древнейшем латинском «Житии ев. Вячеслава», так называемой «Легенде Христиана», никаких данных о положении Болеслава по отношению к старшему брату не обнаруживается, хотя упоминание об отдельном городе Болеслава также есть (Leg. Chr. Р. 64). Эти данные можно рассматривать в одном ряду с известием о сеньорате в Великой Моравии (см. предыдущее примеч.), но не исключено, что они явились проекцией взаимоотношений между Пржемысловичами в эпоху появления первых сочинений свято-вацлавского агиографического круга (вероятнее всего, в 970-х гг.) на время святого Вячеслава. Наиболее раннее сообщение о династическом разделе между братьями в Польше содержится в хронике Титмара Мерзебургского и относится к сыновьям польского князя Мешка I (умер в 992 г.): старший из них, Болеслав I, узурпировал власть, которая – надо полагать, по завещанию отца – «должна была быть разделена между многими» («plurimis dividendum»: имеются в виду еще трое сыновей Мешка от второго брака): Thietm. IV, 58. S. 198; Назаренко 1993b. С. 134, 138–139. На то, что право наследования у ранних Пястов принадлежало совокупности братьев, указывал еще создатель «родовой теории» в Польше О. Бальцер (Balzer 1897. S. 301). Подробнее о династических разделах в раннесредневековых Чехии и Польше см. в статье I.