Виталий Листраткин - Дом Ра. Приключенческий роман, написанный предпринимателем о предпринимателях

• Название: Дом Ра. Приключенческий роман, написанный предпринимателем о предпринимателях
• Автор: Виталий Листраткин
• Жанр: Русское современное

Наверняка вы хотели построить собственный дом, где-нибудь на природе, на берегу озера. А теперь представьте, что один человек решил построить себе не дом, а целый город. И когда всё было готово, пришли те, которые решили этот город отобрать. Ну, как обычно: это у тебя неправильно, бумажки не те и так далее. Как обычно бывает у чиновников… Именно эту историю рассказывает книга «Дом Ра».

---

– Не мои, – напрягся Гера. – Ты к чему клонишь-то?

– К тому, что владелец может поменяться в любой момент. И, соответственно, обрежет все прихваты.

Скупщик повел мускулистой шеей.

– Ты что несешь? Кто мне чего обрежет? Ты с кем базаришь, в натуре?

– И конкуренты не спят.

– Не спят, верно… – помрачнел. – И что делать?

– Легализуйтесь! Скупку можно вести официально, через ломбарды, на ювелирку получить лицензию, организовать собственный сбыт. Не нужно ни от кого прятаться!

– Слушай, ты в курсе, сколько от меня народа кормится?

– Жуликов и воров?

– Но-но! – прикрикнул он. – Люди с трудной судьбой…

Гера немного подумал.

– Есть у меня предложение: бизнес вместе мутить, – продолжил он. – Время сейчас такое, капуста прямо под ногами валяется… Но за большими деньгами ухаживать как за цветами надо: удобрять, поливать. Работать они должны, короче. А если запереть в матрац – сгниют. Или украдут, что ещё обидней… Ты регистрируй фирму и начинай работать. Оборотный капитал предоставлю… Согласен?

– Даром я ничего не возьму. Все свои деньги я вложу в дело, пусть растут. Вот тогда это будет настоящий бизнес.

Тогда все была помешаны на «вложениях» и «росте».

– По рукам!

Шоколадки были моментально забыты. Учредили финансовое бюро, которое немедленно начало скупку ваучеров. Время было выбрано удачное – бюро стало первой организацией, которое донесло гражданам простую мысль: «Можно не ждать мифического журавля, а продать ваучер и получить вполне реальную синицу».

И граждане понесли. Да так шустро, что я не успевал скупать. Оборудовал дюжину точек скупки ценных бумаг, совместив с ломбардной сетью – это нововведение особенно пришлось по душе Гере. Оперативно оброс штатом помощников: кассиры, бухгалтеры, контролеры – они надзирали одновременно за кассирами и бухгалтерами.

Купленные ваучеры пачками сливались вышестоящим скупщикам, на которых вывел тот же Гера. Основная масса населения не знала, что делать с ваучерами, продажи росли день ото дня, цена же стремительно падала, упав до трех тысяч рублей к маю девяносто третьего года.

Много позже я осознал, насколько это важно – оказаться в нужное время в нужном месте. Сделать шаг, чтобы подобрать единственную возможность, случайно выпавшую на дороге жизни – в точности как из рассказа О» Генри. Черт возьми, какая химия распоряжается подобными шансами?

С фирмой мы угодили в самое яблочко. Сейф наполнялся как на дрожжах, мы расширили ассортимент финансовых операций, учредили чековый инвестиционный фонд, обменивавший ваучеры на акции самых разных предприятий. Что-то оставляли для себя, «в копилочку», как говорил Гера, что-то продавали за «живые» деньги – разумный подход.

Внезапное богатство обернулось оборотной стороной медали. Другие-то «бизнесмены» вели себя так, словно жили последний день. Моральные границы пали, никаких тормозов не стало в принципе – любой, у кого водились мало-мальские деньжата, готов был заказать киллера ближнему своему. Началась эпоха отстрелов.

Тогдашняя ситуация показательна на примере крысиного сообщества. Крысы, между прочим, невероятно социальные животные. Они вместе ходят «на дело», помогают друг другу, даже забирают с собой раненых.

Опытные крысоборцы действуют так: берут крупную и сильную крысу, долго морят голодом, а потом бросают в клетку мертвого собрата. После некоторых раздумий она пожирает труп. Логика подсказывает: это уже не собрат, это пища.

В следующий раз в клетку бросают еле живое животное. И снова рациональная логика подсказывает: он все равно умрет, а мне нужно жить. И крыса опять ест себе подобного, теперь уже практически живого.

Третий раз в клетку бросают вполне живую и здоровую «пищу», слабого крысенка. У сильной крысы вновь включается логика: что толку, если мы оба погибнем? Пусть выживет сильнейший. И сильнейший выживает.

Потом крыса вообще не думала – едва в клетку запускали новую жертву, на неё тотчас совершалось нападение. А когда крысоеда выпускали обратно в «родную» среду, это уже была не та крыса – скорее, существо без признаков нравственности.

Очень скоро оно приходило к выводу, что самый оптимальный вариант – действовать не открыто, а втайне от общества. И тогда крысоед заманивал жертву в укромное место и там пожирал.

Когда у крысиного сообщества не оставалось сомнений, что среди них завелся предатель, крысы уходили из этого места. Причем уходили в ста случаях из ста. Почему сообщество уходило, почему не могло уничтожить «короля»? Наверное, коллективный разум, которым в данном случае можно считать инстинкт, просчитывал, что в ликвидации примут участие самые сильные особи. Кто знает, что с ними будет, когда они вопьются зубами в плоть падшего?

Справедливо опасаясь, что рациональной логикой эгоизма заразится крысиная элита, крысы уходят в другое место…

Только вот людям в нашей стране оказалось некуда идти.

12

Я так и не стал своим в бригаде Геры. Его дружки меня ненавидели: классические барыги, кидалы и жулики, они слышать ничего не хотели о кассовых аппаратах и уплате налогов. Они бредили воровской романтикой, понятиями и прочей блатной икебаной. Профессиональные преступники, как особо рьяные толкиенисты, существовали в своем выдуманном мире с гномами, эльфами и дедами Хасанами.

Помню фразу из диалога двух блатных:

– Сиплый, ограбления бывают двух типов: удачные и когда остаются свидетели…

Подозреваю, именно они распустили слухи, что босс купил мне квартиру. Впрочем, если не обращать внимания на злобное шипение, в остальном всё шло отлично. В финансовом бюро я ощущал себя как рыба в воде. Неправда, что бизнесмены того времени проводили свободное время в кабаках – у меня его вообще не было, этого времени. Я штудировал законодательство, контролировал кассу, сотрудников. За год дважды сменил машину, но перемещался исключительно в треугольнике «дом-работа-банк». Я не торопился возвращать долг дяде – хотел накопить побольше «процентов».

Гера же разруливал вопросы с конкурентами, кормил ментов и «решал темы на верху». Кое-каким знакомством я тоже обзавелся – местный «гэбэшник» Вилкин. Кажется, он зашел скопировать какую-то бумажку. Наверное, не особенно секретную, поскольку ничуть не таился. Разговорились, познакомились.

Невысокий шатен в звании лейтенанта ходил в штатском. Лицо у него было словно стёртое: попадись такой в толпе раз десять подряд – не заметишь. Он обожал сладкое: всякие тортики, пирожные. Удивительно, как они не сказывались на его фигуре. Был повёрнут на своей машине – чёрной тонированной «бэхе». Утверждал, что свет панели приборов немецкого производителя действовал на него возбуждающе.

Относительно Геры высказывался уважительно:

– Необычный человек!

Действительно, необычный. Однажды вручил странный подарок – «Стечкин» из чистого золота, такие по спецзаказу делали во времена Джохара Дудаева. Каким образом он достался Гере – неизвестно. Но почему-то подарил пистолет именно мне.

– Бери! – говорил. – А то обижусь!

– На кой он? – отбивался я. – Я же не стрелок.

– Бери, говорю! Память от меня будет!

К оружию прилагалась коробка с патронами – пять штук. Маловато, но с другой стороны – зачем больше? Если перевести «Стечкин» в автоматический режим, любая из свинцовых блямб поставит финальную точку в расчетах…

К занавесу приватизации на счетах бюро скопились очень приличные суммы. В последний день жизни ваучера оборвалась и жизнь Геры, о чем меня известил телевизор:

– Сегодня в десять часов утра возле собственного дома был расстрелян известный преступный авторитет Георгий Афанасьев. На месте преступления работает следственная группа…

Черт возьми!

13

Я понимал, что меня выпотрошат до нитки, отберут всё – я не питал благородных иллюзий относительно дружков Геры. И обязательно пустят слух, будто я же и проплатил киллера. Это прекрасно укладывалось в теорию «крысоедства»: в роли морального стержня выступал авторитет Геры, но стоило боссу умереть, каждый стал за себя и одновременно против всех. Какие на фиг «свои»? Все – потенциальная пища.

Пока бандиты трезвели после поминок, я успел перегнать деньги бюро на резервный счет. У этого счета было три завидных качества: открыт в соседнем городе, про него никто не знал, контролировал его только я. Заскочил к нотариусу, оформил дарственную моей доли в ломбардах на жену Геры. Вложил дарственную в конверт, добавил акции из «копилочки» и отправил ей заказным письмом. Полиэтиленовый пакет со «Стечкиным» залил маслом и закопал в лесу – от греха подальше…

На могилу уже бывшего делового партнера прокрался поздно вечером, как вор. Зацепила эпитафия на гранитной плите: «Я никогда не перестану любить жизнь».