Миланна Винтхальтер - Из Британии с любовью. from Britain with love

• Название: Из Британии с любовью. from Britain with love
• Автор: Миланна Винтхальтер
• Жанр: Русское современное

«Помехи» – психологический триллер о том, на что способна травмированная психика подростка. «Переход» – небольшая романтичная новелла о взрослении, дружбе и любви. Обе истории объединяет только место действия – Британское Королевство.

---

Пьяный сон неприятен, липок, чуток, и Эррен нервно отрывает голову от подушки, услышав странный шум. На часах половина первого ночи: он проспал добрых четыре часа. В голове такой гул, будто роятся мухи, во рту пересохло, а к горлу подкатывает похмельная тошнота. Внизу слышен щелчок замка – кто-то запирает дверь. Эррен нащупывает выключатель прикроватной тумбочки, достает из кармана телефон и набирает маме: «Ты дома»? В трубке эхом слышны незнакомые голоса, и мама отвечает: «Нет, родной, я еще в аэропорту, рейс снова отложили». Эррен шарит рукой под кроватью, находит свою старую бейсбольную биту и выходит из комнаты в темноту спящего дома.

Эррен смотрит с лестничного пролета второго этажа вниз, в холл. Тьма кромешная, и только редкие вспышки молнии за окном озаряют помещение прохладным синеватым светом. Эррен сжимает биту в потной ладони, стараясь дышать, как можно тише. Поворачивает голову вправо и замечает в чернильной темноте коридора смутные очертания фигуры Акселя. Молния, будто стробоскоп на танцполе, на секунду придает фигуре объем и реалистичность: мужчина стоит, вжавшись в стену, на нем спортивные штаны и футболка, в правой руке – монтировка. Аксель тоже видит Эррена, бесшумно прикладывает палец к губам и снова погружается во мрак. Эррен мягко ступает по дубовым половицам к левому лестничному пролету, будто кожей ощущая, что Аксель делает то же самое, только справа. Это было решение отца – установить две симметричные лестницы в холл, и сейчас идея оказалась как нельзя кстати. Новая вспышка молнии выхватывает чужой беспокойный силуэт в прихожей. Прежде, чем помещение снова накрывает темнота, Эррен замечает Акселя посередине правой лестницы. Парень делает несколько бесшумных шагов по ступенькам, чтобы сравняться с мужчиной.

В холле раздается грохот – упала подставка для зонтов, и Эррен вздрагивает, едва не выпустив биту из рук. Справа тишина: Аксель не движется, и, скорее всего, даже не нервничает. Эррен то и дело непроизвольно смотрит вправо, надеется, что Аксель первым доберется до конца лестницы и выяснит, что происходит. Страшно, даже жутко, и мальчишка колеблется, не вернуться ли наверх. Забрать Бетани, запереться с ней в своей спальне и подождать, пока взрослый, матерый Аксель во всем разберется. Но от этой мысли бросает в пот, и желудок сжимается спазмом: если Эррен сейчас сбежит, всю оставшуюся жизнь Аксель будет полноправно вертеть им, как хочет, потому что с трусами только так и надо. Парень делает несколько шагов вниз, поскальзывается на предпоследней ступеньке и, прикусив губу, чтобы не закричать, летит вниз, отчаянно размахивая в воздухе битой. Распластавшись на полу холла, Эррен ощущает, что влип щекой в неприятную влагу, а потом внезапно загорается свет.

Первое, что он видит, после секундной слепоты – это голубые глаза, мутноватые, будто подернутые жирной пленкой. В ноздри ударяет запах железа, и Эррен отрывает голову от пола. Всего на расстоянии дюйма, в небольшой, темной лужице крови белеет вечно небритое, вечно опухшее и вечно ненавистное лицо его отца. Нервный электрический разряд прошивает позвоночник раскаленной ржавой спицей, Эррен неловко, угловато группируется, поджав колени к груди и размазав кончиками ледяных пальцев кровь по половицам. В горле, как застрявший клок ваты, мечется крик, и Эррен открывает было рот, но твердая сухая рука запечатывает губы. Ошалело распахнутые глаза бездумно взирают на мириады неоновых светильников на потолке. Аксель держит его в своей хватке, дышит на ухо: «Молчи, молчи, разбудишь Бетани». И Эррен молчит, по-больному, страшно, согнув рвущийся вопль в колючую спираль. Молчит, слепо уставившись в бисерины лампочек. Скулит в руку – выпусти. Откидывает голову. За спиной – Аксель со своей монтировкой, невинно чистой, без единой капли крови. Зато его, эрренова, бита испачкана в багровых разводах, вязких каплях, тягучих сгустках. Вот оно как.

Джошуа Коул, брошенный, тяжелый, будто набитый свинцом манекен, давит на половицы, которые сам же когда-то выстилал. Аксель возвышается отстраненно, смотрит открыто и прямо. Страшен, холоден и крайне близок одновременно – Эррен не может решить, прочувствовать. Рвота подкатывает, но Эррен сдерживает позыв, снова скользя пальцами и коленями по кровавому желе. Встает, приняв Акселеву руку. Аксель тянет уверенно и резко, так, что, дерни еще – и выбьешь плечевой сустав. Но потом он вправит, вылечит, успокоит, потому что Аксель всегда знает, что делать.

– Как же так? – Эррен думает, что если в доме есть доктор, то всегда есть шанс все исправить. – Я же ничего не сделал, да?

Аксель садится на пятки возле недвижимого Коула-старшего, прижимает пальцами его сонную артерию, хмурит брови, мрачно кивает, говорит: «Сделал».

– Сделал… Что?

– Убил, – шепчет Аксель. Легонько поворачивает мертвую голову, копается пальцами в мокрых и липких от крови волосах. Так он аккуратно все делает. Эррен не может не наблюдать. Эррену вдруг становится интересно: будто он смотрит видеозапись хирургической операции. Будто Аксель актер, играющий врача, а в руках у него резиновая модель. У Акселя красивые руки. Аксель все исправит. Все на свете. Прямо сейчас. Сейчас он улыбнется и скажет, что…

– Пульса нет, череп проломлен. Эр, только не кричи. Прошу, Эррен…

Снова приходится зажимать мальчишке рот, только руки у Акселя уже в крови, пахнут железом и Джошуа Коулом. Эррен сухо и беззвучно хрипит в твердую ладонь, бьется в спазмах, ударяясь острыми лопатками Акселю в живот, слушает сначала «ш-ш-ш», а потом терпеливое молчание. Аксель выдерживает истерику до конца и разжимает руку. Дожидается момента, когда мальчишка начнет дышать ровнее и произносит:

– Надо вызвать «скорую» и полицию.

Эррен размыкает прокушенные до крови губы и, прежде чем осторожный Аксель снова заткнет ему рот, сипло произносит:

– Какую к черту полицию, а? Какую, блин, «скорую?»

– У нас с тобой вообще-то труп в прихожей, – отвечает Аксель. Голос у него не дрожит, и сам он так спокоен и собран, что смотреть тошно. – Это не обсуждается.

Сует руку в задний карман, достает телефон, но не успевает даже разблокировать экран – Эррен пружинит с места, перепрыгивает своего коченеющего отца, как мешок с ветошью, бросается на Акселя и вцепляется в его руки со всей силой, на которую только способен. Мотает головой, впивается ногтями в кожу. На лбу блестит пот крупными каплями, в глазах паника, мольба, а вот-вот хлынут и слезы. Эррен цепляется за Акселя, будто если отпустит, то рухнет в пропасть.

– Не надо полиции, – шипит и плюется, то ли слюной, то ли кровью. – Ты представляешь, на сколько лет меня упекут? Это все, конец, понимаешь?

Аксель молчит, задумчиво глядя в мертвые глаза Джошуа Коула.

– Никто не поверит, что это вышло случайно! – Эррен срывается то ли на крик, то ли на стон. – Мы постоянно с ним ругались, дрались даже, и все это видели!

Понимаешь? Не надо полиции, Аксель, пожалуйста! Пожалуйста…

Аксель по-прежнему молчит, будто коченеет на пару с Джошуа Коулом. Даже из хватки вырваться не пытается. Есть у него такой пунктик: когда надо о чем-то серьезно поразмыслить, он будто отключается от реальности, зависает на несколько минут.

Эррен не хочет смотреть на отца, боится, что распсихуется не на шутку. Смотрит только на застывшего Акселя, трясет его, царапает и пинает, как боксерскую грушу, тараторит, задыхается.

– Пожалуйста! Здесь даже незаконное вторжение не прокатит, этот ублюдок еще женат на маме… У них совместная опека над Бетани… Он имеет законное право находиться в этом доме… Мне конец, все, мне конец!

– Да заткнись ты! – Аксель рычит мальчишке в лицо так громко и внезапно, что даже сам вздрагивает.

Эррен разжимает пальцы, зажмуривается, кулем оседает в руках врача и начинает беззвучно рыдать. Истерика неизбежна, Аксель знал. Уткнувшись ему в грудь, Эррен беспомощно и сипло подвывает: «Я сдохну в тюрьме из-за этой кучи говна. Я не хотел, веришь? Он сегодня меня ударил, они подумают, что я отомстил. Сделай что-нибудь». Аксель встряхивает его за плечи, заставляет поднять голову и открыть глаза.

– Почему он здесь? – спрашивает. – Какого хрена Джошуа Коулу понадобилось здесь среди ночи, скажи мне?

Эррен знает. Точнее, догадывается, но в своей правоте уверен, и оттого ему становится еще страшнее.

– Бетани, – всхлипывает он и вновь опускает глаза. Жутко, мерзко, стыдно, и да, он действительно во всем виноват. – Он приехал за ней. Он считал, что… Что его собираются ограничить в опеке, и… Господи…

– Кто собирается?