Миланна Винтхальтер - Из Британии с любовью. from Britain with love

• Название: Из Британии с любовью. from Britain with love
• Автор: Миланна Винтхальтер
• Жанр: Русское современное

«Помехи» – психологический триллер о том, на что способна травмированная психика подростка. «Переход» – небольшая романтичная новелла о взрослении, дружбе и любви. Обе истории объединяет только место действия – Британское Королевство.

---

3

23/10/2016

Гостиная Ребекки Уолтер

Ребекка даже кофе нормально сварить не может, ну, ей-богу. Бурая муть, и по фарфоровой кромке чашки что-то плавает, налипает. Эррен принимает напиток из ее рук выраженным, чопорным омерзением, но вовремя, осекается, вспоминает, что виду подавать нельзя. Прежний Эррен опасен – так говорит Аксель. Прежнего Эррена надо уничтожить – так говорит Эррен.

Реббека же говорит: «У нас сантехника сломалась». Говорит:

– В подвале постоянно болото, на втором этаже протекает унитаз, а в комнате Ноа не работает смеситель.

У нее припухшие веки и склеенные тушью ресницы – не смыла макияж перед сном, а, может, и не спала вовсе. Было бы на что жаловаться, Эррен не спал ни минуты, выкурил пачку в потолок, но слезы так и не пришли. Все остались на акселевой футболке. Ребекка говорит:

– Еще кофе?

Стены кухни у них выкрашены в лиловый – отец любил лиловый. «Любил» – Эррен неловко катает это слово на языке, как присохший леденец, не решаясь открыть рта. Любил, прошедшее время. Любил лиловый, пока родной сын не размозжил ему череп. Любил, и наверняка спрашивал своего нового сына: «Нравится тебе, Ноа»? И новый сын смотрел своими косыми глазами, черт его знает, куда, и отвечал: «Ага, пап».

Ага, пап, ты сегодня снова нажрался и ударил маму. Ты снова ни во что ее не ставишь. Эррен так говорил годы назад, сжимая в руке опустошенную отцом бутылку с единственным желанием, разбить ее вдребезги об его череп. Ага, пап, ага.

– Я вообще-то пришел извиниться, – произносит Эррен. – Думал, застану его. Понимаешь, вчера я вел себя чересчур импульсивно…

«Чересчур импульсивно, так ей и скажешь». Аксель растревожил его болезненный сон где-то около семи утра. Навис над Эрреном, сохраняя достойное расстояние.

Легонько шлепнул по скуле, чтобы привести в чувства, но не испугать. Все у него просчитано, каждый миллиметр. Родился он таким, не отнять. Говорит: «Надень чистую рубашку». Говорит: «Обними Ребекку, если что». Говорит: «Заплачь, если потребуется». Говорит: «Я с тобой».

– Чересчур импульсивно, – говорит Эррен и отхлебывает омерзительный ребеккин кофе. – Мы никогда не ладили, но это не дает мне права так себя вести.

Ранним утром, пока все спали, Аксель варил ему кофе и говорил: «Что бы ни случилось, держи лицо. Помни, ты обязан». Аксель протирал лобовое стекло его Форда и говорил: «Я с тобой».

Ребекка трясет телефон, будто он живой и способен реагировать на ее агрессию. Вообще, она довольно симпатичная, если не придираться. Родинка над губой, бирюзовые глаза и ровная челка до бровей. Красивая женщина, но маме не чета. Эррен беззастенчиво разглядывает ее грудь, но, опомнившись, опускает глаза.

Аксель заставил его надеть галстук, тот самый, бордовый с фиолетовыми полосками. Подарок отца, не распакованный до сегодняшнего утра. Аксель утверждает, что детали особенно важны, и самому Эррену необходимо постоянно концентрироваться на деталях. «Все на свете кроется в мелочах», говорит Аксель. Он говорит: «Я с тобой».

– Я привез пару журналов, – произносит Эррен, будто спохватившись. Ребекка понимающе кивает. Наверное, учится разделять интересы нового мужа, хотя ей совсем не близок дизайн интерьеров.

– Нашел их в кладовке, – вкрадчиво продолжает Эррен. – Там о том, как делать мебель своими руками, кое-что о фэн-шуй… Знаешь, я хреновый сын, но когда-то надо начинать быть нормальным.

«Я очень хочу стать нормальным, дави на это». Аксель поправлял ему узел галстука и смотрел в глаза технично, направленно, будто проводя условную линию между их зрачками. Стань нормальным, пожалуйста, стань.

Эррен оставляет журналы и недопитый кофе на столике, который смастерил его мертвый отец. Обнимает ненавистную отцовскую жену и просит ее позвонить, как только объявится Джошуа. Эррен собирается уходить, но тут в гостиной возникает Ноа. Нелепое, жалкое существо, с которым Эррен вынужден делить общую кровь.

Мальчишка – вылитый Джошуа Коул, только косоглазый, и Эррена снова бросает в липкий пот. Он похож на Джошуа даже больше, чем сам Эррен, с очевидным спорить бесполезно. Ноа говорит:

– Эр, зачем ты опять приехал? Когда это закончится?

Эррен примерзает к полу и забывает все, чему учил его Аксель. Перед глазами снова маска из белого теста, глаза из синего пластика, волосы, запутавшиеся в кровавом киселе. Эррен хватается за ручку входной двери и, не удостоив сводного брата ответом, выходит на улицу.

***

23/10/2016

Коридоры школы Фэрфакс

Маленькой похмельной марионетке велели ехать на уроки.

– Быть нормальным, – говорит Аксель. – Значит, вращаться в своих привычных социальных кругах. Твоя естественная среда сама вытолкнет тебя на поверхность. Представь, что ты тонешь, и спасательный жилет тебе бросят, только если будут уверены, что ты – это ты. Едва учуют подвох, жилета как не бывало. Понял?

Эррен кивал – понял. Ни черта он опять не понял, этот Эррен, променявший остатки мозгов на белый «Баккарди». В акселевой Тойоте «Приус» пахнет так, будто только что прошел дождь, и Эррен жмется в кожаное сиденье, рассказывая о том, как похож Ноа Коул на их общего отца. Аксель не слушает, но вид у него озадаченный.

Говорит:

– Чем более расслабленным ты будешь, тем меньше к тебе будет претензий от внешнего мира. Ты понимаешь меня, Эр? Вижу, что понимаешь. Хороший мальчик

«Хороший мальчик» Эррен Коул шагет по школьному коридору. Звонок был пару минут назад, и коридор пуст, слышна лишь перебранка уборщицы миссис Файберс с охранником. Она говорит: «Твоя жена вчера скупила все томаты в нашем магазине». Он отвечает: «А тебе жалко, что ли»? Уборщица роняет свою швабру, охранник протирает мониторы, Эррен входит в здание школы так тяжело и серьезно, будто за ним наблюдает все Королевство.

«Натяни улыбку», говорил Аксель. «Натяни улыбку, или натянут тебя».

Эррен радостно машет рукой, приветствуя сухонькую и костлявую мисс Файберс. Говорит: «Как ваши кошки, мизз»?

Мойра Файберс развелась с мужем лет восемь назад. На ее тощей шее бусы из пластика, а на языке порой столько нецензурщины, что даже Эррену стыдно. Он идет по школьному коридору, поправляя галстук, который ненавидит примерно так же, как отца.

– Кто убил отца Гамлета? – спрашивает учитель литературы мистер Паттерсон, заворачивая рукава клетчатой рубашки. – Как смерть родителя повлияла на больную душу героя? Если размышлять об этом с точки зрения…

Эррен проклинает Акселя за то, что тот отправил его на уроки. Что-то происходит в эрреновой пропитой голове, что-то меняется. Кто убил отца Гамлета, кто убил отца Эррен Коула?

Эррен ослабляет галстук и роняет голову на пластиковую столешницу. Со второго ряда Джулианна Андерс посылает ему воздушный поцелуй, и Эррену все равно, издевается она над ним или нет. Яйца так отяжелели, что разбираться нет сил. На большой перемене, пока одноклассники в столовой толпятся в очереди за мексиканскими буритто, Эррен остервенело трахает Джулианну в подсобке за спортивным залом. И это неправильно и грязно. Как тогда в клубе, когда он не понимал, где находится, и кто-то вел его лабиринтами через чилл-ауты и пип-румы. Кто-то заставлял его пройти сквозь облако сладкого каннабиноидиного дыма. Кто-то касался его спины между лопаток, искал чувствительные точки. Кто-то дышал ему в рот горячим, пряным, винным. Кто-то уложил его на обитый дерматином диван и попросил не бояться. Эррену временами снится та ночь, но он не может вспомнить, кто был с ним тогда.

Столько всего он не помнит, столько событий и сцен утонули в алкоголе, оставив после себя только стыд и мерзкий осадок. Как хлопья скисшего молока в кофе.

В коридорах школы пыльно и светло, каждый луч солнца преломляется острым углом на бетонный пол, и Эррен уходит, сдержано кивнув охраннику. Джулианна – шлюха, проторенная дорожка, и через неделю она даже не вспомнит, как подмахивала Эррену в темной каморке среди скакалок и баскетбольных мячей.

***

23/10/2016

Холл

Вечером заявляются полицейские. Эррен понимал, что однажды это случится, но не думал, что так скоро. Дверь открывает мама, и Эррен, выглянув из своей комнаты, наблюдает сверху, как она всплескивает руками и произносит: «Не может быть»!

Эррен боится шевельнуться, будто издай он хоть звук, полицейские все сразу поймут. Мама кричит: «Эр, спустись, пожалуйста, это важно»! Разумеется, это важно, и если Эррен будет медлить, то вызовет подозрения. Боже, да все на свете вызовет подозрения. Сколько бы Аксель не учил его держаться непринужденно, как бы все не растолковывал, Эррен будет продолжать чувствовать себя то наэлектризованным сгустком нервов, то нелепой кашей из низменных чувств. До акселева непроницаемого лица и природного обаяния Эррену еще очень далеко. Недосягаемо. В голове у Эррена мутно, мысли, будто клецки, плавающие в жирном бульоне. Перед глазами назойливая рябь. Что-то не так, реальность перекосилась и вот-вот разлетится на куски.