Сергей Короп - Русь. Битва князей

• Название: Русь. Битва князей
• Автор: Сергей Короп
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2017

После смерти великого кагана Владимира, между его сыновьями разгорелась настоящая война за Киевский престол. На стороне князя Святополка – воин Мечислав со своим сыном Арлексом. Рискуя своими жизнями, они помогают последнему Рюриковичу сойтись в решающей схватке с Новгородским князем Ярославом. В книге раскрывается правда о великом князе Святополке, несправедливо обвиненному в убийстве братьев: Бориса и Глеба, которое он не совершал. Здесь также ярко выражены характеры: Дарьи воительницы, монаха-воина – Андрэ, жреца Волка, короля Болеслава Храброго и князей Бориса, Глеба, Мстислава и Ярослава. Как и в предыдущих частях «Руси», сюжет книги наполнен приключениями, философией Мира, отвагой, Правдой и, конечно же – Любовью. Данное произведение заставит людей любого возраста задуматься о смысле жизни и созидании, и никого не оставит равнодушным.

---

Когда все угомонились, Волк продолжил:

– Обсудим, как нам действовать. Риск конечно большой. Врагов у нас много. Но, если живешь не рискуя, то рискуешь не жить вовсе…

Глава 2

Супруга Святополка Ивица, тяжело переживала насильственную разлуку с мужем. Незадолго до смерти Владимира, ее силком увезли из Киевской темницы в Новгородскую. Таков был наказ кагана Красно Солнышко. С какой целью сие деяние было совершено, осталось загадкой, потому как главный инициатор этого действа вскоре скоропостижно скончался при загадочных обстоятельствах.

Ивица была заключена в старинной башне в северной части городского частокола, построенного еще во времена княжения князя Гостомысла. Держали бедную девушку под усиленной охраной, которая подчинялась лишь Ярославу и его доверенному советнику – боярину Афанасию Гадячу.

Даже смерть Владимира не освободила княжну из заточения. Ее продолжали усиленно охранять, правда, условия содержания смягчили. К ней была допущена служанка – девка Ефросинья из придворной челяди, которая старательно ухаживала за пленницей, и добавили кушаний в рацион: куриное мясо и фрукты.

Такое изменение случилось благодаря сыну Афанасия Гадяча – Жанко, влюбленного в красавицу Ивицу. С самого первого дня, едва завидев ее у ворот башни, измученную и в слезах после изнурительной дороги из Киева, он потерял покой. Не проходило дня, чтобы Жанко не думал о прекрасной польской княжне. Его душевные переживания не укрылись от бдительного глаза боярина Гадяча. Отец заставил сына поведать о своих тайных терзаниях. Узнав причину, Афанасий пообещал любимому чаду свое полное содействие. Одним словом, боярич обнадежил родное дитя и разрешил тому изредка навещать пленницу, авось что-нибудь и получится из этого. Отсюда и прислужница, и прогулки по башне, и дополнительные платья для Ивицы.

День стоял пасмурный и душный Тяжелые тучи нависли над горизонтом в преддверии грозы. Где-то далеко, куда досягал взор, виднелись блики молнии и едва слышались слабые раскаты грома.

Ивица, стоя у оконного проема, безучастно взирала на широкие просторы Новгородской земли. Все мысли ее были заняты дорогим ее сердцу супругом Святополком. Жив ли он? Увидятся ли они когда-нибудь? Зачем ее привезли в такую даль? Мысли в ее голове смешались. Ответа бедная княжна не находила, от чего впадала в еще большее уныние. Слезы, чистые как утренняя роса, стекали по обеим щекам. Что ждет ее здесь? Неужто погибель в одиночестве и забвении? Хотя, нет. Все чаще стал наведываться к ней этот назойливый юнец Жанко, кажется так его зовут. Очень неприятный и скользкий, словно змей… Да, точно, змей. Ивица даже невольно усмехнулась, найдя в Жанко сходство с ползучей гадиной. Говорит льстивые речи, проявляет видимую заботу, а зеленые глаза его говорят об обратном. Ложь содержится в речах его и повадках. Не так прост юнец этот, каким хочет казаться. И деяния его неспроста. Рано или поздно откроется правда… Чует душа ее: быть беде…

Ивица закрыла лицо ладонями и заставила себя сдержать слезы.

– Не вольно раскисать, – шепотом произнесла она.

Послышался громкий скрип отворяемой двери. Девушка от неожиданности вздрогнула. На пороге появился стражник с большой корзиной полной яств. За ним появился Жанко. Это был семнадцатилетний юноша, хорошо упитанный толстяк. Его курчавые рыжие волосы высились копной на крупной голове. Из-за круглых мясистых щек глаза юноши казались маленькими щелочками. Сам он был невысокого роста, зато ступни ног имели значительный размер.

– Ставь все на стол и убирайся! – приказал Жанко стражнику.

Тот исполнил наказ и молча удалился.

– Отведай кушаний, княжна, – подобострастно ухмыльнулся Жанко, – проголодалась, поди.

– Дзенькуеме бардзо[3], я не голодна, – сухо ответила Ивица.

Жанко раздраженно пожал округлыми плечами.

– Ух, не голодна! Дзеньку… тьху! – передразнил ворчливо. – Как то не голодна? Ведь цельный день проторчала у оконницы, будто дерево… и не голодна. Вон кура жаренная, окорок кабаний и это… яблоки. Даже вина тебе велел положить. Отведай, Ивица!

Жанко подошел к девушке и положил липкую потную ладонь ей на плечо. Ивица брезгливо сбросила его руку:

– Не трожь меня! И не смей называть имя мое! Я не простолюдинка, а княжна крулевской[4] крови! Мой ойциц[5] – великий круль[6] Болеслав Хоробрый!

От такого всплеска гнева Жанко испуганно отпрыгнул назад.

– Да ладно, ладно… княжна, – залепетал, мигая рыжими ресницами, – я же того, не нарочно… Вон поесть принес тебе. Вина…

– Я уж мувила[7] тебе, что не есть глодна[8]!

– Разумею. Не дурак. Так и скажи, а то раскричалась. Тогда я сам поем малость, коль не желает княжна великая… хе-е!

Жанко любил хорошо покушать. Ратному делу обучаться не имел особого желания, а наоборот, всячески старался увильнуть. Он был единственным наследником боярина, остальные – дочери, и отец старался не обременять свое чадо такими ненужностями как воинское искусство и грамота. «Успеется еще, – говорил Афанасий, – у меня достаточно стражников и злата, чтобы вырастить еще одного боярина».

– Я ж не просто так хожу к тебе, – с набитым ртом обратился Жанко к княжне. – Думаешь, охота мне почти каждый день подыматься по этим крутым сходням… – он отрыгнул и сделал глоток вина из кувшина. Отерев губы ладонью, он откусил большой шмат свинины и продолжил: – А ну, как упаду? А? Туточки лететь – ой, как высоко! Кто будет тебе яства носить? Скажи мне… княжна?

Ивица молчала, повернувшись к ухажеру спиной и по-прежнему глядя в окно. Девушка не обращала внимания ни на чавканье обжоры, ни на его признания. Она, предаваясь грустным размышлениям, протяжно вздохнула. Жанко воспринял это как ответ на его признания.

– Вот видишь, таки достучался до твоего сердечка? Может все-таки поешь, ведь ничего же не останется… Ну, на нет и суда нет. Значится, придется самому доедать. Э-х-х, доля видно у меня такая… Все один да один… Вот доем все, и о любви поговорим, – он снова громко отрыгнул.

Наступила тишина. Ненадолго. Раздавался хруст хрящей жареного поросенка, доедаемого юным ухажером. Отдав должное принесенным съестным припасам, толстяк облизал пальцы и проговорил, заглядывая в пустую корзину:

– Надо в следующий раз больше принесть: вдруг захочет откушать.

Он с опаской приблизился к Ивице. Потоптавшись на месте, Жанко приступил к разговору:

– Ты не думай… княжна, я не в обиде на тебя. Да, ты – княжна. Дочь королевская. Это ведомо мне, но и я же… боярич. Будущий. Гм. Нет не то…

Почесав пятерней затылок, он сделал несколько шагов к двери и обратно. Затем, снова приблизился к Ивице и начал разговор по-новому:

– Выслушай меня, княжна. Гм. Молю тебя.

Ивица слегка повернулась и с интересом взглянула на Жанко. Мыслями она была все еще далеко… Ободрившись ее вниманием, юноша оживился:

– Княжна Ивица… Я ведь того… могу и сватов заслать…

– Чего? – не поняла девушка.

– Говорю, сватов могу заслать. Даже освободить тебя из темницы…

– Освободить?

– Ну да. Вот с батюшкой поговорю. Он у меня знаешь где? Вот здесь, – Жанко поднял кулак. – Все, что скажу, сделает. Захочу и вызволю тебя из башни этой!

– Интересно. И что попросишь за свободу мою?

– Так ясно что! Супругой… стать.

– Супругой?

– Таки да. Моей жéнкой.

– В уме ли ты своем? О чем молвишь, глупец? Я есть супруга князя Киевского Святополка Рюриковича. Он – мой, пред Богом и на веки вечные!

– Ну и что ж, что супруга?! – вскричал Жанко. – Не ведомо еще, жив ли он: Святополк твой…

– Пся крев[9]! Пшел отсюда, гаденыш! Да я лучше из башни брошусь вниз, чем стану твоей!

Жанко снова попятился, испуганно замахав руками:

– Ты чего это, княжна? Ты погодь, погодь… Я ж так просто сказал про Святополка…

– Вон! – Ивица наступала, глаза ее горели огнем.

В это время сверкнула молния, и раздался оглушительный раскат грома. Жанко быстро начал креститься и пятиться к двери.

– Стража! – заорал он. – Отворяй живее!

Дверь отворилась, и на пороге застыл страж.

Посреди каменной комнаты стояла неподвижно княжна. В свете молний она казалась мраморным изваянием. По щекам ее текли слезы, а алые уста подрагивали.

Жанко вылетел за порог и захлопнул железную дверь.

– Глаз с нее не спускать! Не давать ни еды, ни питья!

– Уразумел, боярич: ни еды, ни воды, – повторил стражник.

– Так-то. Поглядим, как запоет птичка через два дня.

В негодовании бросился неудачливый жених вниз по крутым ступеням к выходу. Уже покинув башню, взобрался он на коня и ускакал прочь.

Не обращая внимания на проливной дождь, удары молний и на оглушительные громовые раскаты, мчался во весь опор Жанко по текущим ручьям и, вязкой от влаги, размытой дороге. Мчался он к своему единственному советчику и спасителю, к тому, кто один способен понять его и помочь. Это его родной отец. Душа болела от такого удара высокомерной полячки. Он все делает для нее, пытаясь облегчить ее участь пребывания в заточении. А в благодарность такой плевок, да еще обозвала глупцом. Нет, нельзя больше терпеть, надо что-то делать. Но что? Отец знает. Он все знает и все может.