Ирина Кир - Орден Ранункулюс

• Название: Орден Ранункулюс
• Автор: Ирина Кир
• Жанр: Русское современное

Зародившаяся в начале восьмидесятых годов XX века дружба трех подростков перенесет читателя в недавнее прошлое и рассмешит до слез. Пронесенные через годы отношения также вызовут слезу и желание кое-что переосмыслить в своей жизни… однако это произойдет не скоро, а пока неунывающие друзья приглашают всех желающих на археологические раскопки в Крым. Ребята одержимы идеей найти клад, и он действительно обнаружится. Только тридцать лет спустя. Что это за находка и для чего послана?

---

– А это что? Вот эта ваза с дыркой по центру?

– Колавна, что это? – переспрашивал Ромка. – И зачем там дырка?

– Квасник. Между прочим, Императорского фарфорового завода! А дырка, чтобы лед класть. Срамота! Отец сколько раз тебе рассказывал! О чем ты вечно думаешь?

– А это можно потрогать? – не унимался Петька.

– Нет, нельзя! – фыркала Колавна. – Не видите – убираюсь я здесь! А ну пошли в свою комнату!

Официально такой профессии, как антиквар, в СССР не существовало. Юхан Захарович работал оценщиком в ломбарде, но по своим знаниям и опыту был ближе даже к искусствоведу. Специализировался он на фарфоре и дома держал целый шкаф с прозрачными дверцами, за которыми располагались драгоценные экспонаты. В том числе и тот самый императорский квасник. Шкаф никогда не открывался, а ключи от «фарфорового шкафа» Ромкин отец всегда носил с собой. Зачем только? В квартире куда ни кинь взгляд – все нужно было прятать под ключ: хорасанские ковры, цветной бехметьевский хрусталь, мебель времен Павла I, картины Перова, Сурикова, Сомова, Кузнецова, статуэтки Гарднера и Попова, китайские вазы и даже гравюра Дюрера. Да, не первая копия и даже не десятая, но ведь Дюрера! Зато посуда была самая обыкновенная. Штампованная и даже без рисунка – бей не хочу. И столовые приборы – уносите, гости дорогие. А еще совершенно невкусная еда. На кухне заправляла сестра Юхана Захаровича – Колавна, она же Валентина Николаевна (наверное, от разных отцов). Все, что выходило из-под ее массивной руки, имело большой размер и сомнительные вкусовые качества. Чан супа на неделю, толстые серые макароны с котлетами-лепешками, клеклые оладьи… Семья не роптала, а Ромка при первой возможности отъедался у Глинских. Такой контраст не укладывался у Петьки в голове – жить в музее, а кушать неизвестно что с общепитовских тарелок. Может, поэтому и не возникло у него ни чувства зависти, ни ощущения неполноценности. Отсутствие потертых ковров и непонятных картин можно пережить, а вот невкусную еду с никчемной посуды – увольте.

В школу они теперь ходили вместе, и обратно частенько тоже. По дороге набирали мелочи на два мороженых или кино. Выяснилось, что Петька обладал особыми способностями – находить ценный металл. Чаще всего монеты, реже оброненные серьги, цепочки, совсем редко – кольца или занятные железяки. Так что обнаруженный в Муркиной клумбе рубль к случайным находкам не относился. Раман начал вести статистику трофеев друга. В лидерах двушки и десятюнчики, затем трешки и пятнашки. На третьем месте копеечные, двадцатикопеечные монеты и… железные рубли. А вот полтинники… С ними отдельная история.

Все найденные деньги Петька сразу спускал на дело: кино, мороженое, буфет, Планетарий, поплавки, рыбки для аквариума, марки, пластинки, календарики. И только полтинники клал бережно в карман и никаких действий в ближайшее время с ними не совершал. Даже когда делал крупные покупки за счет своих находок, пятидесятикопеечных монет в груде мелочи не наблюдалось. Ромка решил подождать очередного полтинника и задать вопрос в лоб, но деньга пока не приходила.

Весна запаздывала. Когда шли в школу, капал мелкий дождик, а сейчас, судя по наметившимся узорам в уголках окон, слегка подморозило. Ромка сидел, подперев рукой щеку, и смотрел на улицу. Полностью отключиться не получалось – голос географички Ольги Николаевны, повествовавшей о климатических зонах Восточного полушария, нарезал эфир на эти самые зоны.

– А следовательно, – голос учительницы шел вверх, – эффективное земледелие в зонах тундры и лесотундры невозможно!

«А следовательно, – думал Ромка, разглядывая лед на стекле, – сегодня надо звать Петьку сразу после уроков кататься на горке около музыкалки. А еще упросить Леньчика дать мне контрабас. Хотя бы на один раз».

Около музыкальной школы располагалась шикарная горка. Часть – снежная, а часть – ледяная. Редкий учащийся обходил ее стороной – на ней всегда кипела жизнь. Одними из лучших считались саксофонисты – они садились на кофры саксов и со свистом обгоняли тех, кто катался на картонках, линолеуме или даже на нотных папках. Ромка с Петькой на «Диаманте» одна тысяча девятьсот тридцать девятого года выпуска стояли почти на вершине горочной иерархии. Выше их располагался только Леньчик. Никто не мог сравниться с рыжим контрабасистом Ленькой Мухиным в дальности заезда. Его контрабас ракетой преодолевал ледяную полосу, прочерчивал борозду в снегу и достигал асфальтовой дорожки. Такое не удавалось никому! Скрипачи и виолончелисты с ужасом глядели на краснощекого Леньку, обнимающего контрабас, и нервно прижимали свои струнные к груди, справедливо опасаясь, что неистовый Мухин начнет кататься и на их инструментах.

– Садо! – окликнула его Ольга Николаевна. – Повтори, что я сказала.

– А? – очнулся Раман. – Что? Я? А?

– Опять на радугу залез? Ох, дождешься ты у меня!

– Так это… Ленька Мухин… то есть лесотундра… там чего только невозможно, – промямлил Ромка, а весь класс покатился с хохота.

Друзья быстро заскочили домой, подхватили саксофон и побежали к музыкальной школе. На пути расстелилась покрытая тончайшей пленкой льда крупная лужа. Петька наступил на край – раздался свистящий хруст, и холодное стекло быстро превратилось в хрусталь. Он убрал ногу, нагнулся, пошарил рукой подо льдом и вытащил пятьдесят копеек! Ничего не говоря, Петр вытер монету рукавом и отправил в карман. Раман только этого и ждал:

– Глинский, а ты что, полтинники коллекционируешь? – Время от времени они называли друг друга школьный манер – по фамилии.

– Нет, – предельно коротко ответил Петька и поставил твердую точку после отрицательной частицы. Любому стало бы ясно – продолжение разговора нежелательно. Но только не для Рамана Садо.

– А куда ты их деваешь? Я ни разу не видел, чтобы ты ими расплачивался, – «давил» Ромка.

Петр остановился. Засунул руки в карманы, сдвинул брови и оценивающе посмотрел на одноклассника, как бы прикидывая, достоин ли тот ответа или нет.

– Чуйку кормлю, – на полном серьезе ответил Петя.

– Какую Чуньку? – С фантазией у Рамана все было в порядке, а вот со слухом, как подтверждали музыкальные преподаватели, значительно хуже. Поэтому вместо «Чуйку» он услышал «Чуньку» и представил толстую свинью, пожирающую полтинники… ой…

– Не Чуньку, а Чуйку.

– Кто это? – почти шепотом спросил приятель.

Петька задумался и почесал нос. Он всегда чесал нос, когда не знал ответа.

– Да я, Ромка, если честно, сам не знаю… Ну что-то типа… не могу точно сказать… Короче… Давай сядем…

Они сели на лавочку.

– В общем, я давно заметил, что кто-то… или что-то… или даже нечто… меня на металл наводит… Это как бы чувство такое… вот я и назвал его – Чуйка.

На его нос упала капля. Петя поднял голову, Ромка последовал примеру друга и посмотрел вверх. Признание настолько Рому впечатлило, что он бы не удивился, если на елке, под которой они сидели, увидел ту самую Чуйку. Серую, длинноногую, длиннорукую, пучеглазую…

– Я так понял, – продолжил Петька, отодвинувшись от капающей ветки, – мне разрешено брать все, кроме полтинников, а полтинник – это сигнал Чуйка хочет есть. Ну… для себя я это так объяснил, хотя это больше похоже на дань. Я должен отдать деньги тем, кто нуждается.

– А как ты это понял? – зачарованно спросил Ромка.

– На собственной шкуре. – Петька поправил модный «петушок» – Очень радовался полтинникам – нахожу-то я их редко. Но как найду – сразу какая-то ерунда происходит. То ногу подверну, то подерусь неудачно, то двойки за двойками начинаю получать, то папаша запьет. Ты же знаешь, он у меня не запойный, а тут как черт в него вселяется, – короче, начинается непруха. Вот тогда до меня и дошло, что с полтинниками нужно расставаться. Но не выбрасывать же их?

– Ага…

– А для чего деньги нужны? Чтобы их тратить на что-то. Если мне полтинник тратить нельзя, то кому можно? Родителям? Проверил – нет. Друзьям? То же самое. Я даже менять пробовал – результат один. Непруха. И тут, мы еще в общаге жили, вижу я – в мусорном баке дед с палкой копается. Грязный, оборванный, вонючий. Нашел кусок хлеба и прям впился в него зубами – помойную горбушку кушать начал. Знаешь, Ромка, у меня прям сердце сжалось, как жалко его стало. Подошел я к деду и отдал полтинник – пусть купит себе еды. На молоко с хлебом точно уж хватит. А отцу в тот день премию дали. И он вечером пришел мало того что трезвый, да еще матери в подарок духи принес.

– Ух тыыы, – только и додумался что сказать Раман – А как ты этих людей, ну, которые нуждаются, находишь?

– Да когда как, – облегченно ответил Петр. Тайна, скорее всего, тяготила, и он был рад, что выдалась возможность не только поделиться, но и обрести понимание. – В этом деле системы нет. Просто ношу полтинник с собой до нужного момента, и все.