Дмитрий Чугунов - Книга миниатюр

• Название: Книга миниатюр
• Автор: Дмитрий Чугунов
• Жанр: Русское современное

В этой книге вы найдёте и добрых персонажей, и злых, и безнадёжных циников, и светлых оптимистов. Иные из них списаны прямо с натуры, другие – созданы авторской фантазией. Эти миниатюры рождались на протяжении нескольких лет, в разных местах и городах, в моменты грусти и в дни радости. Пусть же читателя не смущает их пестрота! Все они – кусочки большого ковра под названием «наша жизнь».

---

«Он» после того заметно сдал. Поседел быстро. Маленький мужичок в невзрачной одёжке. Стал попивать, друзья-алкоголики вновь объявились. Вечерами весь дом наслаждался семейными сценами в публичном исполнении. Однажды ко мне в гости зашёл сосед и спросил, нет ли у меня какой детской книжки. Дочка от них выбежала на лестничную площадку и стояла там, сжавшись, в уголке. Сосед её к себе пустил, чаем напоил и вот пошёл книжку искать, чтобы занятие ребёнку было. Так не раз бывало потом.

Девочка умненькая была. Звёзд с неба не хватала, но на твёрдую «четвёрку» в школе училась. Не злая, но и не мать-тереза, ровная какая-то была. Ровная и обычная, незаметная среди других одноклассниц. С ребятами гуляла, с одним – долго вместе была, рассталась, когда тот пить начал. Он ещё приходил раз к ней поздним вечером, отношения выяснять, кто кого бросил и почему. Закончилось тем, что друг сердечный подрался с её отцом, маленьким мужичком в невзрачной одёжке, и зачем-то побил собственной головой все стёкла в подъезде, его потом «скорая» увезла. Были и другие, за одного девочка замуж вышла. Свою дочку родила вскоре, гордо таскала коляску по тесным лестницам «хрущёвки», накупала ей всякие соки да детские пюре сумками в ближайшем магазине… Квартиру они разгородили по-новому, в одной стороне – родители, в другой – молодые, все с отдельным входом в свою комнату.

Маленький мужичок умер как-то внезапно. Упился в чужой квартире. Пока кореш сердечный бегал за добавкой, ему плохо стало, тот вернулся, а гость уже и не дышит. Мать – так же внезапно. Тот весной, она – осенью. Собачились всю жизнь, а умерли почти в один день. Уж в один год точно.

А в квартире осталось только новое поколение.

Теперь вот я часто поднимаюсь по лестнице на свой этаж и, проходя мимо одной из квартир ниже, слышу визгливый женский голос. Очень узнаваемый голос. С теми же интонациями, что и пятнадцать лет назад…

Амазонки

Как мне кажется, они просто случайно сбились в стаю. Нужно же было как-то выживать. Одна принесла охапку сухой травы, вспомнив своё детство в деревне и то, как приходилось растапливать печь. Принесла – и пошла за сушняком, без костра все бы замёрзли. Другая вытащила из сумки нехитрую провизию, захваченную в последний момент. Там же, в сумке, оказался и тупой столовый нож, которым она, напряжённо хмуря лоб, стала резать хлеб. Долго мучиться ей не дали, кто-то взял буханку из её неумелых рук и просто разломал на части. «Ты бы, б****, ещё салфетки стелить вздумала, чтобы крошек не было! Вон мужики на своей рыбалке жрут без столовых приборов, и ничего, нормально…» – «Да известно, как и что они жрут». – «Скоты». – «Бабоньки, а нечто и нам… не „пожрать“? Мы ж не хуже!». – «А есть?» – «А то, обижаешь!» – «Ну ты, мать, продуманка…»

Так и прибились друг к другу. Хоть женский коллектив и похуже террариума, да всё ж вместе не так страшно, как в одиночку по холмам и полям шляться. Тут и кобель случайный не угроза – вместе они его самого так откобелят, что… Одна из них вспомнила свою спортивную молодость, научила других луки делать и стрелять из них. Поначалу плохо получалось, птицы чуть ли не хохотали, нагло вспархивая из-под ног. Потом пошло всё, как надо. Голод ведь не тётка, тут никому не закатишь профилактического скандала по поводу свежеобжаренной сёмги, приготовленной не в том вине со специями и поданной не под тем грибным соусом в компании цветной капусты… «Мадам Баттерфляй, мать их»… тут не ресторан, что поймалось, то и скушалось.

Луки эти не только в добывании провизии пригодились. Как-то раз наткнулся на них спартиад один. Были они ещё пуганые тогда, решили не связываться с ним, тем более, что дядя при оружии был. Окажись вблизи, заломал бы и покалечил запросто. А так они его из лука и угостили с расстояния. Отбежали чуть-чуть и снова стрелой наградили, в ногу удачно ранили, а потом по неподвижной мишени поупражнялись стрелять. Говорят, что спартиад тот на смертном одре призывал отомстить за него, ибо сразили его бесчестным образом. Они-то, сильные мужчины, лук не признавали, называли его оружием трусов. Вот он и бормотал, умирая, страшные проклятия в адрес гнусных убийц. По крайней мере, так Геродот рассказывает…

Справедливо рассудив, что месть может оказаться ужасной, они решили откочевать подальше. Ушли из благодатной долины сначала в северные гористые края, а оттуда в дикие скифские степи забрались. По пути многих к себе брали. Сидят вот так ночью у костра, смотрят на огни деревеньки какой, откуда новенькая к ним прибилась, и разговаривают. «Тебя муж обижал?» – «Бывало». – «Ну, это ты зря… Мужик ведёт себя настолько свободно, насколько мы ему позволяем». – «Да, да…» И начинается курятник: кудах-тах-тах… кудах-тах-тах… «Вот я и решила, что с меня достаточно», – говорит новенькая. – «И правильно! А он что? Как воспринял?» – «Я ему недавно говорю: я женщина, а не посудомойка! Довольно!» – «А он?» – «А он, скотина, ржёт мне в глаза: он, мол, тоже тогда – мужчина, а не извозчик и не ишак. Возить кого-то туда-сюда, чтобы перед подругами покрасовалась, деньги все отдавать и знать при этом, что кое-кто ещё и карманы на всякий случай обшаривает в поисках утаённой заначки… В общем, горбатиться на дуру с непомерными амбициями он больше не собирается». – «Это он тебя дурой назвал, сам скотина?» – «Да, меня. Сказал, что ему проще нанять эту самую посудомойку, чем мой бред ежедневно выслушивать». – «Ну и?..» – «Да что… Посчитал с калькулятором, что кухарка, посудомойка, приходящая уборщица, няня для детей ему якобы дешевле обойдутся, чем одна я. И для душевного спокойствия тоже. И выгнал. Сказал: как амбиции поумерю, так могу возвращаться». – «Ну так давай с нами, у нас этих скотов нет». – «Спасибо, бабоньки, вместе не пропадём»…

Не пропали, факт. Кочевали по степи, охотились. Жили в юртах, потому что прочные дома строить – ума не хватало. В строительстве математика нужна, а они в расчётах не сильны были. Юрты – самое то. Пришли холода, так легко снялся со стоянки и перебрался туда, где теплее, потом – ещё на новое место, ещё… А если дом строить, так это надо голову напрягать, сопротивление материалов в возведении стен высчитывать, всякие системы отопления проводить, канализацию копать… Конечно, если бы кто-то просто так предложил пожить – не отказались бы, но ведь этот «кто-то» почти наверное захочет снова сделать из них кухарок, посудомоек… Нет уж, дудки! Помнится, ни одна из них никогда не готовила своему мужу завтрак (когда у них ещё были мужья), предпочитая поспать, чтобы днём лучше выглядеть. Так с чего вдруг им менять свои привычки? Пусть сами готовят и сами стирают…

Так и кочевали. Геродот рассказывает, что они хорошо метали копьё и посылали стрелу в цель, что были они искусными наездницами… Лошадей любили и берегли, это верно. Лошади большие и тёплые, надежные и бессловесные. К тому же это скоты-мужики могут себе кое-чего травмировать, скачущи верхом, а бабам напротив: тепло промеж ног да ритмичное касание волшебной точкой об луку седла – самая радость. Да ещё ощущение собственной власти: она – сверху, она – повелевает этим большим и сильным животным…

Когда же вдруг становилось невтерпеж, то самые опытные выезжали на особую охоту. Возвращались, таща на аркане… ненавистных и возбуждающих самцов. Ставили перед выбором – смерть либо… Выбиравших второе уводили в особые юрты, а затем отпускали восвояси. Надо сказать, что соглашавшиеся не прогадывали: вряд ли где ещё они могли найти такие изголодавшиеся и страстные тела. После вынужденных ночных подвигов мужики возвращались в свой мир ошалевшими и не до конца понимавшими, что это было. Рождавшихся затем детей делили: мальчиков отсылали туда, откуда их скоты-отцы были, а девочек оставляли себе.

Существовал, конечно, немалый риск, что какая-нибудь из сестёр влюбится (по иронии богов) в своего ночного гостя. На этот счёт коблы (то есть царицы амазонок, как их деликатно называет Геродот) придумали действенное средство. Всем девушкам вырезали левую грудь. Это мужики считали, что делается подобное обрезание для того, чтобы было удобнее стрелять из лука. Наивные! Если уж стрела или тетива и задевают грудь, так не левую, а правую. Дело в другом. Такая мера предотвращала мысль об уходе! Вот влюбится девица в мужика, и что? И ничего! Все соседи мужика засмеют, если он вдруг надумает одногрудую замуж позвать…

В общем, так и жили. Охотились, безобразничали, занимались собирательством. Собирали то, что из мужского мира перепадало и упадало. Производить самостоятельно что-нибудь они не умели и не пытались. Ни Диодор Сицилийский, ни Аристарх из Эфеса, ни кто другой не сообщают нам свидетельств об их творениях. Ни беломраморных статуй, ни пышноукрашенных городов, ни письменной истории, ни божественной поэтической речи… Некоторые глупцы считают, что Эфес, знаменитый город в Азии, был основан амазонками. Одураченные! Афинянин Андрокл был его основателем. Лишь потом, ослеплённый Афродитою, он решил дать городу новое имя, в честь той, случайной, которая ни камня не положила в его стены. Вспоминают ещё Фемискиру, столицу воительниц. Однако и её не они строили. Мужчины-архитекторы и мужчины-строители, купленные, похищенные, соблазнённые – вот кто были настоящие созидатели. Потребители же никогда не становятся творцами. Они даже не всегда умеют оборонить для них построенное, ибо Тесей с лёгкостью взял себе и город, и самоё царицу амазонок.