Николай Шахмагонов - Друзья Пушкина в любви и поэзии

• Название: Друзья Пушкина в любви и поэзии
• Автор: Николай Шахмагонов
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-4444-8823-2

Книга писателя Николая Шахмагонова посвящена теме любви в жизни и творчестве друзей Александра Пушкина. Василий Жуковский, Константин Батюшков, Денис Давыдов, Николай Юсупов. Имена тех, о ком пойдёт речь, широко известны, известны их свершения во имя Отечества или просто добрые дела во имя своих родных и близких. Но как раз самая яркая, самая светлая сторона в их жизни – любовь – часто оставалась «за кадром».

---

На предыдущих страницах уже упоминалось о том, что старшая сестра по отцу Варвара – Варвара Афанасьевна, впоследствии по мужу Юшкова – стала крёстной матерью Василия Андреевича. Он рос с её дочками, которые приходились ему племянницами. Биограф указал:

«Окружённый этими друзьями, из которых некоторые отличались чуткостью и восторженностью, убаюкиваемый их нежными заботами и попечениями, поэт рано взрастил в себе то, отчасти сентиментально-платоническое уважение к женщине, которое было так свойственно и многим героям его баллад и элегий. Это молодое и восторженное женское общество являлось постоянной аудиторией поэта: ей он поверял свои вдохновения, ее одобрение служило для него критической меркой, а восторг, с которым встречались ею творения юноши, – наградой. Вся эта ватага молодежи бегала по саду, полям и лугам; среди помянутого общества в разнообразных и живых играх невольно возбуждалось воображение, совершался обмен мыслей и укреплялись симпатичные связи. Стоит прочесть письма поэта к ставшим взрослыми членам этого детского кружка, – письма, исполненные нежной дружбы и, до самой старости Жуковского, какой-то трогательной скромности, – чтоб видеть, насколько сильны у него были связи с друзьями детства, а также и чистую, голубиную душу поэта. Укажем здесь, кстати, и на то, что упомянутый выше девственный ареопаг с ранних лет направлял Жуковского на путь девственной, целомудренной лирики».

Супруга отца Марья Гавриловна фактически взяла на себя роль матери Жуковского. Она ничем не отделяла его от своих детей, столь же серьёзно занималась его воспитанием и столь же пристально руководила его образованием.

В марте 1791 года семья, уже перебравшаяся к тому времени в Тулу, понесла ещё одну утрату – умер Афанасий Иванович Бунин. Осиротела семья, состоявшая в основном из женщин. Единственным мужчиной был в ней восьмилетний Васенька Жуковский.

Отец перед смертью просил заботиться о своём внебрачном сыне, и Мария Гавриловна выполнила просьбу. Даже из доставшихся в наследство от отца дочерям денежных средств она отделила от каждой дочери по две с половиной тысячи рублей и записала их на счёт Жуковского.

Воспитание в чисто женском обществе наложило на него, как отметили биографы, серьёзный отпечаток. Ведь женщин он видел не только в роли своих воспитателей, но детское общество состояло тоже из девочек.

Вскоре Василий Андреевич поселился в доме своей крёстной Варвары Афанасьевны Юшковой.

В биографии Василия Андреевича Жуковского есть один любопытный факт. Мы ведь знаем его не только как выдающегося поэта и переводчика, но и как выдающегося педагога и воспитателя, обучавшего многих особ царствующего дома, а в их числе и наследника престола цесаревича Александра Николаевича, будущего Императора Александра II. То есть его грамотность, его талант не вызывают сомнения. И представьте… В юные годы, когда он переехал в Тулу к своей старшей сестре и крёстной Варваре Афанасьевне Юшковой и был определён в частный пансион, а затем в Главное народное училище, учёба продолжалась недолго. Василия Жуковского отчислили «за неспособность» к наукам.

Вот тебе и раз!!! Но позвольте, что-то сразу припоминается похожее. А ведь генерал-фельдмаршал Светлейший князь Григорий Александрович Потёмкин-Таврический, тайный супруг Екатерины Великой, тоже ведь был отчислен из Московского университета, правда, с несколько иной формулировкой – «за леность и нехождение в классы». А капнуть дальше… Ещё более яркий пример – Пётр Александрович Румянцев. Намучавшись с ним, его командиры и воспитатели в Санкт-Петербургском сухопутном кадетском корпусе едва ли не предложили Императрице Елизавете Петровне выбор – Он или Они!

И какие яркие государственные и военные деятели, какие блистательные полководцы вышли! В чём же дело? Да в том, что Пётр Александрович Румянцев получил блестящее домашнее образование – отец занимался с ним. Ну а Потёмкин сделал себя сам. Чтений нужных книг дало очень и очень много.

В годы учебы в Московском университете Потёмкин пристрастился к чтению и проглатывал одну книгу за другой. Летом, приезжая к родственникам в деревню, забирался в библиотеку и, случалось, засыпал с книгой в руках на стоявшем там бильярдном столе.

Однажды его товарищ Матвей Афонин, впоследствии профессор Московского университета, купил специально для Потёмкина «Натуральную философию» Бюффона, только что изданную в России. Потёмкин вернул ему книгу на следующий день. Афонин с обидою упрекнул Григория в том, что тот даже не открыл книгу. Но упреки были напрасными, что доказал Потёмкин великолепным знанием её содержания. В другой раз он сам попросил Ермила Кострова, тоже однокашника, дать с десяток книг. Тот принес их Григорию, а через пять дней все до единой получил обратно.

Как тут было не удивиться? Трудно поверить, что человек способен прочитать за несколько дней такое количество книг. Ермил Костров с насмешкой сказал:

– Да ты, брат, видно, только пошевелил страницы в моих книгах. На почтовых хорошо летать в дороге, а книги – не почтовая езда…

– Я прочитал твои книги от доски до доски, – возразил Потёмкин. – Коли не веришь, изволь, экзаменуй.

Теперь, вслед за Афониным, настал черед удивиться Кострову.

Сергей Николаевич Глинка, побывавший в селе Чижове, поведал о сохранившейся там библиотеке Потёмкина следующее: «Управитель указал мне на старинный шкаф, и первая попавшаяся мне книга была “Слово о священстве” Иоанна Златоуста». Как видим, уже в детские годы были заложены в характере Потёмкина многие черты, которые вели его по жизни. Известно, что был он нелицемерно верующим человеком. Немало свидетельств и его приверженности военному делу, которое он, подобно Суворову, самостоятельно изучал с ранних лет. С.Н. Глинка привёл интересные факты, которые открылись ему во время изучения отроческой библиотеки будущего Светлейшего князя. Во многих книгах он нашёл пометки. Одна из них была сделана на полях возле такого текста: «Если исчислишь военачальников от глубокой древности, ты увидишь, что их трофеи были следствием их военной хитрости, и побеждавшие посредством оной заслужили более славы, нежели те, кои поражали открытою силой, ибо сии последние одерживают верх с великою тратою людей, так что никакой не остаётся выгоды от победы». А рядом рукою Потёмкина: «Правда, сущая правда, нельзя сказать справедливее». Далее Глинка писал: «Вижу другую завёрнутую страницу и читаю: “Изобилие денег не то, что благоразумие души: деньги истрачиваются”». В отметке Потёмкина сказано было: «И это сущая правда, и я целую эти золотые слова».

Любовь к чтению подчас отвлекала от занятий, но ведь она давала знания, и знания по тем временам увлекательные. Но вдруг после успеха в Петербурге Потёмкин был в 1760 году отчислен из университета «за леность и нехождение в классы».

По-разному объясняли это биографы Потёмкина. Вероятнее всего, охлаждение к наукам произошло оттого, что состав преподавателей университета в то время, среди которых были и подобные тем, что описал Мессельер, оставлял желать лучшего. Запоем читая книги, Потёмкин приобретал знания, которые часто превосходили знания его учителей.

То же самое можно сказать и о Жуковском. Он получил прекрасное домашнее образование в семье, отличавшейся высокой культурой. Особенно это касается супруги Афанасия Ивановича Бунина – Марьи Гавриловны. Недаром о ней современники оставили самые лестные отзывы. Самые лучшие её качества унаследовали и дочери. В семье своей крёстной, Варвары Афанасьевны Юшковой, продолжилось образование Жуковского.

Причём образование сугубо русское, что очень и очень важно. Конечно, золотой екатерининский век несколько поправил положение в домашнем воспитании, которое в период царствования Императрицы Елизаветы Петровны оставляло желать лучшего.

Тогда ведь доходило до смешного. Впрочем, смешно ли? Скорее, можно сказать, горько было. Вот только один пример…

В книге русского историка А.Н. Фатеева «Потёмкин-Таврический», изданной Русским научно-исследовательским объединением в Праге в 1945 году, приводится такой весьма характерный для того времени пример: «Французский посланник при Елизавете Лопиталь и кавалер его посольства Мессельер, оставивший записки, были поражены французами, встреченными в России в роли воспитателей юношества. Это были большей частью люди, хорошо известные парижской полиции. “Зараза для севера”, как он выражается. Беглецы, банкроты, развратники… Этими соотечественниками члены посольства так были удивлены и огорчены, что посол предупредил о том русскую полицию и предложил, по расследовании, выслать их морем».

В семье Буниных, где началось образование Жуковского, да и в семье Юшковых, где оно продолжилось, подобные иноземные проходимцы не приживались. Конечно, попытки приставить всякого рода «немцев» к маленькому Василию делались, но он умел бороться с ними по-своему и в конце концов избавлялся.