Игорь Алексеев - На пересечении миров, веков и границ

• Название: На пересечении миров, веков и границ
• Автор: Игорь Алексеев
• Жанр: Биографии и Мемуары

Преемственность поколений. Воспоминания об отце и самых интересных моментах своей жизни. Отец – военный разведчик и дипломат, доброволец финской компании, работавший в Англии и Германии и завершивший свою дипломатическую карьеру после выдачи его Пеньковским. Сын – инженер космической техники и работник внешней торговли, в детстве более 4-х лет прожил в интернате Министерства внешней торговли, где и встретил свою будущую жену. По отзывам иностранной прессы – первый советский коммерсант, работавший в области предоставления коммерческих услуг по использованию отечественной космической техники. Почти 4 года проработал в Торговом представительстве СССР в Праге и почти 20 лет был директором и управляющим директором фирмы в Германии, в том числе при переходе из СССР к России.

---

Утром, к 9 часам, наша группа собралась в военкомате. В воздухе повис стойкий аромат перегара. Нам объявили, что не будут пропущены лица, имеющие слабое зрения, проблемы с зубами, нарушения слуха и, конечно, сердечные нарушения. Распределили по врачам. Терапевт должен быть последним и представлять общее заключение председателю комиссии.

Я сразу заявил, что у меня нет проблем ни со зрением, ни с зубами, но у меня был ревмокардит, а отсюда – проблемы с сердцем. Председатель направил меня сразу к терапевту. Симпатичная девушка измерила давление: 115 х 75 – как у космонавта (где вы водка и гашиш!). Послушала, 20 приседаний – вновь послушала, 15 отжиманий – вновь послушала.

– Так какие у Вас проблемы с сердцем?

– Был ревмокардит, как осложнение после скарлатины. После этого никогда в школе не был допущен к урокам физкультуры.

Она вновь послушала.

– У Вас сердце несколько увеличенное, что бывает у спортсменов, но, вроде, вполне здоровое.

– Какой спорт? Кроме шахмат я ничем не занимался (Ха-ха, это при моих спортивных разрядах по туризму, баскетболу, волейболу, лыжам и настольному теннису).

Она вышла и вернулась с какой-то старушкой, рассказала о ситуации. Та вновь меня послушала, опять приседания-отжимания.

– Знаешь, решай сама: ситуация неоднозначная.

Тогда молодая начала меня просвещать, как мне пойдет офицерская морская форма, пилотка с белой окантовкой.

– Девушка, милая, пойдет ли мне форма, не знаю. Но то, что мне очень идет строгий костюм с белой рубашкой и галстуком, знает не только моя девушка.

Врач рассмеялась и взяла ручку:

Н Е г о д е н !!!

Из всей нашей группы (у нас тогда было где-то 25 парней) признали годным только двоих: Юру Прохорова (он хотел сам) и Виталия Кравцова.

На радостях все собрались вновь в общежитии. Чтобы не повторять вчерашний опыт, позвонил Ире и остался ночевать в общежитии на столе. В ходе заседания выработали тактику поведения для Кравцова: сессию не сдавать, уезжать в Алма-Ату к родителям (в случае отчисления из МВТУ лучше отслужить 2 года и вновь восстановиться, чем быть призванным на всю жизнь), если же новостей из военкомата не будет, вернуться и сдать все экзамены. На поступавшие в общежитие и деканат повестки, посещавшим общежитие патрулям сообщалось, что Кравцов сессию провалил и выехал домой. К марту волна стихла, о чем мы и сообщили Виталию. В первую же ночь после возвращения он был арестован комендантским патрулем и этапирован в Симферополь, где его (под угрозой уголовного дела) заставили сдать пропущенные экзамены. Я его случайно встретил где-то в конце 80-ых годов, когда он, капитан 1-го ранга в отставке, был по семейным делам в Москве.

На 1 мая со школьной компанией решили идти в поход, где запустить спроектированную и изготовленную собственными руками твердотопливную ракету. Гера Пугачев, из-за сильного заикания не поступавший в институт и пошедший работать на завод, выточил полый корпус ракеты из дюраля с привинчиваемым к нему соплом, к которому крепились 3 стабилизатора – они же опоры ракеты. Ракета достигала 1 метра длины. Виталик Сахаров заготовил собственноручно смешанную по различным справочникам пороховую смесь. С зажиганием смеси решили не париться: проложили пороховую дорожку от сопла ракеты до нашего укрытия. Перед стартом выпили за 1 мая и на удачу. Но удача от нас отвернулась: вначале сильнейший ветер сдувал стоящую ракету, сдувал дорожку и гасил огонь, потом Виталик насыпал горку пороха под сопло, но изрядно выпивший, ткнув туда горевшую ветку, сам свалился на старт. Я решил все сделать сам. Вновь насыпал пороховую горку под сопло, слегка воткнул стабилизаторы в землю (чтобы ракета устойчиво стояла) и уложил коротенькую дорожку из остатков пороха между двумя ветками. Зажег факел, ткнул в дорожку и прыгнул в сторону. Я еще не приземлился… ВЗРЫВ! Ребята кричат Ура – ракета (правда без сопла, которое вывернуло за счет трения стабилизаторов с землей) улетела более, чем за 100 метров. Но … я их не слышу: от разрыва сопла и стабилизаторов, несколько кусков которых оказалось у меня в ноге, меня контузило. Слух на одном ухе восстановился только через несколько дней, а на втором – через несколько недель.

По окончании 2 курса нам предстояло выехать на строки целины. Стройотряду МВТУ для работы был определен совхоз Ерментаусский, Ерментаусского района Целиноградской области. Наша группа выбрала меня бригадиром. На заседании штаба факультетского стройотряда распределяем объекты: нашей бригаде с прикрепленными к ней девочками – штукатурщицами предстояло быть филиалом отряда где-то в 50 км от центральной усадьбы совхоза, для строительства нового поселка.

Сдав сессию, выезжаем. Эшелон МВТУ, скомплектованный из списанных по старости и ветхости плацкартных вагонов, в которых даже отделения друг от друга не отделялись, идет на восток вне расписания по непонятному маршруту (к Целинограду мы спускались от Урала). В вагонах веселье, песняки и, понемногу, несмотря на сухой закон и дежурные патрули, выпивка. Под проливным дождем прибываем в Целиноград. Нас никто не встречает: как сообщили в штабе, из-за длительной непогоды транспорт из совхозов не смог преодолеть распутицу, а нам предстояло добираться до одного из самых отдаленных совхозов. Принимаем решение: скинуться на продукты (свои то уже закончились). Кое что купили, день прожили. Пока осмотрелись: на соседнем пути стоит эшелон Тбилисского политехнического института. Начали брататься, помогать друг другу с пропитанием и с выпивкой. Штабы в обоих эшелонах принимают решение создать совместные патрули для соблюдения порядка. Кое как прожили и второй день, в течение которого несколько отрядов и районный штаб сумели выбраться к месту назначения. Мы, как самые отдаленные, выехать не можем. Дождь идет. Деньги кончились. Есть хочется. Пришла новость: в городе в нескольких магазинах продается питьевой спирт по цене, мало отличающейся от цены водки. С горя решили на остатки денег накупить спирта (он калорийный), хлеба и лука. Решено-сделано.

Ужинаем спиртом. Я макаю лук в соль и заедаю хлебом. Вдруг у меня пошла пена изо рта: оказалось, кто-то вместо соли подсунул мне банку с бельевой содой. Катастрофа: в течение пары лет после этого я не мог выпивать более 100 грамм водки – организм тут же выдавал содовую реакцию. Специально для меня потом покупали Арагац (коньяк с 1-ой звездой по цене водки).

На четвертый день вывезли и нас, скучных и голодных. Весь день в пути до совхоза, а на следующий день наш филиал отряда выехал на свою точку. Я таких красивых мест на целине больше не встречал: лесистые сопки, поле у подножья сопок, на котором мы должны строить, с противоположной стороны отгорожено небольшой речкой, за ней небольшой старинный хутор с зеленными палисадниками и различной домашней живностью. На поле стоял один дом, выстроенный до этого шабашниками, в котором нам всем предстояло жить (всего около 30 человек, включая 5-6 девушек из параллельного потока). Разбились на группы, чтобы вместе с сопровождавшими нас представителями совхоза построить кухню, заготовить на первое время дрова и сколотить нары. Когда все закончилось, я попрощался с представителями совхоза, обговорив первоочередные дела, и пошел спать. В домике мертвое царство. Мне места нет: мужская часть плотно заняла все предназначенные для нее нары, почти все лежат на боку, прижавшись друг к другу. Разбудить никого невозможно. Плюю на формальности, залезаю на соседнюю женскую половину и вклиниваюсь под стенку.

Только утром, обнаружив у себя непрошеного гостя, девчонки, с помощью парней, с хохотом и визгом выволокли меня на улицу. Пришлось несколько перепланировать наши лежаки, чтобы хватало всем и было поудобнее.

Осмотрели фронт работ и припасенные материалы. Фронт оказался огромным, необходимый инструмент наличествовал, а материалы завезены планово: большое количество рассыпного цемента, кое-как складированного под навесами, и рубероид для крыш домов, которые ещё предстояло построить. Ни бута для бетона, никакого лесоматериала. Посуда была, но продукты как бог послал и в незначительном количестве. Поскольку штукатурить было нечего (и неизвестно когда и что) девчонкам, несмотря на их протесты, поручили готовить пищу. Ребят разбили на бригады, чтобы, не теряя времени, начать заготовку камня в близлежащем карьере, приводить в порядок хранение цемента, размечать места строительства жилых домов в соответствии с врученным нам планом, подводить электричество к домику и местам строительства, копать траншеи под фундаменты. Я же, на оставленном нам в распоряжении грузовом ГАЗике, помчался на центральную усадьбу решать срочные вопросы возможного снабжения.

После нескольких дней постоянного мотания выяснилось, что материалы для жилых домов завезут нескоро, удалось достать немного пиломатериалов плохого качества, пригодных только для опалубки, решить вопрос с кухаркой из местного населения и отправкой на центральную усадьбу девушек. И самое главное, получить согласие на строительство, в первую очередь – до получения материалов для домиков, зернохранилища, стены которого должны были возводиться из бутобетона (камни мы могли заготавливать сами, а цемент был). Работа пошла, но, чтобы добыть недостающий лес для опалубки и прочих целей, пришлось постоянно в любую погоду гнать на усадьбу и решать, просить, требовать…