Андрей Мошанов - Буратино и спички. Короткие рассказы

• Название: Буратино и спички. Короткие рассказы
• Автор: Андрей Мошанов
• Жанр: Прочий юмор

Этот сборник коротких юмористических рассказов для тех, у кого сегодня кризис середины жизни. Правда он наступает у всех в разное время, в зависимости от той скорости, с которой живёт человек. Действие начинается в провинциальном городке, и далее Москва, Франкфурт, Лондон. Легко читается в течение одного авиаперелета и оставляет читателя в состоянии легкого похмелья от встречи со своим прошлым и настоящим.

---

Кстати, о говне! Моих родителей совсем недавно отчехвостили в школе. Очередной скандал только-только утих. Я был один единственный, кто не прошел диспансеризацию и не сдал спичечный коробок со своим калом школьной медсестре.

– Ты куда его дел??? – спрашивала мама – ведь ты его ещё утром нёс в школу!

– Принёс и сдал. Это они его потеряли, – буркнул я. Чего я ей буду рассказывать всю эту историю…

А получилось так, что надо было его подписать, а я забыл. Медичка, женщина приземлённая, без мужа и без малейших признаков интеллигентности, начала перебирать коробки с фамилиями Петров, Сергеева, Коновалов, Смирнова… и тут увидела мой и спрашивает:

– А это чьё говно?

Зачем она так!? А ведь там стояли все девочки из класса. И Наташа тоже…

– Моё, – с трудом выдавил я и покраснел. Они все прыснули от смеха.

– Тогда подпиши его, – рявкнула она и сунула мне его обратно в руки.

Я разволновался, схватил этот коробок, выбежал за дверь медкабинета и, желая как можно быстрее закончить этот позор, быстро написал поперек коробка «это моё говно» и, бросив его в общий поднос, поспешил скрыться.

Почему его потеряли в областной поликлинике, ума не приложу. Дед им сразу сказал:

– Было бы из за чего так растраиваться, одним говном больше, одним меньше…

Но маму и отца тогда уже заставляли вступать в партию и они очень болезненно относились ко всему, что могло бы помешать им соответствовать.

Я сложил ножик и тихо вернул его на место….

Драмы в детстве отличаются от взрослых трагедий разной степенью безысходности. Когда ты мал, ты всегда надеешься на чудо, что вот-вот приедет волшебник в очках Гарри Поттера, Дед Мороз, Старик Хоттабыч, кто угодно и всё поправит, но с возрастом эта надежда истончается, хотя и умирает всегда последней. Чудес во взрослой жизни не бывает, если только ты не подстраховался и не сделал чего-нибудь «на всякий случай». А если нет, то такие как этот злой п***ц всегда подкрадываются незаметно.

Я пытался задержать время силой мысли и смотрел на стрелки часов по несколько минут не отрываясь, но день праздника даже не собирался задерживаться. Oн просто настал и никого не спросил. Перед самым застольем мы подошли к деду первыми дарить наш подарок. Отец перемигнулся с дедом, протянул мне ножик и сказал:

– Давай ты!

Я стал каменным и не мог двинуться с места. Дед взял у меня из рук подарок, обнял нас всех и, не открывая его, сказал:

– Спасибо, родные! Вот это вещь!

и все пошли за стол пить водку и есть пельмени. Взрослые время от времени выходили во двор покурить и через какое-то время он увлек меня сильной рукой во двор и повёл к сарайке.

– Пойдём, научу тебя крутить коловорот, на всякий случай, может пригодится когда-нибудь, – сказал он и хитро подмигнул.

А вечером, когда уже разошлись гости, он дал мне свой ножик, чтобы я смог доделать приклад моего ружья. Ножик излучал спокойный серый свет на закатном солнце и прекрасно резал мягкое дерево своим лезвием, которое по прежнему заканчивалось остриём. Может быть он стал чуть-чуть короче, но это было совсем незаметно и неважно, тем более, что ирокезы около ларька в переулке уже давно заждались меня.

Глава 4 День победы

Фильмы про войну крутили почти ежедневно. И правильно. Верных жен надо тренировать фильмами про любовь. Настоящих пацанов можно воспитать только на фильмах про войну.

Многосерийные противостояния добра и зла, пятиконечной звезды и нацистской свастики заводили нас до экстаза и ложились на податливые умы как несмываемые татуировки.

Это гораздо позднее я открыл для себя звезду как символ бесконечности, а точнее как символ бесконечности русского перепутья, когда стоишь в её центре как в чистом поле и не знаешь куда повернуть, а везде так хорошо! И всё бы ничего, если бы её лучи указывали только на четыре строны света, знакомые по урокам географии. Но их было больше! Их было пять! Что делать с пятым направлением никто попросту не знал, и наш возмущенный разум временами вскипал и ошпаривал окружающих.

Со свастикой всегда всё было однозначнo. Эти четыре шагающие по кругу сапога олицетворяли немецкую решимость идти куда приказано без всяких размышлений. Если на пути попадалась стена, сапоги превращались в маленькие молоточки и долбили эту стену пока она не рухнет и не откроет им новый простор для марш-броска или нового блицкрига. И опять шли вперёд.

В тот день отец придя с работы потащил меня на тепловозную дрезину, где он встречался со своим приятелем-машинистом, и мы совершили petit voyage по запасным путям в направлении следующей станции и обратно. Железный конь ехал сам по себе, они пили водку, а мне дали волю дёргать за шнур сигнального гудка. Протяжный звук «у-у-у» бесцеремонно протыкал насквозь всеобщее вечернее спокойствие, а его мощь заставляла дрожать нашу кабину и окна хибар, мимо которых мы проносились лишая сна очумевших дворовых барбосов в их трясущихся конурах.

Дрезина шла в самое логово декаденса – в правосторонний район, и я молил бога первый раз в жизни, чтобы водка не кончилась так скоро. Мне было очень нужно заехать на нашем бронепоезде как можно глубже во вражеский тыл, до самого центра их посёлка, и выстрелить им всем в висок самым протяжным в мире гудком «сс-ууууууу-ки!» и хоть как-то расквитаться за последний раз, когда нас с Серёгой здесь по-хорошему отпинали.

Отец что-то оживлённо обсуждал с машинистом всю дорогу. Я легко вышел на исходную и явственно представил, как эти вырожденцы заняли позиции за палисадниками притихших домов и затаились.

Я палил по ним очередями из кусков угля и кидал гранаты из пустых бутылок из арсенала машиниста, который хранился в тамбурном ящике. На мою атаку ответила обречённым визгом по меньшей мере одна собака, и один вражеский блиндаж сообщил о прямом попадании звоном разбитого стекла.

Душа пела. Это был день нашей победы. Мы его долго ждали и приближали как могли.

Всю полноту ответственности за нападение на гестапо я приготовился взять на себя, но не получилось. Я благодарен отцу и его другу-машинисту за мужскую солидарность.

Bедь знаю (!), что их пытали длинными иглами и тупыми ножами, оставляя на толстой коже их рабочей совести глубокие шрамы, такие же как их первые морщинки вокруг глаз. Им тогда было чуть больше тридцати, но это уже были настоящие и проверенные в деле мужики, они прикрывали меня с флангов и вели дрезину твёрдой рукой в очень непростых условиях.

И дед их уважал.

Глава 5 Отрочество

Отрочество это время написания на заборах односложных слов, выяснения их глубинных смыслов и начало большого путешествия в пространстве и времени в поисках своего я. Это время отречения от детства, это разделительная полоса, водораздел между тобой и всеми остальными.

Отрочество это время сбора первого и неожиданного урожая, когда вдруг (через толстую кожу всеобщего ханжества!) прорастают первые собственные волосы сомнений. И почему для этого природа определила самые странные места под мышкой и на лобке?? Почему нельзя было обойтись какими-нибудь прыщами, какой-нибудь сыпью, просто температурой?? У нас в классе есть один еврей, и я давно за ним наблюдаю! Мне кажется, что у них нет отрочества и они рождаются сразу взрослыми и очень практичными. А почему? Наверное потому, что их сразу режут острым скальпелем по самому главному месту и им всё становится понятно, зачем ты пришел в этот мир и с кем надо дружить. А все остальные вынуждены столько лет бороться с разными инфекциями и предрассудками!

Вот поэтому моё моральное разложение началось задолго до наступления половой зрелости и первого нравственного падения. Я взрослел в клещах противоречивых понятий и странных цитат, которые приобретали прямо противоположный смысл когда звучали с разной интонацией.

Ленин жил… Ленин жив? Ленин…?? Будет жить???

Вся сила моей унаследованной морали, которая быстро таяла словно сосулька весной, заключалась в непоколебимом знании наших родителей о том, как всё должно быть и табу на любые сомнения. Конечно, однажды начали поступать первые сигналы, но я воспринимал их как проверку на прочность, особенно после просмотра кинофильма «Мёртвый сезон», в котором немцы пытали до смерти советского разведчика, а он так им ни в чём не признался.

Одноклассник Лёха пришёл в класс, кипя от возмущения от увиденного сквозь замочную скважину двери бывшей спальни своих родителей, где недавно устроилась сестра с её новоиспеченным мужем.

– И эти люди запрещают мне ковырять в носу?? – возмущался он.