Шалва Амонашвили - Основы гуманной педагогики. Книга 5. Учитель

• Название: Основы гуманной педагогики. Книга 5. Учитель
• Автор: Шалва Амонашвили
• Жанр: Беременность, ожидание детей
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-00053-320-8

Вся жизнь и творчество Ш. А. Амонашвили посвящены развитию классических идей гуманной педагогики, утверждению в педагогическом сознании понятия «духовного гуманизма». Издание собрания сочинений автора в 20 книгах под общим названием «Основы гуманной педагогики» осуществляется по решению Редакционно-издательского Совета Российской академии образования. В отдельных книгах психолого-педагогические и литературные творения группируются по содержанию.

Пятая книга включает в себя две повести – «Рука ведущая» и «Учитель». С помощью изящной художественной формы Шалва Александрович раскрывает вопрос о важной миссии учителя в современном мире. При этом он напоминает нам, что бытие учителя не ограничено лишь педагогической практикой, но своими корнями уходит глубоко в нашу повседневную деятельность.

Эта книга, как и все издания, обращена к широкому кругу читателей: учителям, воспитателям, работникам образования, студентам, ученым.

2-е издание

---

А что, собственно, произошло? Произошло то, что молодой человек не убивал свою первую учительницу. В книге это объясняется так:

– И что между вами произошло? – спросил следователь.

– Я ударил её по лицу, ударил со всей силой, и она упала…

– Зачем вы это сделали?

Николай ответил:

– Не я сделал это!

Следователь удивился:

– Как это? Вы же только что сказали, что со всей силой ударили её по лицу.

– Я, но не я…

– А кто же?

– Это моё детство расплатилось с ней. Я ей давно всё простил, но моё детство не простило…

Но вернемся от детективных событий к заседанию педсовета, получившего символичное внутреннее название «Стимуляция к самообновлению». Кстати на этом педсовете незримо присутствовал и сам Шалва Александрович. Он выступает в образе философа, который, не вмешиваясь в события, рефлексирует над происходящим. Вот как это описано в книге: «В обычном неприметном уголке он заметил своего друга, учителя истории, которого все в школе звали „философом“. Зная его привычку, у психолога промелькнула мысль: „Интересно, какие же он сделает комментарии к сегодняшнему педсовету?“

„Философ“ сидел за маленьким столиком и держал перед собой раскрытую тетрадь. Он никогда не выступал на педсоветах и совещаниях с речью и не смотрел на выступающего. Он обычно сидел, опустив голову, или глядел в окно, ему как будто было безразлично, что происходит вокруг. Но в действительности выслушивал все и время от времени комментировал мысли выступающих или отдавался размышлениям и все это быстро записывал. Вот такой был „философ“ в школе».

Приведем отрывок из размышлений этого «философа» – Ш. А. Амонашвили.

Сидит в кресле
в своей однокомнатной каморке
только что вернувшаяся домой с работы
пожилая седеющая женщина,
учительница младших школьников.
Она одна,
ибо одинока,
и ей не о ком заботиться,
кроме как о себе.

Она провела день
как обычно —
в борьбе с детьми-учениками,
с этими
малоразвитыми,
невоспитанными,
недоношенными,
дерзкими мерзавцами.

Провела день
в возмущениях,
требованиях,
приказах,
принуждениях,
наставлениях,
наказаниях,
криках и
устрашениях.

И она устала.
Нет сил, чтобы вскипятить воду,
сделать себе чай,
утолить голод,
хотя уже и не чувствует его.
Сидит она в кресле,
разбитая и грустная.
Держит усталую голову в уставших руках и
нехотя погружается в мысли и образы.

«Зачем я назвала его
Никчемным,
когда сама никчемная?»

К ней не придут гости.
Чтобы пришли, их надо иметь.
Не постучат бывшие ученики,
„случайно“ проходившие мимо её дома.
Чтобы они пришли,
нужна духовная нить,
а её она никогда не пряла.
Не придёт одинокая мама
к одинокой учительнице,
чтобы поплакаться о своём горе,
получить надежду,
а потом
преклониться перед ней и целовать руки её
в знак
материнской благодарности
за заботу о сыне.
Не было такой заботы,
потому не будет благодарности.

Таковы страшные и длительные последствия авторитарной педагогики. Она убивает и детей, и взрослых – и тех, кто ее осуществляет, и тех, к кому она обращена. Не пересказывая то, что происходило на этом удивительном по своей очищающей силе педагогическом совете, подведем его главные итоги. Авторитарная педагогика потерпела сокрушительное поражение. А гуманная педагогика восторжествовала.

Одни учителя ушли из школы, осознав что «властная педагогика, которая искалечила их, а через них учеников, ошибка».

А те, кто остались, создали комиссию из 25 членов, среди которых, кроме учителей, члены из попечительского совета, родительского комитета, ученического самоуправления, дирекции. И они на основе «Манифеста гуманной педагогики» подготовили коллективный авторский проект, который назвали «Мечта о Школе»!

По свидетельству юной учительницы, «…В „Мечте о Школе“ есть пункт о том, что в ближайшие два-три года педагогический коллектив будет возвышен до уровня педагогического ансамбля, который и сыграет симфонию гуманной педагогики. Учителя уже настраивают свои инструменты, приводят в гармонию…»

Завершим вступление, строками созданного Шалвой Александровичем фрагмента из этой симфонии – вдохновляющего гимна гуманному педагогу:

«Учитель!

Для чего рождаются дети?

Чтобы ты со своими „технологиями“ и „образовательными стандартами“ приковывал их как прометеев к Кавказским горам?

Дети – носители Нового Бытия, они принесли его с собой, и записано оно в них иероглифами Небес, а код их расшифровки заключен в тайниках сердца. Не дай им забыть об этом коде, ибо видишь, во что превращается жизнь: волки гонятся за овцами, овцы блеют от страха! Помоги каждому, учителем которого ты называешься, применить код, чтобы узнать свой истинный путь и приступить к служению строительства Нового Бытия.

Учитель!

Дай крылья своему воображению!

Вообрази, что именно тебя искали ученики и нашли, нашли в тебе своего учителя!

Если даже нет детей индиго, нет детей света, детей звездных, детей с космическим сознанием, вообрази, что они есть и вот они – твои ученики!

Вообрази и вдохновись, чтобы самому уподобляться Учителю Света, Учителю Индиго, Учителю с Космическим Сознанием!

С таким воображением поспеши к ученикам и твори свои таинства, и перед тобой откроется Новый Педагогический Мир, который станет источником одухотворенной и радостной жизни!

Забудь, Учитель!

Нет плохих детей, это от плохого зрения кажется так. Все дети – Божьи Творения, прекрасные, талантливые, нравственно чистые, духом устремленные и всемогущие!

Учитель, пойми!

Не в банкирах, не в богатых, не в президентах, не в полицейских, не в судьях, не в армиях, а в тебе вся надежда спасения мира!»

Замечательные и очень ответственные слова, вдумаемся в них, коллеги!

Михаил Богуславский,

Рыцарь Гуманной Педагогики,

Член-корреспондент Российской академии образования

I. Рука ведущая

Алексей Александрович поставил подпись в конце своих воспоминаний, написал дату и не преминул указать название большого города, где он проживал. Хотя вся эта обработка была излишней, ибо записи были вовсе не мемуарами и он писал их не для того, чтобы публиковать или показывать кому-либо или даже сохранить надолго.

Ему всего двадцать четыре года, и он студент четвёртого курса факультета языка и литературы. Какие там мемуары! И не до мемуаров ему. Весь месяц потратил он, заполняя двести страниц общей тетради, чтобы заглянуть в себя, разобраться с самим собой. Таким способом он хотел выяснить причины своих мучительных переживаний, которые то и дело доводили его до грани, когда он начинал серьёзно подумывать о том, стоит ли ему жить.

Бывает же такое: человек заблудился в лесу и, вместо того чтобы идти в сторону востока, идёт на запад. Идёт по ошибке, ибо принимает ошибку за правду. Идёт и идёт, и заблуждается всё больше. И когда видит, что может стать добычей хищников, лихорадочно начинает искать причины своего заблуждения: может, есть какой-нибудь шанс выбраться? Кого спросишь, как тебе быть? Была бы птичка добрая, которая пришла бы на помощь и указала путь… Птичек в лесу много; они, может быть, и добрые, но помочь человеку не могут.

Так он заблудился в жизни, и терзавшее душу чувство ненужности прочно прилипло к его сознанию. Откуда оно, это чувство? Можно ли от него избавиться? Имеет ли оно причины, и каковы они?

Ответы на эти вопросы по всей вероятности хранятся в нём самом. Он не обратился к психиатрам и психоаналитикам за помощью. Во-первых, нет денег, чтобы платить им за проведённые сеансы. Но это не так важно. Главное в том, что он не хочет, чтобы кто-то копался в его душе, кто-то другой стал хранителем его душевных тайн.

В тетради он записал всё, что только смог вспомнить, упустив лишь полосу последних трёх лет учительской жизни. В ней он не находил ничего полезного, кроме того, что работал и имел возможность прожить. Скоро этот учебный год закончится, и он бросит школу.

Он больше обращался к воспоминаниям из раннего детства и школьных лет. Но многие события оказались покрыты мраком, и в тетради получились непонятные для него рассуждения о чём-то. Как будто он делал словесные зарисовки неприятных и бесформенных тёмных обликов; рассеять и посмотреть, что внутри скрывается, ему не удалось.

Алексей Александрович не спал всю ночь, завершал свои записи. Подписал и поставил дату не ради торжества, – мол, дело закончено, – а так просто, не думая об этом. Он закрыл тетрадь, отодвинул её от себя, взглянул на весёлую обложку, но тетрадь вызвала в нём раздражение. «Зря потрудился, – подумал он. – Надо сжечь её где-нибудь, может быть, в лесу».