Флит Моул - Дхарма в аду

• Название: Дхарма в аду
• Автор: Флит Моул
• Жанр: Религия
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-9500484-2-5

Общественный активист, борец за права заключённых и учитель медитации Флит Моул рассказывает историю своей трансформации и служения в условиях вражды, ненависти и отчаяния, царящих в федеральной тюрьме строгого режима. Это собрание статей, часть из которых уже публиковалась ранее, рассказывает о 14 годах пребывания в заключении. История Флита дышит добротой, надеждой и триумфом человеческого духа. Эта книга – истинное свидетельство того, что природой всех людей является их внутренняя основополагающая добродетель.

---

Флит вышел на свободу в 1999 году и сейчас является директором «Сообщества миротворцев штата Колорадо». Он преподаёт в университете Наропы и собирается защитить докторскую диссертацию по психологии. Он также много ездит по миру в качестве активиста по правам заключённых и лектора.

Из наполовину буддиста-наполовину контрабандиста и торговца наркотиками Флит превратился в буддийского учителя и лидера, чья деятельность направлена на то, чтобы приносить мир и свободу в места заключения.

Ученик однажды спросил мастера дзен: «Куда ты отправишься, когда умрёшь?» Мастер ответил: «Прямиком в ад». Студент был озадачен: «Но зачем?» Мастер ответил: «Там во мне будут нуждаться больше всего».

Флит Моул не умер в тюрьме, хотя и такое вполне могло произойти. Но он успел в полной мере прочувствовать, каким адом может быть тюрьма. Он попал в тюрьму, выжил там и рассказал нам свою историю. Он проведёт вас по всем кругам ада, где в нём нуждались больше всего. Прочтите эту книгу – и вы не пожалеете.

Майкл О’Кифи – актёр, кинорежиссёр и писатель, практик дзен с многолетним стажем.

Дополнительную информацию можно найти на его сайте www.michaelokeefe.com

Глава 1 Дхарма в аду

Практика в тюрьмах и гиблых местах

В определённом смысле тюрьму можно сравнить с монастырём или ашрамом – здесь созданы идеальные условия для практики медитации: простой уклад жизни, чётко расписанный режим и так далее. Но если уж проводить аналогии, то духовная практика в тюрьме больше напоминает традиционную практику в «гиблых местах».

В Индии и Тибете гиблыми местами называли кладбища для нищих, куда, согласно традиции, приходили поразмышлять о смерти и непостоянстве йогины. Сюда свозили трупы бродяг, и, оставленные гнить под открытым небом, они становились лакомством для хищников. Выражение «гиблое место» стало метафорой для обозначения сложных, «адских» условий для практики. Тюрьмы, исправительные лагеря, психушки, ночлежки, подворотни, спальные районы, неблагополучные семьи, зоны боевых действий, лагеря для беженцев и даже бремя тяжёлого заболевания – всё это вполне подходящие «гиблые места» для духовной практики.

Обычно для подобных кладбищ использовались территории в отдалении от городов и деревень. Те изгои, чья кончина считалась бесславной – преступники всех мастей, нарушители табу, самоубийцы, незамужние или бездетные женщины, прелюбодеи и другие деклассированные элементы – не удостаивались традиционной ритуальной кремации и находили последний приют в гиблых местах.

В индийском фольклоре говорится, что гиблые места привлекают шакалов и других диких тварей, алчущих мёртвой плоти, а также злых духов, бесов и вурдалаков. Злыми духами считаются: веталы (души мёртвых, которые могут вселяться в тела недавно умерших людей); ракшасы (демоны-кровопийцы, которые живут в гиблых землях и охотятся за младенцами и малыми детьми); пишачи (духи-кровопийцы низшего класса, подстерегающие своих жертв в гиблых местах и на пересечении дорог, напуская на них болезни); буты (злонамеренные духи, преследующие преступников, самоубийц или других отверженных, кому было отказано в традиционном ритуале погребения); чарнели (призраки женщин, которые умерли во время родов или нарушили религиозные предписания).

Йогины, которые стремились освободить себя – особенно от привязанности к материальной форме – на протяжение нескольких тысячелетий считали гиблые места лучшим местом для практики. Находясь среди гниющих трупов, они могли встретить лицом к лицу собственный страх смерти и неизвестности и избавиться, благодаря этому, от глубоко укоренившейся привязанности. Они сооружали свои нехитрые хижины прямо среди нагромождений человеческих останков, зачастую используя в качестве сидения для медитации груду костей. Таким образом гиблые земли стали местом для выполнения тантрических практик и ритуалов, которые ради духовного освобождения бросали вызов условностям и табу обычного мира. Йогины исполняли ритуальные мелодии, используя дудки и барабаны, сделанные из костей и черепов. Эти музыкальные инструменты символизировали избавление от привязанности к материальной форме и преодоление страха смерти.

В тибетской живописи тантрические божества, символизирующие чистые состояния ума, изображаются стоящими на трупах. Их головы венчают короны из черепов, а тела украшают ожерелья из костей. Эти атрибуты обозначают выход за пределы эго, или, другими словами, – избавление от цепляния за собственное «я». Подобные изображения нужны для того, чтобы продемонстрировать преображение обычных привязанностей и эмоций в их собственную чистую природу. Часто такие фигуры изображаются в центре мандалы (дворца или другого подобного помещения), по периметру которой расположены гиблые места. Они являются местом для практики и одновременно служат для защиты – отпугивают неподготовленных и малодушных.

Практика в гиблых местах

В сутрах – текстах, содержащих учения Будды – монахам предписывается размышлять об истинной природе физического тела.

В сутре «Девять ступеней медитации на кладбище»[2] сказано:

«1. Сначала монах созерцает мёртвое тело один, два или три дня – он наблюдает, как оно синеет, гноится и раздувается. Затем ему следует поразмышлять о том, что то же самое случится и с его собственным телом: ”Воистину! Моё тело ничем не отличается от этого тела. С ним произойдёт абсолютно то же самое, и я ничего не могу с этим поделать!”»

И далее:

«2. Сначала монах наблюдает за мёртвым телом – он смотрит, как тело становится пищей для воронов, ястребов, стервятников, шакалов или червей. Затем ему следует поразмышлять о том, что то же самое случится и с его собственным телом: “Воистину! Моё тело ничем не отличается от этого тела. С ним случится то же самое. Мне не удастся этого избежать”».

Здесь Будда учит монахов размышлять о том, как их тела, брошенные в гиблом месте, будут разорваны и съедены дикими зверями. В целом Будда не поощрял аскетизм, но, тем не менее, он установил для своих последователей тринадцать особых видов аскезы. Выполнение этих аскетических практик дхутанга[3] допускалось лишь в том случае, если они соответствовали способностям практикующего и не наносили вреда.

В восьмой главе «Бодхичарья-аватары», которая называется «Парамита медитации», говорится:

«30. Когда же пути меня приведут на кладбище,
Где я сумею сравнить
Своё тело, подверженное распаду,
С прочими трупами?

31. Ибо тело моё будет так же
Источать это зловоние.
Из-за смрада даже шакалы
Не посмеют подойти к нему близко.

32. Даже цельные кости,
Рождённые вместе с плотью,
Распадутся на части.
Что ж говорить о друзьях и любимых?

70. Увидев тела на месте сожжения трупов,
Ты чувствуешь отвращение,
Но при этом находишь радость в селениях-кладбищах,
Переполненных ходячими скелетами».[4]

Фраза «селения-кладбища, переполненные ходячими скелетами» вполне подходит для описания тюрем, исправительных лагерей и психушек. Кроме того, она напоминает мне то, как Гурджиев характеризовал неосознанное существование – он называл его полностью механическим по своей сути. Это то самое чувство, когда кажется, что в общественных местах тебя окружают ходячие мертвецы, похожие на роботов.

Живший в VIII веке в Индии великий тантрический йогин Падмасамбхава – буддийский мистик, которого считали святым – оказал наибольшее влияние на развитие буддизма в Тибете, где его почитают как Будду и называют Гуру Ринпоче[5]. Ещё в юности Падмасамбхаву обвинили в смерти сына одного из царских министров, и он был изгнан в гиблые земли, где впоследствии жил и практиковал много лет. Он совершенствовал своё постижение, подчиняя явленных и скрытых демонов, обитающих в этих местах, а также избавляясь от демонов, обитающих в его собственном уме.

В Тибете кремации удостаиваются лишь ламы, буддийские учителя и другие выдающиеся члены общества. Для обычных людей предусмотрены так называемые «небесные похороны». Тело умершего доставляют в специальное место погребения, где его разделывают специальные служители, а затем скармливают мясо и кости стервятникам. Однажды побывав в таком гиблом месте, чтобы увидеть, где был похоронен член их семьи, местные жители никогда не возвращаются туда снова. Но йогины с давних времён используют подобные места для медитации и размышления о смерти и непостоянстве.

Элеонора Рош[6] в своём эссе «Трансформация человека-волка»[7] рассказывает историю жизни одного такого йогина:

«Шалипа относился к низкой касте – он был лесорубом. Он жил недалеко от кладбища Бигхапур. Это было гиблое место, и по ночам туда приходила целая стая волков, привлечённых мёртвыми телами. Волки на кладбище выли всю ночь, наполняя сердце Шалипы ужасом. Время шло, и Шалипа боялся всё больше и больше – он не мог ни есть днём, ни спать ночью. Однажды к его хижине пришёл странствующий йогин и попросил немного еды. Шалипа накормил и напоил йогина, который в знак благодарности рассказал ему о пользе страха перед сансарой – обусловленным существованием – и необходимости практики Дхармы. Шалипа был рад получить подобные наставления, но ответил йогину так: «Все боятся сансары, но у меня есть особая проблема. Ночью в это гиблое место приходят волки. Они воют так жутко, что страх не даёт мне ни есть днём, ни спать ночью, ни практиковать Дхарму. Будь добр, научи меня какому-нибудь заклинанию, которое остановило бы этот жуткий вой!». Йогин рассмеялся и ответил так: «Что толку тебе от еды, когда ты голоден, если не знаешь, что такое еда? Что толку тебе спать как убитому сном невежества, если ты не знаешь, что такое покой? Что толку прерывать вой волков заклинанием или силой, если ты не знаешь, что такое слух или иное другое чувство? Если ты последуешь моим наставлениям, я научу тебя как избавиться от всех страхов сразу». Шалипа стал учеником йогина, поднёс ему всё, что у него было, и попросил даровать учение. Даровав Шалипе посвящение, йогин велел ему переселиться на кладбище и неустанно медитировать там, воспринимая все звуки как вой волков. Шалипа последовал указаниям своего учителя и постепенно пришёл к пониманию природы всех звуков и реальности. Он медитировал девять лет, устранил все омрачения тела и ума, преодолел все страхи и достиг полной духовной реализации. Впоследствии он стал носить на плечах накидку из волчьей шкуры и стал известен как Шалипа – йогин-волк. Он передал своим ученикам множество практик, связанных с природой реальности и её проявлений. Он учил о единстве проявления, пустоты, мудрости и искусных методов. В конце жизни, будучи ещё в материальном теле, он ушёл в землю героев»[8].