Элизабет Костова - Историк

• Название: Историк
• Автор: Элизабет Костова
• Издательство: АСТ
• Жанр: Триллер
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-031087-0

Шедевр, которому критики прочат судьбу «Кода да Винчи»… Интригующая и захватывающая смесь загадок прошлого, мистики и реальности!

Старинный манускрипт и пачка пожелтевших писем — ключ к тайне ГРАФА ДРАКУЛЫ! К тайне, разгадать которую пытались многие. И многие поплатились за это жизнью… Но даже это не останавливает молодую женщину-историка, стремящуюся найти ИСТИНУ в пугающих легендах о Владе Цепеше, талантливом полководце — и кровавом, безумном маньяке, чье имя стало синонимом слова «ЗЛО».

Она всего лишь хотела узнать больше о своей семье и открыла старинную рукопись. И теперь ей предстоит по крупицам загадочных недомолвок и обрывочных воспоминаний воссоздать картину жизни трансильванского «князя тьмы» и пройти по бесконечному пути его страстей и страданий.

---

— Света у нас нет, — прошептал он.

— Не в церковь же идти за свечами, — бессмысленно отозвалась я.

— У меня с собой зажигалка. — Барли вытащил ее из кармана.

Я и не знала, что он курит. Он высек короткую вспышку, осветив на мгновенье ступени, и мы начали спуск в темноту.

Сперва в самом деле было темно, и мы вслепую нащупывали древние ступени под ногами, но потом впереди, в глубине, замерцал свет сквозь вспышки зажигалки, которой Барли щелкал каждые несколько секунд, — и я страшно испугалась. Этот сумрачный свет почему-то показался страшнее полной темноты. Барли так стиснул мне руку, что мне показалось, в ней не осталось ни капли жизни. Внизу лестница заворачивала, и, миновав последний изгиб, я вспомнила слова отца: прежде здесь был неф первой церкви. Вот и каменное надгробие аббата. Я видела тень креста на полукруглой апсиде впереди — первое проявление романской архитектуры в Европе.

Все это я отмечала краем глаза, потому что в этот миг одна из темных теней за саркофагом шевельнулась, отделившись от других, и превратилась в человека с фонарем в руках. Это был отец. Лицо его в неровном свете казалось диким. Думаю, он увидел нас в ту же секунду, как и мы его, и у него вырвалось: «Господи Иисусе!» Мы уставились друг на друга.

— Что вы здесь делаете? — требовательно спросил он, переводя луч фонаря с моего лица на Барли и обратно.

И голос его звучал дико — в нем смешивались гнев, страх, любовь.

Я выпустила руку Барли и бросилась к отцу, обежала саркофаг и вцепилась в его плечи.

— Господи, — повторил он, проводя рукой по моим волосам. — Только тебя здесь не хватало.

— Мы нашли ту главу в оксфордском архиве, — шептала я. — Я боялась, что ты…

Я не смогла договорить. Теперь, когда мы его нашли, когда он был здесь, живой и невредимый, меня трясло с головы до ног.

— Убирайтесь отсюда, — приказал он, но тут же прижал меня к себе. — Нет, слишком поздно — нельзя тебе оставаться там одной. До заката всего несколько минут. Вот… — он сунул мне фонарь, — подержи, а ты, — он оглянулся на Барли, — помоги мне с крышкой.

Барли мгновенно вышел вперед, хотя мне показалось, что и у него дрожат колени, и помог отцу сдвинуть крышку большого саркофага. Теперь я видел, что у отца под рукой прислоненный к стене длинный кол. Он, наверно, приготовился увидеть в саркофаге ужасную тварь, за которой так долго охотился, но никак не то, что там оказалось. Я повыше подняла фонарь, чтобы разглядеть то, чего мне совсем не хотелось видеть, и все мы заглянули внутрь — в пыльную пустоту.

— О, господи, — сказал отец.

Я никогда не слышала в его голосе такой ноты беспредельного отчаяния, и тогда мне вспомнилось, что он однажды уже заглядывал в эту пустоту. Отец шагнул ближе. Заскрежетал по камню сползавший кол. Я ждала, что он зарыдает, станет рвать на себе волосы, склонится над пустой гробницей, но он застыл в горестной неподвижности.

— Господи, — снова повторил он еле слышно. — Я думал, наконец нашел место, вычислил время… я думал…

Он не договорил, потому что в непроницаемой тени древнего трансепта прозвучали шаги и на свет выступило существо, подобного которому я никогда не видела. Зрелище было настолько странным, что я не сумела бы закричать, даже если бы у меня не перехватило горло. Мой фонарь выхватил из темноты ноги, одну руку и плечо, но лицо осталось темным, а я слишком перепугалась, чтобы поднять луч выше. Я прижалась теснее к отцовскому плечу, с другой стороны то же сделал Барли, и мы более или менее преградили ему дорогу к саркофагу.

Существо приблизилось еще немного и остановилось. Лицо так и осталось в тени. Теперь я видела, что это человеческая фигура, но двигалась она так, как не двигаются люди. На ногах у него были черные сапоги, не похожие ни на одни сапоги, какие мне приходилось видеть, и, переступая по камням, они производили странный глухой звук. К их каблукам спускался плащ или, может быть, более густая тень, а колени и бедра были обтянуты темным бархатом. Ростом он был ниже отца, но из-за ширины плеч и широкого плаща казался нечеловечески огромным. Должно быть, плащ был с капюшоном, потому что лицо представлялось сплошной тенью. Когда минули секунды паники, я разглядела его руки, белевшие, как кость, на темной ткани, и перстень на пальце.

Он был так реален, так близок к нам, что захватывало дух, и при этом мне чудилось, что, стоит только пересилить себя и шагнуть ему навстречу, способность дышать вернется ко мне, и скоро меня уже тянуло к нему. Серебряный кинжал лежал в кармане, но никакая сила не заставила бы меня сейчас потянуться за ним. Что-то поблескивало в тени его лица — красноватые глаза? обнаженные в улыбке зубы? — и тут из тени потоком прорвались слова. Я говорю — потоком, потому что в его резкой гортанной речи смешались неразличимо множество языков — или это был один неведомый язык? Мгновение спустя в потоке слов возник для меня смысл, улавливаемый кровью, а не слухом.

— Добрый вечер. Поздравляю.

К отцу вернулась жизнь. Не знаю, где он взял силы заговорить.

— Где она? — выкрикнул он, и голос его срывался от страха и ярости.

— Вы замечательный ученый.

Не знаю отчего, в этот миг мое тело словно бы по собственной воле потянулось к нему. Почти тотчас же отец нащупал и крепко сжал мою руку, так что фонарь в ней покачнулся и по стенам заплясали кошмарные тени и блики. И в их отблесках я на миг увидела лицо Дракулы: изгиб густых усов к углам рта и скулу — наверняка она не была голой костью.

— Вы оказались настойчивее всех других. Идите со мной, и я дам вам знание десяти тысяч жизней.

Не знаю, каким образом я понимала его, но я догадалась, что он зовет моего отца.

— Нет! — крикнула я, в безумном страхе осмелившись обратиться к этому существу и чувствуя, как на мгновение помутились мои мысли.

Мне почудилось, что на лице стоящего перед нами мелькнула улыбка, хотя тень снова поглотила его черты.

— Идите со мной или отпустите свою дочь.

— Что? — чуть слышно спросил меня отец, и тогда мне стало ясно, что он не понимает, а может быть, и не слышит Дракулу.

Он отозвался только на мой крик.

Существо замерло на минуту, словно обдумывая что-то. Носок совершенно реального сапога прочертил по камню. В могучем теле под темной тканью ощущалось изящество позы и движения, старинная привычка властвовать.

— Я долго ждал ученого ваших дарований.

Теперь голос звучал мягко и нес в себе неопределенную угрозу. Темнота, истекавшая от его темной фигуры, постепенно обволакивала нас.

— Придите ко мне по собственной воле.

Теперь мой отец чуть подался к нему, так и не выпустив моей руки. Если он и не понимал, то явно чувствовал что-то.

Плечи Дракулы дрогнули, он перенес тяжесть своего огромного тела с одной ноги на другую. Близость его тела подобна была близости самой смерти, однако он жил и двигался.

— Не заставляйте меня ждать. Если не придете вы, я сам приду к вам.

Мне казалось, что отец собрал последние силы.

— Где она? — крикнул он. — Где Элен?

Фигура перед нами выпрямилась, и я различила гневный блеск глаз, зубов, костей в тени надвинутого капюшона, нечеловеческую руку, сжавшуюся в кулак на краю светлого пятна. Перед нами был зверь, готовый к прыжку, готовый броситься на нас, и тут на невидимой лестнице за его спиной застучали шаги и воздух шевельнулся, отвечая невидимому движению. С воплем, вырвавшимся, казалось, не из моего горла, я вскинула фонарь, и тогда мне на миг полностью открылось лицо Дракулы — я никогда не забуду его, — а за ним я, обомлев, увидела вторую фигуру, такую же неясную и темную, но меньше ростом, угловатее — фигуру обычного человека. По-видимому, он только что спустился по лестнице и шагнул вперед, зажав в поднятой руке что-то блестящее. Однако Дракула уже почувствовал его присутствие и, обернувшись, отбросил его ударом кулака. Удар был настолько силен, что коренастый мужчина отлетел назад, с размаху ударившись о стену склепа. Мы услышали глухой стук, затем стон. Дракула в кошмарной растерянности поворачивался из стороны в сторону — то к нам, то к стонущему человеку.

На лестнице снова зазвучали шаги — легкие шаги — и мелькнул яркий луч фонарика. Дракула был застигнут врасплох — он опоздал обернуться, а когда шевельнулся, мелькнув расплывшимся темным пятном, луч фонаря уже выхватил его из темноты и коротко прогремел выстрел.

Вместо броска, которого ожидала я, — броска к нам через саркофаг — Дракула падал, сперва запрокинувшись назад, снова на миг открыв бледное острое лицо, а потом вперед, вперед, и потом удар о камень, треск рассыпавшихся костей.

Он дернулся один раз и замер, а потом тело рассыпалось в пыль и перед нами осталась только груда истлевшей одежды. Отец уронил мою руку и бросился в луч фонаря, перепрыгнув темную груду на полу.

— Элен, — кричал он, или, может быть, плакал, или шептал ее имя.