Ольга Ушакова - Онкология любви. Драма женственности

• Название: Онкология любви. Драма женственности
• Автор: Ольга Ушакова
• Жанр: Русское современное

Героиня – Татьяна, телеведущая 50 лет, пережившая два развода и смерть ребенка, заболевает раком и обращается к врачу-психологу. В процессе лечения героиня начинает постепенно осознавать, что причиной заболевания послужили сложные и неустойчивые отношения с мужчинами. Героиня мысленно переносится в студенческие годы, и перед ней встают картины прошлого. Повествование происходит в двух временных плоскостях – настоящем и 80—90 годах прошлого века, в нем и разворачиваются основные действия романа.

---

По какому праву он командует, возмутилась я про себя, бежать отсюда, пока не поздно, я рванулась на улицу, но услышала визг отъезжающего авто. Внутри ухнуло: обманул. Да как же я поддалась на уловки, ведь чувствовала подвох. Ко мне подошел Жанет, я напряженно ждала его слова, но он только растерянно смотрел на меня с высоты 185 см. Я непонимающе глядела на него, он что – онемел? Прекрасно понимает, что поехала из-за него? Вдруг по его лицу пробежало сожаление, сменившееся глубокой нежностью, и на меня полилось тепло. В глазах накренилось, завертелось и понеслось, наши губы были совсем близко, казалось, вот-вот сольются, как вдруг раздался насмешливый голос тренера:

– Ну что, голубки, попрощались?

Меня передернуло от возмущения, в колени ударил страх.

– Спокойной ночи! – покорно протянул Жанет и криво улыбнулся.

Меня передернуло – и это все свидание? В колени ударил страх, попала впросак, он просто насмехается, что это значит? Неужели принял за шлюху? Эта пошленькая улыбочка не что иное, как оскорбление, а сам боится Шаповалова, выходит, рисковала из-за слабака? Я бросила гневный взгляд на Жанета и закричала глазами: «Ты же знаешь, что я поехала из-за тебя, почему бездействуешь?! Я не хотела с тобой расставаться, не побоялась, а ты меня отдаешь другому?» На его лице отразилось огорчение, и он виновато отвел глаза.

Неужели спокойно уступает этому наглецу, в ужасе подумала я, отказываясь верить в происходящее.

Остатки шампанского мгновенно выветрились, и в голове раздалось: бежать!

– Остановка далеко? – выпалила я.

– Минут десять, но уже темно, а через парк одной опасно, да и в автобусе одной… – протянул неуверенно Жанет.

– Парень, отбой, завтра подъем в шесть, Татьяна, поднимайся, – грубо напомнил Шаповалов.

Неизвестно, что опаснее – бежать или остаться, но не будет же он меня насиловать, попыталась я успокоить себя. Только эта сволочь просто так не отстанет, но ничего ему не обломится! Вот влипла-то, глупо все, ничего, я за себя смогу постоять. Шампанское голову вскружило, любовь показалась, но как я могла поддаться на уловки, неужели такая легкомысленная? Нет, я оказалась под гипнозом, но сейчас отрезвела. Как необычно начиналось и как гадко кончилось. Сперва сдал меня, а теперь презирает: невиданная подлость! Сполна удостоверилась: нельзя мужчинам верить.

Шаповалов распахнул дверь и сказал: сегодня здесь переночуешь, переоденься в новый спортивный костюм, а я поищу себе другое место. И, конечно, ты его не найдешь, усмехнулась я про себя. Жаль, нет замка на двери. Но можно удрать, найти Жанета и постучать в окно, будем гулять до утра… только обрадуется ли он? Если бы влюбился, не подставил бы меня так подло. Как же можно после на него надеяться? Сейчас я не уверена ни в нем, ни в себе.

Появился Шаповалов и заявил, что мест нет, и что он будет спать на раскладушке, а я на койке.

– Ты заверял, что есть отдельный номер!

– Говорил, но сегодня приехал сотрудник и занял комнату.

– Ты обманул, но твои козни напрасны, не на ту налетел!

– Ты это о чем? – разыгрывая недоумение, поинтересовался он.

– Ты все прекрасно понял! – выкрикнула я, и тревожное предчувствие подступило к горлу, придется отбиваться от этого коротышки, но неужели Жанет покинул меня или все-таки появится, он же чувствует, что эта сволочь будет домогаться? Не верю, что он оставил, он обязательно придет, а что если нет?

Шаповалов тихо лежал на раскладушке, но я понимала, что это мнимое спокойствие, и приготовилась отбиваться.

– Сними костюм, здесь жарко. Ты что, не слышишь, он шерстяной, – повышая голос, настаивал Шаповалов.

Я молчала, но в душе росло возмущение: да он мне приказывает, но по какому праву?

– Здесь душно, а не жарко, открой окно, – попросила я.

– Нет! – жестко возразил он.

Меня поразил не сам отказ, а грубость тона. Внутри похолодело: я погибла, он настоящий деспот. Но страх сменился злостью, и, повышая голос, спросила:

– Почему нельзя открыть окно? Я задыхаюсь, мне плохо, слышишь! Или я заключенная? Обманщик! Ты меня заманил! – истерично закричала я, и он нехотя открыл окно. Затем резко приблизился, я сжалась от страха и приготовилась отбиваться. Но он сел на край койки и ласково пролепетал:

– Давай снимем это, здесь жарко.

– Мне не жарко, – отрезала я, застегнув замок до самого горла.

Шаповалов ловко дернул, открыл молнию и воскликнул:

– Какая грудь!

Его невольное восхищение обескуражило, я даже забыла, что ненавижу его. Интересно, а что бы он сказал, если б увидел обнаженную грудь? На мгновение захотелось сбросить лифчик. Он принялся медленно опускать бретельки, я испугалась и закричала:

– Не смей прикасаться ко мне, скотина!

– Не ори, нас услышат!

– Пусть слышат, как ты домогаешься! Воспользовался ситуацией!

– Ты мне нравишься!

– Но ты мне нет.

– И напрасно, – сказал, – вот и скотиной обозвала, ты мне очень понравилась.

– И поэтому ты запер меня, на что надеешься?

– На то, что понравлюсь.

– Ты мне никогда не понравишься! – выкрикнула я.

– Ты меня не знаешь, поэтому так говоришь.

– Пожалуйста, вызови такси, я поеду в гостиницу, – захныкала я.

– Вряд ли кто поедет сюда ночью в одну сторону.

– Я заплачу по двойному тарифу.

– Хорошо, я попробую, – примирительно сказал он и ушел. Через пять минут вернулся и объявил, что телефон не работает.

Было бы удивительно, если бы он работал, усмехнулась я про себя, но передохнула немного, и то хорошо.

– А что тебя здесь не устраивает? – спросил Шаповалов.

– Твое присутствие!

– А знаешь, сколько мне денег дали?

– Плевать мне на твои деньги.

– Десять тысяч, – похвастался он, надеясь произвести сильное впечатление.

– Не тебе дали, а на команду, а не на рестораны и баб, – парировала я, – но если бы даже деньги были твои, я бы все равно не клюнула!

– Ах, вот ты какая! – воскликнул он.

– Да, такая! Неужели я похожа на трехрублевую простушку? – насмешливо спросила я.

– А ты мне такая еще больше нравишься! – восхищенно парировал он и, резко дернув молнию моего костюма, навалился всей своей железной массой на мою грудь и больно впился в губы. Ужас и отвращение охватили меня, я забилась в его клешнях, как пойманная рыбешка, и думала, мне конец. Как вдруг сработал инстинкт самосохранения, и я со всей силы впилась ногтями в его спину, однако, поняв, что это для него комариный укус, закричала:

– Скотина, только тронь меня, в милицию заявлю!

– А кто докажет? – осклабился он.

– Экспертиза, я девственна.

Он недоверчиво ухмыльнулся, но отступил: «Я не насильник, хочу, чтобы ты сама».

– Я же сказала, что этого не будет!

– Это почему? – спросил он растерянно.

– Все время врешь, изворачиваешься и хочешь, чтобы я полюбила? Ты мне сразу не понравился, а сейчас просто опротивел, меня тошнит от тебя!

– А вот ты это напрасно, я вроде не урод. Ничего, я тебе еще понравлюсь, – произнес он и расслабился.

Воспользовавшись заминкой, я легла на раскладушку. Я боялась, что он перекинется ко мне, однако он пустился в мечтательные рассуждения:

– А вот ты мне сразу понравилась, ты вся такая женственная, милая, в тебе есть что-то влекущее, неужели я тебе ни капельки не нравлюсь?

Я промолчала, а про себя думала: у меня еще и ножки классные, только тебе их не видать, как своих ушей. Хорошо заливаешь, но меня этим не возьмешь, однако слышать это приятно, как ни странно. Обидно, что Женька никогда ничего подобного во мне не замечал. Я чувствовала, что обессилена, что нервы оголены, и жадно наслаждалась свободой, собиралась с силами, понимая, что передышка скоро закончится. И вдруг уколола ядовитая мысль: я оказалась заложницей любви, и даже не любви, а ее обещания. Во мне начала подниматься обида: если бы между нами встали неодолимые препятствия, еще можно было бы понять, но осознавать, что тебя предали, невыносимо. Такую подлость прощать нельзя, обидно, что ради труса рисковала. Неужели Жанет спокойно спит и не чувствует, что попала в беду из-за него? Или боится Шаповалова, чем же он его застращал?

Жанет, выдохнула я, и боль сдавила грудь, почему ты оставил меня, или мне все это привиделось? Чутье подсказывает: он не спит, он думает обо мне и тоже мучается, он еще может прийти. Вот шаги в коридоре… он идет, я жду, спаси меня… но почему же ты не идешь, ведь я из-за тебя страдаю! Неужели ты не чувствуешь, не слышишь, что здесь происходит? Или он думает, что я могу лечь под этого мерзавца? Сердце разрывается от несправедливости: ничего он во мне не понял и не увидел, не стоит он моих страданий, даже мыслей не стоит. Мало того, что приходится бороться за себя, так еще и чувствую себя шлюхой.

Получается, меня обвели: поманили конфеткой, и, как глупая кошка, помчалась, стыд-то какой. Почему не прислушалась к рассудку, ведь он подсказывал: выйди из машины! Затуманило разум, будто опоили чем-то, любовь померещилась. Вот так любовь! Или она всегда начинается с безумства? О любви лучше забыть, главное, выйти отсюда целой и невредимой, значит, надо договариваться. Теперь воочию вижу мужское коварство, это послужит хорошим уроком.