Анатолий Арамисов - Любовin

• Название: Любовin
• Автор: Анатолий Арамисов
• Жанр: Русское современное

В новой книга Анатолия Арамисова собраны рассказы и повести, посвященные любви. В ее самых разных проявлениях. Эгоистичная и беззаветная, бескорыстная и наивная, взаимная и безответная, расчетливая и экстравагантная – все эти оттенки любви читатель может прочувствовать на страницах этой книги. Автор по праву считается мастером по созданию неожиданных для читателя концовок своих произведений. Это особенно ярко проявляется в повести «Перстень», рассказах «Гражина», «Любовin», «Ромео».

---

Курт невольно поежился. Он никак не мог привыкнуть после скромного саксонского жилища к таким большим апартаментам. Иногда ему казалось, что кто-то невидимый пристально наблюдает за ним из темного угла, внимательно ловит каждое его слово, и преследует, держась на почтительном отдалении. Происшествие с падением в яму-ловушку и последующее чудесное освобождение с помощью ствола сосны, брошенным вниз таинственным и страшным существом, похожим на волка, сильно подействовало на художника. Он больше ни разу не ходил по этой тропинке в позднее время, а на следующий день, после обеда Курт явился к злосчастному месту, захватив с собой лопату. Обливаясь потом, Бремер в течение двух часов старательно забрасывал эту яму землей. И только тогда Курт успокоился, когда попавший в нее человек мог легко вылезти наверх, облокотившись руками о края.

Одиночество угнетало его. Кроме нескольких коротких встреч в пивной с молодым черноволосым художником, который окликался на странное прозвище «Ад», никаких новый контактов с людьми у Курта по-прежнему не было. Каждый раз перед походом в пивную Курт брал с собой несколько картин и выставлял их на центральной площади города. Прохожие с любопытством разглядывали их, втихомолку обмениваясь мнениями, но, к отчаянию Бремера, не покупали их. Когда начинало вечереть, понурый Курт связывал полотна вместе и бережно нес их обратно в замок. Так прошло несколько недель, и художник уже подумывал о том, чтобы запереть свое огромное жилище и вернуться в Саксонию.

Но случилось непредвиденное.

Утром августовского дня Курт спустился после сна вниз позавтракать, как издалека внезапно увидел, что картины, стоявшие рядом с большим камином, повреждены. Он стремительно подбежал к своим полотнам и принялся лихорадочно перебирать их, рассматривая страшные рваные раны, то тут, то там зияющие пустотами на холстах.

Художник был в отчаянии. Из десяти картин целой осталась только две – «Рука Марии», написанная Бремером в тот памятный весенний день около церкви, и «Баварский пейзаж», где был изображен замок Курта, возвышающийся на фоне красных крыш городка.

– Крысы! – застонал Курт, внезапно услышав где-то внутри камина характерное поскрёбывание и писк этих тварей. – Вы сожрали мои работы!

Он схватил большое деревянное полено и с ненавистью запустил в сторону доносящихся звуков. Писк и скрежет прекратился. В полной тишине Курт подошел к камину и, наклонившись, заглянул внутрь его.

Он отшатнулся.

На небольшом кирпичном выступе сидела огромная крыса и немигающим взглядом смотрела на хозяина замка. Для неё он был врагом, пришельцем, потревожившим её размеренный быт в пустующем пространстве. И видимо, поэтому эта тварь погрызла принадлежащие противнику вещи. Рука Курта машинально нащупала длинную металлическую кочергу, лежавшую на полу. Крыса не шевелилась. Молниеносный выпад хозяина замка прошел в сантиметре от ее головы. К изумлению Курта серая длиннохвостая тварь оставалась спокойной.

– Надо же… не боится, – тихо прошептали губы художника, и холодок недоброго предчувствия пробежал по его спине. Но отступать было нельзя. Бремеру надо было показать, кто является хозяином в этом большом доме.

– Сейчас, гадина, я тебе дам! – пробормотал он, быстрым шагом отправляясь в чулан. Там он достал большую бутыль с керосином, обмотал конец кочерги тряпкой, потом смочил ее огнеопасной жидкостью и поджег. С этим горящим факелом Курт стремительно подбежал к камину и сунул его внутрь. Крыса злобно взвизгнула, пулей вылетела прочь, растворившись в темном углу зала. Художник взял две оставшиеся картины и поставил их рядом со своею кроватью в спальне.

Ночью его разбудил странный звук. Курт открыл глаза и понял – он в комнате не один. Звук, отдаленно похожий на чавканье, раздавался рядом. Бремер тихонько привстал, потянулся к небольшому столику, стоявшему у изголовья кровати, чиркнул спичкой и зажег большую свечу. Увиденное повергло художника в ужас. Знакомая крыса, деловито пристроившись на холсте картины «Баварский пейзаж», острыми зубами поедала высокие шпили наследного замка. Курт стремительным движением ткнул пламенем свечи в бок незваной гостье. Шкура крысы зашипела, раздался визг, свеча сломалась пополам, и Курт в темноте упал рядом с картиной. Быстро вскочив на ноги, наследник зажег другую свечу, а от нее – еще несколько, торчавших в подсвечниках у стен. В спальне стало светло. Курт осмотрелся. Крысы нигде не было видно. Бремер подошел к картинам и наклонился. Полотно «Баварский пейзаж» было безнадежно испорчено. Художник сел на кровать и обхватил голову руками – он только закончил эту картину и надеялся завтра продать ее на городской площади.

Так он просидел в задумчивости до самого утра. Лучи солнца своими золотистыми потоками медленно заползали внутрь через высокие окна спальни. Предчувствие какого-то неотвратимо надвигающегося события не покидало душу Бремера. Природное человеческое любопытство автоматически заставляло его мозг постоянно работать над разгадкой тайны, зашифрованной в завещании гроссфатера. Но в эту минуту Курт и не предполагал, что очень близок к своей цели.

Картину «Рука Марии» надо было срочно спасать. Курт внимательно осмотрел свою спальню и нашел маленькое отверстие в полу, через которую и проникла серая тварь. Художник тщательным образом заделал эту дыру глиной, смоченной в особом растворе. И все же эта мера показалась ему недостаточной. Курт принес в спальню высокую лестницу, и, взобравшись по ней, поместил картину на широкое углубление большого окна, так, что она своим верхом была прислонена к стеклу.

В эту ночь он долго не мог уснуть, прислушиваясь к шорохам и звукам, которые время от времени раздавались в его замке. Лишь под утро, в час Быка, веки Курта сомкнулись, и он провалился в тревожный сон. Ему грезился старый Бремер, который почему-то сначала строго смотрел на него со своего большого портрета, а потом внезапно отделился от собаки, замершей в ожидании приказа у ног хозяина и шагнул навстречу своему внуку.

– Ну что же ты, Курт, все ищешь в моем замке? – голос предка далеким эхом доносился до сознания художника. – А никак ничего не найдешь?

И зловеще засмеялся.

– Ха-ха-ха-ха-ха, а я то посообразительнее тебя был в молодости! И крысы мои картины не трогали! Не там ты хранишь свое богатство, Курт, не там…

Вдруг собака, изображенная на картине, неожиданно стала уменьшаться в размерах и на глазах превращаться в серую крысу. Она стремительно подбежала к Курту и полезла по его одежде вверх. Хозяин замка замахал руками, стараясь стряхнуть незваную гостью, но та цепко держалась на ткани. При этом раздавался звук раздираемого полотна…

Курт в холодном поту подскочил на кровати. Едва заметный рассвет теснил полумрак его спальни. Художник зажег свечу и заметил тень, метнувшуюся на широком подоконнике.

«Крыса здесь!! – молнией пронеслось в мозгу Бремера. – И она полезла к моей лучшей картине!»

Курт стремительно подбежал к лестнице, схватил ее и приставил рядом с окном, на котором стояла «Рука Марии». Он вскарабкался вверх с подсвечником в руке и свободной рукой откинул верх полотна. Почти одновременно с этим он увидел серую молнию, летящую ему прямо в лицо. Крыса атаковала художника. Он инстинктивно отпрянул назад, но не рассчитал этого движения и в следующую секунду понял, что падает навзничь с большой высоты на каменный пол спальни.

«Неужели так просто и глупо?» – успел подумать Курт, приготовившись к самому худшему.

Но случилось необъяснимое. Как будто чья-то невидимая рука бережно подхватила его сзади за спину и осторожно направила падающее тело на мягкую перину постели. По всем законам физики Курт должен был с ужасной силой грохнуться метрах в трех от своей кровати. Он недоуменно уставился на высокий потолок, когда его тело с комфортом устроилось на чуть отброшенном в сторону одеяле.

– Боже мой! Я спасен! – непроизвольно вырвалось из груди художника это восклицание. Он посмотрел по сторонам и увидел подсвечник, лежащий на полу на довольно далеком расстоянии.

– Как? Что же спасло меня? – продолжал рассуждать вслух молодой Бремер. – И этот сон… как будто кто подталкивает меня… к чему только? И где эта серая тварь?

Курт снова поднялся с постели и быстро осмотрел спальню. Теперь он увидел другое отверстие рядом с дверью.

– Шайзе! – впервые за долгое время выругался художник. – Я найду и убью тебя!

Рассветало.

Взгляд Курта непроизвольно поднялся вверх, к окну. Святая Мария по-прежнему ласково смотрела на него, простирая свою руку в направлении лестницы, с которой только что падал автор картины. Взгляд Богоматери излучал то небесное тепло, которое свойственно только Ей одной, в полотнах совершенно разных художников, как будто бы их руками водил один и тот же Небесный Творец, помогая создавать этот незабываемый образ. Утренние лучи солнца, падающие из других окон, золотыми отблесками играли на маслянистой поверхности холста. Курт испытывал в эту минуту то редкостное ощущение восторженно-нежной любви к своему детищу, которое иногда посещает авторов шедевра, когда они видят и чувствуют какие-то новые, доселе скрытые, таинственные грани его.