Александр Кущак - Гусь

• Название: Гусь
• Автор: Александр Кущак
• Жанр: Самиздат

В Аскерии – обществе тотального потребления, где человек находится в рабстве у товаров и услуг и непрекращающейся гонки достижений, – проводится научный эксперимент. Стремление людей думать заменяется потребительским инстинктом. Введение подопытному гусю человеческого гена неожиданно приводит к тому, что он начинает мыслить и превращается в человека. Почему Гусь оказывается более человечным, чем люди? Кто виноват в том, что многие нравственные каноны погребены под мишурой потребительства? События романа, разворачивающиеся вокруг поиска ответов на эти вопросы, унесут читателя далеко за пределы обыденности. Таинственный Мистер Гавер, летающие по небу клаеры, жуткий горбун, пожар и погони заставят переживать, смеяться, бояться и радоваться за героев романа.

---

– Тот, кто прав! – вскинул вверх руки Сурри. – Все думают, что жизнь и управление людьми подчиняется сложным законам.

– В любом случае это – система! – попробовал высказать свою позицию Рэйф.

– Да нет никаких систем! – скрестив руки на груди, победно произнёс Сурри. – Следи за моей мыслью.

Министр вернулся за стол, сел прямо напротив Рэйфа.

– Я – прав! В любых вопросах это моё внутреннее убеждение. Я на основании своей правоты устанавливаю правила, провозглашая их правдой, не сомневаясь ни в чём.

– Не факт, что люди начнут эти правила соблюдать! – парировал Рэйф.

– Факт! Девяносто девять процентов людей всегда сомневаются в своих силах, возможностях, мнениях, позициях, они ищут один процент тех, кому подчиниться. На этой математике построен весь мир. Большинство будет всегда, слышишь, всегда подчиняться меньшинству по одной причине: они не возьмут на себя право быть правыми.

Сурри победно смотрел на Рэйфа, зрачки которого расширились в попытке осознать слова министра информации.

– Но, фактически, на месте правды – иллюзия, грамотно сформированная информация, но – иллюзия? – сделал вывод Рейф.

– Ты догадливый! Ты всё понял. Иллюзия слаще правды, потому что она сформирована с учетом всех нюансов восприятия информации. Я знаю, как они думают, и я начинаю управлять этим! – щёлкнул пальцами Сурри. – Люди привыкли к комфорту, а над правдой надо думать. Кто сейчас думает? Не смеши меня! Это единицы, да и тех ты поместил в Дом Странных Людей. Остальные предпочтут комфортные мысли голой и неотёсанной правде.

– Ты хочешь сказать, что удастся убедить людей в том, что гусь умер? А если даже всё сложится по-другому, они в это уже не поверят?

– Поверят! Кто-то не поверит, но замолчит, не каждый же сможет сопротивляться мнению большинства. Толпа правит Аскерией, а мы – толпой.

– А если не поверит кто-то из того самого одного процента, который прав. «Я – прав» на «я – прав»!

– О, интереснейшая ситуация, – Сурри потер гладко выбритый подбородок. – Я не исключаю, что когда-то он должен появиться, этот «Я – прав» из одного процента.

– А мы его в Дом Странных Людей! – подхватил его мысль Рэйф.

– Не-а, – задумчиво проговорил Сурри. – Не пройдет этот номер с ним.

– Почему? – Рэйф выкатил глаза. – Горбуна же нейтрализовали, помнишь?

– Горбун был зол, он искал ответы на свои вопросы. А тот, кто прав, тот, кто из одного процента, он приходит давать ответы. Он не ищет – он знает. Он не спрашивает – он отвечает.

– Это угроза для системы?

– Не думаю, но это проблема, с которой рано или поздно можем столкнуться.

– Получается, он и несёт настоящую правду, дестабилизирующую всё управление, рушащую прежний порядок?

– Наверное! – Сурри облокотился о свои руки, задумавшись. – Но в этой ситуации всё просто. Одна правда меняется на другую, а система продолжает существовать дальше. Правда – это ресурс для управления людьми, и те, кто прав, всегда договорятся, как его поделить между собой.

– Ладно! Что-то мы отвлеклись! – спохватился Рэйф. – Одним словом, ты поддерживаешь идею похорон гуся?

– Да! Это будут великие аскерийские похороны, грандиозная скорбь, настоящий траур. Я сделаю всё, как надо! Согласую с Мистером Гавером! Но ты должен обеспечить безопасность!

– Возможны неприятные ситуации?

– Не думаю, ты же помнишь, что уже несколько лет мы не применяем оружие, не прибегаем к насилию, мы управляем мягко и интеллигентно!

– Да, – рассмеялся Рэйф. – Мой пистолет уже, наверное, заржавел.

– Вот и хорошо! Глядишь, и не понадобится снимать ржавчину с оружия! – улыбаясь, поддержал его Сурри.

17

Едкий запах гари разбудил Гуса. В небольшую щёлку между полом и дверью проникали струйки дыма. Гус вскочил с кровати и распахнул окно своей палаты на пятом этаже Дома Странных Людей, высовываясь наружу. Клубы дыма вырывались из нижних этажей. Окна многих палат были открыты. Люди в панике метались в помещении, многие уже пытались в спешке спускаться вниз. Первые и вторые этажи в правом крыле здания отдельными участками охватил огонь. Темный двор Дома наполнился криками, стонами. Вспыхивающий то тут, то там огонь высвечивал хаотично бегающих людей. Несколько человек в болях корчились на земле, видимо, неудачно выпрыгнув из окон. В темном углу двора, почти рядом с забором, кто-то катался по траве, изрыгая проклятия.

– Что случилось? – просыпаясь, вскрикнул Длинноносый.

Хвостатый решительно бросился к двери и распахнул её. Снопы дыма ворвались в палату.

– Пожар! – выкрикнул, закашливаясь, Хвостатый. – Надо быстрее прорваться на лестницу, может, ещё успеем.

Одевая на ходу пижамы, все выбежали в коридор, уже переполненный другими пациентами. Расталкивая всех, Хвостатый нёсся вперед к лестничному проёму. В этот момент в конце коридора дым окрасился огненными пламенем, стремительно вырываясь навстречу бегущим. Жар огня остановил толпу. Люди, наталкиваясь друг на друга, сгрудились, на момент, став единой массой человеческих тел. Хвостатый развернулся, выделился из толпы. Его красное лицо перекосилось, отражая ужас.

– Назад! – заорал он. – К запасному выходу, на ту сторону коридора.

Расталкивая людей, Хвостатый первый ринулся в указанном направлении. Толпа ошалело подчинилась его решимости и, подгоняемая вырывающимися с лестницы огненными языками, попятилась, разворачиваясь за вожаком. Дверь запасного выхода оказалась запертой.

– Сгорим! – взвыл Хвостатый, налегая на неё всем телом.

– Подожди! Давай я! – проговорил подбежавший к нему рослый и габаритный санитар.

Хвостатый уступил. Разбежавшись, санитар вынес дверь, вылетев вместе с ней на лестничный проём, полностью охваченный огнём. Не имея возможности затормозить, санитар оказался в самом пекле. Огненное пламя, получив очередную жертву, поглотило его. Он пытался встать, но огонь, охватив тело полностью, не оставлял возможности для спасения. Люди вздрогнули от бешеного крика горящего человека. Толпа на мгновение застыла, завороженная испепеляющей силой огня. Ужас приковал их ноги к полу, каждый ощущал свою беззащитность перед остервенело убивающей всё на своём пути стихией. Треск и шум падающей сверху огненно-чёрной балки заставил людей выйти из оцепенения.

– Все по палатам! – закричал Хвостатый. – Уходим через окна.

Пациенты задвигались, сталкиваясь друг с другом, бросились в палаты. Люди ныряли в первые попадающиеся на их пути помещения, захлопывая за собой двери. Гус рванул на себя ручку ближайшей двери и, залетев в комнату, оказался лицом к лицу с Горбуном. Тот, тяжело дыша, стоял, облокотившись о подоконник.

– Вот и всё! – прохрипел он, глядя на Гуса. – Все они, – Горбун начертил круг в дымном пространстве, – не в силах противостоять огню. Какая бы мудрая система ни управляла Аскерией, но она безоружна перед стихией. Это огонь ада, который пожирает людей, обезумевших от накопительства и сумасшествия из-за гаверов. Дом превратится в факел надежды, заставит аскерийцев проснуться.

В этом кошмаре Горбун казался ещё более страшным. Свистящий кашель периодически вырывался из его груди. Гус заметил, что они в комнате одни.

– Нет! – огрызнулся Гус. – Мы уйдём через окно.

– Я не смогу спуститься по простыням, я очень тяжёлый. Но я помогу тебе, слышишь, я смогу быть хоть чем-то полезен, я смогу держать простыни, чтобы ты спасся.

– Надо не пускать огонь в комнату как можно дольше, тогда у нас будет время, – не слушал его Гус.

Он стягивал простыни с кроватей и, смачивая их в раковине, навешивал на дверь, затыкая все отверстия проёма.

Горбун недвижно стоял, улыбаясь, глядя на Гуса.

– Я знал, что ты будешь действовать, когда это потребуется, – проговорил он.

Гус, закончив с дверью, подбежал к окну, распахивая обе створки. Огненная стихия продолжала бушевать. Стены горящего Дома были облеплены людьми, которые на самодельных верёвках спускались вниз. Радостные крики касания с землёй смешивались с воплями падений. В левом крыле Дома Гус заметил человека в пижаме, который спускался по горящей верёвке. Огонь настигал его, но тот оказался проворнее, отцепившись от верёвки в тот момент, когда пламя уже подобралось к его рукам. Тело человека ушло в темноту на уровне второго этажа. Дом тонул в огне, уже вырывавшемся из окон, лишая людей последнего шанса на выживание. Отчаявшиеся люди прыгали вниз.

– Я не брошу вас, мы вместе выберемся, – твердил Гус, придвигая вперёд шкаф, создавая новые преграды для огня.

– Я не хочу туда! Я хочу умереть свободным! Они думают, что это всё их, но они заблуждаются! Погрязли в долгах, купили себе счастье на чужие гаверы. Так и счастье получается не их. Это счастье Мистера Гавера – брызжа слюной хохотал Горбун. – А кто такой Мистер Гавер – бумажка, простая бумажка, за которой нет ничего, пустота! А они, – глаза Горбуна сверкали, выкатившись из орбит. – Рабы этих бумажек. Плеть умерла. Оружие заржавело. Не нужно убивать, можно купить. Послушные орды, подчиняясь, будут делать всё, что угодно, только ради какой-то вонючей бумажки. Это счастье раба. А я не раб!