Татьяна Шарпарь - Anamnesis vitae. Двадцать дней и вся жизнь

• Название: Anamnesis vitae. Двадцать дней и вся жизнь
• Автор: Татьяна Шарпарь
• Жанр: Детектив

Действие романа происходит в нулевых или конце девяностых годов. В книге рассказывается о расследовании убийства известного московского ювелира и его жены. В связи с вступлением наследника в права наследства активизируются люди, считающие себя обделенными. Совершено еще два убийства. В центре всех событий каким-то образом оказывается соседка покойных – молодой врач Наталья Голицына. Расследование всех убийств – дело чести майора Пронина, который считает Наталью не причастной к преступлению. Параллельно в романе прослеживается несколько линий – быт отделения реанимации, ювелирное дело, воспоминания о прошедших годах и, конечно, любовь.

---

Иван сварил себе кофе, намазал маслом кусок бородинского хлеба, положил сверху ломтик сыра, поел. Немного посидел за столом, потом вымыл посуду, принял душ, переоделся (свежая сорочка, отглаженный костюм, строгий галстук) и пошел пешком в МИД. Идти было недалеко, приятная прогулка освежила, воспоминания наплывали, сменяя друг друга, как волны на море.

Сразу после окончания МГИМО он работал в одном из отделов МИДа, а через два года получил назначение в Посольство России во Франции, за ним последовало назначение в Грецию. Последние три года Иван работал в Посольстве Российской Федерации в Федеративной Республике Германии. Несмотря на то, что он ехал в отпуск, посол дал ему несколько конфиденциальных поручений, одно из которых следовало выполнить быстро.

В МИДе он пробыл около двух часов, выйдя оттуда с чувством выполненного долга перед Родиной и одновременно с легким чувством освобождения – начинался отпуск.

Наталья заканчивала доклад на утренней конференции большой московской клиники. Перед ней выступали дежурные педиатры, а она – анестезиологреаниматолог – завершала отчет. Вопросов задали мало, доклад был подробный. Наталья, предвидя коварный интерес кафедральных мэтров, всегда готовилась очень тщательно и в ходе доклада проговаривала возможные ответы. Только бы сегодня все это не затягивалось. Рабочая смена заканчивалась официально в восемь часов, но расходились обычно позже – трудно было сразу перестроиться на вольный лад, поэтому пили чай, передавали следующей смене какие-то упущенные в ходе доклада, казалось бы, мелкие детали о состоянии больных, делились семейными новостями, просто хохотали над новыми анекдотами. Наталья эти посиделки любила и при случае не без удовольствия принимала в них участие. Правда, это случалось редко, так как дел у Натальи было много – она была матерью-одиночкой. Это определение своего статуса она неожиданно услышала в отделе кадров в прошлом году, когда пришла просить какую-то нужную бумагу в Полинин детский сад. Полинины дела занимали много времени, но Наталья ими не тяготилась.

Конференция закончилась на удивление быстро, даже начмед не стал зачитывать очередные устрашающие приказы. Наталья еще немного поговорила со Славиком – доктором, который будет лечить ее больных в течение суток, – и пошла в раздевалку. В сумочке затренькал сотовый телефон – Машка, больше некому.

– Да, Маш!

– Ты что, уже уходишь? – Машка всем своим голосом выражала негодование. – А поговорить?

– Некогда, у Полины завтра день рождения, мы поедем на дачу, надо купить продукты и подарок. А подарок надо еще спрятать.

– Какие продукты, а Толя на что? Ты будешь таскать эти тяжести?

– Толя уже на даче, надо кое-что докупить по мелочам. Ты, кстати, завтра приедешь?

– Ага, гости съезжались на дачу.

– Не будет никаких гостей, только свои, тем более что поеду я завтра не с утра, а ближе к обеду.

– Это почему это?

– Это потому это, что завтра утром приедет племянник Петра Ивановича, и мне надо отдать ему ключи от квартиры.

– Слушай, а почему ключи у тебя, а не у его родственников?

– Да я и сама об этом думала. Видимо потому, что я соседка покойных, и потом ведь я прибиралась в квартире после всего. И с милицией эту квартиру опечатывала.

– Ты мне позвони, когда поедешь, я к тебе пригребу. – Ты лучше прямо с дежурства ко мне пригребай, вместе и поедем.

– Да ну-у, – протянула Машка, – у меня и голова немытая будет, и перышки не почищенные, и одежда не дачная. Нет, я лучше пулей домой, а потом к тебе.

– Знаю я, как ты пулей. Ладно, вечерком звони. Целую.

– Я тебя тоже.

Новенькая машинка – подарок братьев к восьмому марта – сверкала лаком. Наталья подошла и полюбовалась блестящими крыльями, вытянутыми фарами. Нажала на кнопку брелока, и машинка пискнула, приветствуя и радуясь встрече. Так, теперь надо осторожненько выехать со стоянки. Езда задним ходом удавалась Наталье плохо, ну не то что совсем плохо, но не так хорошо, как вперед. На этот раз все обошлось, и Наталья, победно сверкнув фарами сторожу, выехала за ворота клиники. Садовое Кольцо уже вовсю трудилось – неслись машины, ехали троллейбусы, по тротуарам деловито шли пешеходы. Наталья любила Москву. Она знала и понимала этот огромный город с его радостями и ужасами, с его талантливыми и умными людьми и проходимцами всех мастей, с приезжими и коренными москвичами. Это была ее судьба. Она родилась на Урале, в большом промышленном городе. Ее сестра Ольга была старше на целых восемь лет и воспринимала ее рождение как наказание. Ольга была талантлива. Она пела, не просто напевала, а имела Голос. Понятно, что родители занимались старшей дочерью значительно больше, чем младшей. Ее надо было водить в музыкальную школу, возить на концерты, шить специальные концертные платья, покупать умопомрачительной красоты туфельки на высоких каблуках, ею надо было гордиться и восхищаться. Поэтому Наталья, которая никакого особенного таланта не имела, росла сама по себе лет до четырнадцати. Ольга к тому времени блестяще закончила московскую консерваторию по классу вокала и была принята с испытательным сроком в московский театр оперетты, отслужила там один сезон и поступила по конкурсу в Большой. В зимние каникулы Наталью отправили к сестре в Москву. Москва стала для Натальи родной не сразу. Она долго не могла разобраться в хитросплетениях московских улиц, плутала в переходах метро. А потом как-то забрела в тихий переулочек в самом центре, и сразу стало уютно и очень по-домашнему спокойно. Падал неторопливый снег, стоял низенький дом с колоннами, улица была пустынной, и тут Наталье вдруг все стало ясно. Она поняла, что Москва – это просто город, в котором живут люди. Они только делают вид, будто все время торопятся, на бегу читают, едят, даже спят, а на самом деле они живут, когда оказываются вот в таких переулочках. Здесь они останавливаются и смотрят на снег, на дом с колоннами, отдыхают и бегут дальше играть в постоянную нехватку времени.

С сестрой отношения складывались непросто. У Ольги была сдача спектакля, и она металась между репетициями и примерками костюмов, которых меняла по ходу действия целых шесть. Никак не удавался грим. Было испробовано уже несколько вариантов, но тот образ, который нравился Ольге, решительно отвергался режиссером, а тот, который устраивал режиссера, не бралась выполнять ни одна гримерша, потому что он делал Ольгу лет на пятнадцать старше.

Решение родителей отправить младшую сестру на каникулы Ольгу возмутило. У нее спектакль и вообще личная жизнь. Что она будет делать с этой пигалицей в новогоднюю ночь? А как же Павел, как быть с ним? У нее однокомнатная квартирка, в которую ну вот совсем никак не вписывалась эта девчонка. Но деваться было некуда, ведь она сама принимала участие в подарке на тридцатилетнюю годовщину свадьбы вскладчину с родственниками, которые вручили ее родителям путевку в Чехию на католическое Рождество. На вокзал Ольга приехала с тяжелым чувством. Поезд приходил в половине седьмого утра. Накануне репетиция затянулась далеко за полночь, квартира осталась неубранной, и в холодильнике – какие-то жалкие сосиски и йогурты. Чем она будет кормить сестру? Чем вообще кормят детей? Ладно, можно будет быстренько сбегать в супермаркет и купить каких-нибудь салатов, что ли.

Она ожидала увидеть этакую провинциальную нескладеху, но из вагона выпорхнула красивая, хорошо одетая девушка с ладненькой фигуркой. Ольга с трудом узнала младшую сестренку, только по синим, как у мамы, глазам. Это был первый приятный сюрприз. Второй, не менее приятный, ждал ее дома, когда Наташа стала разбирать чемодан. Большую часть чемоданного пространства занимала домашняя еда – пирожки с мясом, большой кусок буженины с упоительно хрустящей корочкой, соленые огурчики, плюшки, жареная курица.

– Наташка, как ты это все довезла? – Довезла вот.

– Давай рассказывай, что там дома, как мама, как папа?

– Уехали, – вздохнула Наташа, с недоверием уворачиваясь от объятий сестры.

Две недели пролетели быстро. Новый год встретили в шумной компании молодых артистов. Наташа сестре не мешала, даже наоборот. Теперь утром Ольгу ждал завтрак, а вечером – красиво накрытый вкусный ужин. Сестры подружились, и когда пришло время выбирать ВУЗ, Наташа выбрала Московский медицинский институт. Ей было, где жить, было, с кем дружить. А потом она осталась одна…

Подъезжая к Дому игрушек, Наталья четко знала, что купит Полине в подарок. Три дня тому назад она специально приводила сюда дочку, чтобы подсмотреть, какую игрушку та захочет больше всего. Оказалось, что Полине нравится игрушечная кухня, которая красовалась в отделе кукольной мебели. Дороговато, подумала тогда Наталья, но, в конце концов, решилась на такую трату, ведь Полине ни в чем нельзя было отказать. Пока проверяли содержимое большой, принесенной грузчиком со склада коробки, выносили и грузили ее в багажник машины, прошло около часа. Надо еще купить продукты на дачу, вспомнила Наталья. Да где же этот листочек, на котором записано, что купить? Листка не было. Содержимое сумочки было вывернуто на сидение, каждый предмет отдельно прощупан (при этом обнаружилась квитанция, безвозвратно потерянная две недели назад), карманы тоже подверглись тщательнейшей проверке – листка не было. С обреченным видом Наталья заглянула в бардачок, обыскала сидения и пол – листка не было. Придется ехать домой и искать, потому что, если звонить Толе, он, наверное, не вспомнит все, что надо купить, или обязательно чтонибудь забудет. Вот незадача!