Алиса Гаал - Бездна. Девушка. Мост из паутины. Книга вторая

• Название: Бездна. Девушка. Мост из паутины. Книга вторая
• Автор: Алиса Гаал
• Жанр: Русское современное

«Ты особенная, – услышит Вера. – Ты – пешка, которая может дойти до конца и стать фигурой». Сможет ли пешка стать фигурой в условиях абсолютной беззащитности и отсутствия выбора? История о фатальных обстоятельствах, сжигающих прежнюю реальность. О выборе, который приходится делать, когда кажется, что его нет. О справедливости, которая не защищает. О неоднозначности черного и белого. О характере, который формирует судьбу. И о вере в то, что вопреки всему где-то, возможно, ждет тихая гавань.

---

Она пожимает плечами.

Эридеро зовет Валентину: «Я принесу еще раз, потому как сеньорита смешала все так, что и не разберешь». «Змееподобная женщина», – не без толики раздражения думает Вера, глядя ей вслед.

– Это еще что такое? – Элена вскидывает брови, рассматривая кучку таблеток.

– Доктор Монрой полагает, что я должна пить горы химии, – скептично отвечает Вера.

– А ты полагаешь иначе? – осведомляется она.

– Я полагаю, что моя печень отвалится от подобного количества антибиотиков.

– У тебя опять подскочила температура, чего можно было избежать, выполняя предписания врача, – ухмыляется Эридеро. – Твоя теория терпит фиаско.

– Ну почему же? – парирует Вера. – Температуру не всегда следует сбивать, это защитная реакция организма на инфекцию…

– Где ты набралась столь исчерпывающих знаний? – с сарказмом интересуется он. – Часто приходилось оказывать экстренную помощь во время полетов?

– К счастью, ни разу, – тихо отзывается Вера.

– Действительно, к счастью. Ваше дело не лечить, это уж точно, – откровенную насмешку мужчина даже не пытается скрыть.

– Сдалось вам «мое дело»… – обескураженно произносит Вера. – Вы, правда, полагаете, что моя работа менее достойна, чем ваше «ремесло»?

– Я полагаю, что каждый должен заниматься своим делом, – абсолютно ровным тоном говорит он, пропустив мимо ушей ее замечание. – Если повар начнет спорить со строителем, ты останешься без стен и без еды.

– Бэмби, это еще что такое?! – с недоумением восклицает Элена. – Это ее медсестра избаловала! Кормила с ложечки, таблетки уговаривала пить чуть ли не со сказками, вот и результат, – объясняет она мужчине. – В тюрьме собралась, а за ее стенами расклеилась и разыгрывает девочку-девочку со всеми вытекающими. Жуть какая!

Валентина приносит лекарства и моментально исчезает.

– Пей, да побыстрее! – грубо приказывает Элена.

Вера не двигается с места.

– Бэмби, не испытывай моего терпения, – ласково шелестит она. – Ты выпьешь по-хорошему или по-плохому. Выбор за тобой. Считаю до трех. Раз, два… – она делает паузу, – три… – Вера поднимает на нее глаза и отрицательно качает головой. – Ну смотри, сама напросилась…

– Не надо! – останавливает ее невозмутимый голос. – Она выпьет.

Он неспешно приближается, придвигает стул почти вплотную к кровати, садится и протягивает Вере стакан воды.

– Следуй указаниям доктора: если к завтрашнему вечеру твое состояние улучшится, обещаю сделать тебе сюрприз… – звучит как деловое предложение, и все же в этой фразе угадывается не до конца замаскированная теплота.

Вера невольно вскидывает глаза и, попав под власть устремленного на нее взгляда, замирает: вчера она не осмелилась рассмотреть его лицо, но бегло скользнув по нему взглядом, сделала вывод, что глаза у него темные, сейчас же, когда мужчина находится на расстоянии вытянутой руки, Вера с изумлением отмечает – подобный цвет она встречает впервые: темно-синие, они кажутся почти черными, стоит ему сделать шаг назад. Она не шевелится и почти не дышит, застыв словно под гипнозом, и лишь когда уголки его губ едва заметно приподнимаются, спохватывается, смущенно переводит взгляд на принесенные лекарства. Принимает протянутый стакан воды. Отстраняется и выпивает одну за другой четыре таблетки.

– Мне кажется, вы найдете общий язык, – раздается задумчивый голос Элены.

За окном шумно. Ворота открываются, одна за другой въезжают машины. Доносятся голоса.

– И последнее на сегодня… – Эридеро пристально смотрит на нее. – Никто не должен знать ни подробностей твоей жизни, ни твоего настоящего имени. Договорились?

Вера устало наклоняет голову в знак согласия.

– Как бы ты хотела, чтобы тебя звали?

Вопрос застает ее врасплох. Необходимость стереть то немногое, что осталось у нее от прежней жизни, пробуждает дискомфорт, и она равнодушно проговаривает:

– Мне все равно…

Темные глаза медленно, изучающе скользят по ее лицу.

– Лина… – задумчиво произносит он после минутной паузы. – Да, Лина. Тебе идет. Ты не против?

– Лина… – отрешенно повторяет она. – Хорошо, пусть будет Лина.

– Я буду по-прежнему называть тебя Бэмби, – улыбнувшись, сообщает Элена. – Должна же быть в жизни хоть какая-то стабильность. Ну, нам пора, – она протягивает Эридеро руку, тот сжимает ее и поспешно поднимается. – Спокойной ночи, Бэмби!

– Хорошего вечера, – отзывается она.

– Отдыхай, Лина, – не глядя на нее, бросает мужчина и распахивает перед Эленой дверь.

Взгляд Веры провожает их: интересно, гадает она, между ними что-то есть или мне только кажется? Уж больно особые у них отношения.

Вера неспешно ужинает, затем набирает ванну в надежде, что прохладная вода поможет сбить температуру быстрее лекарств, и, устало погрузившись в мягкую пену, обдумывает случившееся: поведение Эридеро, а вернее выбранная им тактика обернулась для нее приятным сюрпризом – будучи единовластным хозяином положения, он с легкостью мог подавить, запугать, но решил действовать иначе, проще говоря – пойти ей навстречу, тем самым бросив испуганной «гостье» соломинку, за которую та с готовностью ухватилась. Правда, манера договариваться у него весьма своеобразная, не преминула отметить Вера, вспоминая формулировку фразы: приказ плавно переходит в своего рода деловое предложение. И все же, столкнувшись за последние месяцы с жестокостью, бесконечными попытками причинить боль, унизить и сломать, она не могла не оценить проглядывающую в этом поступке человечность…

Вернувшись в комнату, долго, не отрывая глаз от освещенной лужайки дома, Вера пьет горячий чай с медом. Ложится в кровать, кутается в одеяло… Какое же это счастье быть в тепле, в чистой новой одежде, не испытывать ни голода, ни жажды. Закрыв глаза, вспоминает свой настенный тюремный календарь и отмечает: 1 февраля подходит к концу. 1 февраля – первый день этой новой, непонятной жизни. Новый дом, новый пейзаж за окном, новые люди, новая стрижка и даже новое имя. Лина, повторяет она, словно примеряя его, привыкать придется долго… И с изумлением отмечает: думая о заставке календарика, она не прибегает более к воспоминаниям прежней жизни, жизни, в которую вернуться так и не удалось, а вспоминает небо, увиденное утром, и понимает: это в умертвившем жизнь аду из серого бетона не оставалось иного, как хвататься за воспоминания, в этих же стенах жизнь возвращается к ней… пугающая, непонятная, неоднозначная, и, возможно, несчастливая, тем не менее она заполняет собой существование, принося новые открытия и новые эмоции… как это небо, эти холмы, деревья… ворчливую Валентину, обстоятельного доктора Монроя, чуткого Камило, исполнительного Байрона… и мужчину, который спас ей жизнь и дал новое имя, но имени которого она до сих пор не знает… а между тем, погружаясь в сон, думает Вера, именно эти роковые буквы следом за именем Элены вписаны в страничку ее судьбы.

Глава 2. Грозы…

– Только здесь очень одиноко! – с грустью промолвила Алиса. Стоило ей подумать о собственном одиночестве, как две крупные слезы покатились по ее щекам.

– Ах, умоляю тебя, не надо! – закричала Королева, в отчаянии ломая руки. – Подумай о том, какая ты умница! Подумай о том, сколько ты сегодня прошла! Подумай о том, которой теперь час! Подумай о чем угодно – только не плачь!

Льюис Кэрролл. Алиса в Зазеркалье

Когда Вера просыпается, на часах почти десять утра. Проходит в ванную комнату и, не успев вернуться, слышит стук в дверь: уловив шаги, Рикардо заглядывает удостовериться, что она проснулась, а несколько минут спустя в комнату входит Валентина с приклеенной улыбкой, опускает поднос, с облегчением вздыхает, наблюдая за тем, как строптивая гостья принимается завтракать и послушно выпивает утреннюю порцию таблеток. «Вам необходимо есть по пять-шесть раз в день маленькими порциями и очень много пить – так велел доктор Монрой», – воинственно сообщает она. Гостья обещает следовать указаниям, и Валентина, наградив ее подозрительным взглядом, отправляется на кухню за очередной чашкой чая с медом. Вернувшись, наставляет: «Не сидите долго у окна, вас может просквозить, не забывайте полоскать горло, если вам что-либо понадобится, Рикардо меня позовет». «Я вам очень благодарна, – улыбается гостья, – когда болеешь, ощущаешь заботу с особой остротой». Искренность в ее голосе заставляет женщину взглянуть на нее с любопытством и удивлением: «Это моя работа, – бормочет она и, наконец смягчившись, доброжелательно произносит: – Сеньор будет доволен вашим поведением…»

Так проходит день: Валентина навещает ее каждый час, приносит сок, чай или горячий шоколад, интересуется вкусовыми пристрастиями гостьи и всячески ее балует: готовит она превосходно, настолько, что даже Вера, с трудом во время болезни воспринимающая еду, оценивает ее кулинарный талант, о чем незамедлительно сообщает. «Это одна из причин моей работы в этом доме. Хозяин и его гости весьма требовательны…» – с удовлетворением отмечает женщина, и похоже, заключает Вера, она получает искреннее удовольствие, наблюдая результаты своих трудов. Возникшее поначалу напряжение спадает, что явно по душе обеим. Во время обеда Валентина ненадолго задерживается: «Сеньорита Лина, вечером я приготовлю вам настой из трав, чтобы вы поскорее уснули… в доме будет очень шумно. – Заметив немой вопрос в обращенном взгляде, поясняет с едва уловимым недовольством: – Вечеринка… если вы долго пробудете здесь, привыкнете…»