Митрополит Владимир (Иким) - Слова на двунадесятые и великие праздник

• Название: Слова на двунадесятые и великие праздник
• Автор: Митрополит Владимир (Иким)
• Жанр: Религия
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-906911-03-2

Книга митрополита Омского и Таврического Владимира (Икима) «Слова на двунадесятые и великие праздники» является органичным дополнением его цикла богослужебных проповедей на Евангельские и Апостольские чтения на каждый день под названием «Вечное сокровище» и содержит в себе проповеди на темы важнейших праздников церковного года, а также по некоторым иным особым поводам (юбилеи Патриархов, Новый год) – всего 74 Слова. В этих проповедях святоотеческая экзегеза совмещается с современной духовно-нравственной проблематикой и историей Русской Церкви XX–XXI веков, преломляясь через личный многолетний опыт архипастырского служения автора. Книга предназначена для самого широкого православного читателя.

---

«Достойно и праведно поклоняться Кресту Христову! – восклицает святитель Ростовский Димитрий в своем Слове на Воздвижение Креста. – Ибо этим благословенным древом "смерть умертвися" и "живот даровася". Первым древом райским мы умертвились, древом же крестным получили жизнь. Первым изгнаны были из рая, вторым же, как по лествице некой, восходим на небо. Первым победил нас враг, этим же благословенным древом Креста Господня мы побеждаем врагов наших. А потому древо это благословенное достойно почитания. Если то оружие, которым некогда Давид победил и обезглавил Голиафа, было в великом почитании и с честью сохранялось за алтарем в храме Соломоновом, то тем более достойно почитания и поклонения оружие крестное, которым Христос Господь победил не человека Голиафа, а Голиафа адского – диавола со всем его воинством».

Святителю вторит и другой великий пастырь, святой праведный Иоанн Кронштадтский, в своей праздничной проповеди:

«Крест есть Божественная слава Христа, искупившего в нем мир, падший в глубину погибели, разрушившего проклятие человечества и исходатайствовавшего ему благословение Отца Небесного, победившего смерть нашу и даровавшего всем воскресение из мертвых».

Отсюда видно, что Крест Христов – символ славы, символ победы. Но символ, на первый взгляд, странный, парадоксальный для падшего человеческого ума. Как это орудие мучительной казни может быть «славным», а тем более – приносить славу Тому, Кто был истязаем с его помощью? Разве не стоило бы, наоборот, предать проклятию и забвению крест, на котором люди мучили Бога?

Несомненно, мы, и вообще современные люди, как верующие, так и неверующие – далеко не первые, кто задается подобными вопросами. Неслучайно и сегодняшнее апостольское чтение посвящено этой парадоксальной «проблеме Креста»: Мудрость же мы проповедуем между совершенными, но мудрость не века сего и не властей века сего преходящих, но проповедуем премудрость Божию, тайную, сокровенную, которую предназначил Бог прежде веков к славе нашей, которой никто из властей века сего не познал; ибо если бы познали, то не распяли бы Господа славы (1 Кор. 2, 6–8).

Обратившись же к предыдущей главе того же Послания святого апостола Павла к Коринфянам, мы найдем там и куда более прямые и жесткие слова: Слово о кресте для погибающих – безумие… Ибо и иудеи требуют чудес, и Эллины ищутмудрости; амы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Эллинов безумие; для самих же призванных, Иудеев и Эллинов, Христа, Божию Силу и Божию Премудрость; потому что немудрое Божие премудрее человеков, и немощное Божие сильнее человеков (1 Кор. 1, 18, 22–25).

Действительно, у жителей древнего Средиземноморья «распятый Бог» должен был вызывать в лучшем случае недоумение. Ведь казнь через распятие считалась у римлян самой позорной: ей подвергали только рабов (которых римляне вообще не считали полноценными людьми) и особо тяжких преступников из числа тех, кто не был римским гражданином (гражданина же подобному позору не могли подвергнуть ни при каких обстоятельствах, хоть покушайся он на самого императора – вот каково было отношение к крестной казни!). Грубая, отвратительная смерть на кресте в тяжких муках не имела ничего общего и с той возвышенной философией самых разных направлений, что в те годы была популярна среди греко-римской интеллигенции. У простого народа «страдающий Бог» еще мог, пожалуй, вызвать какие-то чувства сострадания – ведь были же популярны мифические культы языческих богов Осириса и Диониса, жестоко растерзанных, а затем воскресших, – но позорный крест вместо романтичного в своей первобытной жестокости разрывания, или, к примеру, гибели в пламени или стандартного усекновения головы моментально сводил эти чувства на нет. Да к тому же – что это за Бог, который, пусть и чудесно воскреснув, даже не потрудился наказать своих обидчиков, восстановить, так сказать, справедливость? Нет, какой-нибудь культ Аттиса и Кибелы и ярче, и интереснее, и гораздо понятней и ближе сердцу простого земледельца или пастуха!

Что же касается иудеев, то римская казнь на кресте должна была напоминать ветхозаветному сознанию повешение – также казнь весьма позорную: Если в ком найдется преступление, достойное смерти, и он будет умерщвлен, и ты повесишь его на дереве, то тело его не должно ночевать на дереве, но погреби его в тот же день, ибо проклят пред Богом (всякий) повешенный (на дереве), и не оскверняй земли твоей, которую Господь Бог твой дает тебе в удел (Втор. 21, 22–23).

Итак, согласно человеческой логике, прославиться через крест было никак невозможно. И все же это произошло! Разве не удивительно, что именно «парадоксальное», непонятное древнему средиземноморцу любого происхождения христианство в конце концов победило в этих краях? Ведь все популярные и общепринятые языческие культы «страдающих божеств», гораздо более понятные и удобные, отцвели достаточно быстро, а «непонятное» христианство процвело, несмотря на все гонения. Может быть, дело именно в том, что христианство вовсе не очередной «культ страдающего божества», как неоднократно пыталась нас убедить советская атеистическая пропаганда (в основном, надо сказать, крайне невежественная и некомпетентная даже с чисто светской – религиоведческой точки зрения), а подлинное Божие дело, исполнение обещаний, данных некогда Богом ветхозаветным пророкам?

Да, иногда Божественные обещания исполняются подчас совсем не так, как мы себе это можем представлять. Потому что Божественная логика и Божии законы – неизмеримо выше и разумнее наших.

Для нас, спасаемых, [распятый Христос] – сила Божия, – продолжает свои слова о Кресте апостол Павел. – Ибо когда мир мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу безумием проповеди спасти верующих (1 Кор. 1, 18, 21).

Распятие Спасителя – далеко не первый пример, когда Божественная логика и спасение казались человечеству странными, парадоксальными. Вспомним, например, каким образом пророк Моисей спас свой народ в пустыне от укусов ядовитых змей:

И сказал Господь Моисею: сделай себе змея и выставь его на знамя, и ужаленный, взглянув на него, останется жив. И сделал Моисей медного змея и выставил его на знамя, и когда змей ужалил человека, он, взглянув на медного змея, оставался жив (Чис. 21, 8–9).

Не правда ли, странно? Люди гибнут от змей, а Господь предлагает им, чтобы спастись, смотреть на то, что их убивает!

Но разве не так же, много сотен лет спустя, Сам Господь победил вечного змея – смерть – Своей собственной смертью?

Как Моисей вознёс змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную, – говорит о Себе Христос (Ин. 3, 14–15), ибо на Своем Кресте Господь «Смертию смерть поправ», как поем мы каждую Пасху.

А вот и другой пример, уже упоминавшийся здесь: битва Давида с Голиафом. Иудеи, наверное, надеялись, что Господь пошлет им избавление от филистмлян и победу над их наглым и грозным воином, но, возможно, они ожидали, что это избавление придет либо в виде чуда, какого-нибудь грома и молнии, либо в виде могучего воина, еще более сильного, чем филистимлянин Голиаф. Кто мог подумать, что одолеет непобедимого Голиафа и принесет победу иудейскому войску простой невзрачный пастушок, даже не достигший еще возраста мужчины? Мальчик, не умеющий даже носить доспех, а не то что обращаться с луком или мечом? Младший сын небогатых родителей, которого старшие братья, как это часто бывает в больших крестьянских семьях, вечно посылали исполнять за них самую скучную работу? А несколько позже именно этот жалкий пастушок – а не кто-нибудь прославленный, богатый или знатный – будет поставлен царем Израиля, прославит свой народ и станет родоначальником грядущего Спасителя…

Сила Моя совершается в немощи (2 Кор. 12, 9), – говорит Господь. И Крест – такая же парадоксальная победа Бога и христианства, какой была победа юного пастушка, будущего великого царя и пророка Давида. Как некогда Бог вернул Своему народу былую славу, и даже увеличил ее через самого скромного из их числа, так и теперь Он восстановил первозданную славу всего человечества через Свое крайнее уничижение.

«Как Голиаф гордился и думал, что нет никого у израильтян, кто бы мог победить его, и, однако, был побежден и обезглавлен кротким и юным Давидом, чтобы понести больший позор, так и прегордый диавол гордился и думал, что его победить никто не может, ибо он побеждал всех людей от Адама и до самого пришествия Христова. Как супостат, когда он побеждает наиболее сильных и храбрых воинов какого-либо царя земного, скорее побеждает и остальных его воинов: одних убивает, других преследует, иных берет в плен, – так и супостат рода человеческого – диавол, победив сначала в раю крепких, как созданных руками Божиими и потому не столь склонных и подверженных греху, прародителей наших Адама и Еву, остальных людей побеждает легче: одних убивая грехами и беззакониями, других преследуя и порабощая, иных отводя в плен… Говоря кратко, никто из людей не мог противиться ему, пока Христос Господь не был распят на древе крестном и, как кроткий Давид, Своим распятием не победил его», – говорит святитель Димитрий Ростовский об этой парадоксальной на первый взгляд, а на деле великой в своей мудрости Божией логике.