Александр Харыбин - Пятый всадник

• Название: Пятый всадник
• Автор: Александр Харыбин
• Жанр: Самиздат

Когда у главного героя – молодого российского ученого – "оборотни в погонах" убивают близкого человека и пытаются обвинить его в этом убийстве, то ему ничего не остается, как скрываться, вынашивая планы мести. В ходе своих похождений он оказывается в тайном обществе, целью которого является подготовка Человечества к приближающемуся Апокалипсису. Там главному герою приходится заниматься совершенно фантастическими вещами – конструированием термоядерного реактора, созданием атомной бомбы, анабиозом и много чем еще. На фоне захватывающих приключений главного героя автор поднимает крайне важные проблемы мировой Цивилизации. Когда и почему наступит Конец Света? Какова цель существования Человечества? Можно ли создать термоядерный реактор и атомную бомбу в кустарных условиях? На эти, а также многие другие вопросы Вы сможете найти ответ в этой книге.

---

– Разрыв селезенки у него, – вдруг неожиданно сказала Наталья.

Фраза внесла диссонанс в создающуюся домашнюю атмосферу, прозвучав как гром среди ясного неба. Я сперва даже не понял ее смысла.

– У кого?

– У друга твоего – Волчкова.

– Да не друг он мне.

– Да это я так, шучу.

– А насколько это серьезно?

– Скорее всего, селезенку вырежут. Иногда возможен летальный исход. В хирургию его отвезли. Я думаю, сейчас все должно решиться.

Насколько я разбираюсь в терминах, летальный исход в переводе с медицинского означает смерть.

– Черт! Как хреново-то! А что он вообще сказал?

– Сказал, что с лестницы упал. Никто, конечно, не поверил. Тем более, Борис Семенович сказал, что он вчера в палате так же вдруг поскользнулся и, типа, ударился о кровать. Да только люди могут верить, могут не верить, а лишние проблемы никому из руководства не нужны.

– Ясно, – единственное, что я смог выдавить из себя в ответ на эту информацию. Ведь может получиться так, что я убил человека.

Несколько минут молча ели. Потом Наталья прервала молчание.

– Не переживай, я думаю – оклемается. Когда забирали, хирург сказал, что вроде внутреннее кровотечение не очень сильное. Может, даже селезенку удастся сохранить. Расскажи лучше, чем ты вообще занимаешься.

Я начал рассказывать официальную версию, то есть ту, которую излагал сначала патрульному на вокзале, а затем любопытному мужичонке в палате. Только более подробный вариант. Подробности черпал из настоящей жизни. В смысле, что учился в физмат школе и институт закончил с отличием. Честно говоря, врать человеку, который так хорошо к тебе относится, что для меня уже не являлось тайной, было противно. Но правду говорить никак не мог, а просто молчать было бы совсем некрасиво.

– Да… – протянула она, когда я закончил свой рассказ, – а я так сразу и поняла, что ты не местный.

– Почему? – искренне удивился я.

– Да потому, что в Серпухове таких людей практически нет.

– Каких?

– Ну, культурных, интеллигентных. Здесь же никто не разговаривает так, как ты. У нас народ весь простой – через слово мат, да и словарный запас у тебя раза в три побольше будет. В общем, выделяешься сильно.

Конспиратор из меня, конечно, никудышный. Надо иметь в виду на будущее. Но сейчас с моей легендой все согласуется. Так что проколом это тоже считать не стоит.

– Знаешь, какая проблема у таких городов, как наш? Москва на протяжении нескольких десятков лет высасывала лучших людей. Вот, взять, к примеру, Подольск или даже Чехов. Оттуда народ каждый день едет на работу, но живет все равно в своем городе. А некоторые так вот ездят-ездят несколько лет, а потом все-таки находят работу у себя. А с Серпухова особо не наездишься. И сидеть без работы несколько лет – ждать, пока подвернется здесь нормальное место, тоже не будешь. Вот люди сразу и уезжают. Сначала снимают квартиры, потом, если повезет, покупают где-нибудь за МКАДом. Даже в Туле – и то проще найти нормальную работу. Все-таки крупный город, куча предприятий, институтов. Так что у нас лет тридцать как минимум шел отрицательный отбор. Эволюция по Дарвину, только наоборот.

– А ты?

– Что я?

– Ты-то сама чего здесь осталась?

– Так я же медик. Медик всегда работу найдет. Зарплаты в больницах здесь и в Москве не так сильно различаются. Там, правда, возможностей подработать больше, но и тут тоже не на голом окладе сижу.

За разговорами тарелки наши оказались пусты, колбаса и хлеб – доедены. Наталья быстро собрала посуду и начала мыть ее в раковине.

– А в Москве ты где живешь?

– Да на юге, в районе Янгеля.

Фундаментальный принцип лжеца: когда врешь, используй как можно больше реальных деталей. Сейчас я старался это правило соблюдать.

– Отсюда недалеко. Пару часов на электричке до Красного. Один живешь?

Я кивнул головой с некоторой задержкой. Интересно, как она истолковала эту паузу.

– А у тебя там своя квартира?

В вопросе так недвусмысленно проглядывали разведывательные цели, что я даже улыбнулся про себя. Как же не терпится тебе стать еще одним примером своей же теории эволюции наоборот.

– Снимаю. На свою квартиру в Москве заработать нереально.

Дальше минут десять шел диалог на предмет возможности тем или иным способом приобрести собственное жилье в столице. Было видно, что тема эта Наталье очень хорошо знакома.

– Ой! Олег, слушай, мы тут заболтались, а мне в больницу уже давно бежать надо, – воскликнула она, взглянув на часы, – кстати, а где ты все это время находился, пока мы тут не встретились?

Я ответил, как было на самом деле.

– Значит, ты просидел всю ночь и полдня на вокзале? Так ты, наверное, сейчас спать хочешь? Кстати, ты не прошел полный курс лечения. Ты знаешь, что в таком случае после воспаления легких бывают осложнения? – в ее голосе вспыхнули типичные командные нотки медработника.

До меня, кажется, дошло, что она имеет в виду. Если я понял правильно, то это – предложение остаться здесь некоторое время. Что ж, я не против оттянуть решение проблем еще на какой-то срок. Только одно очень сильно смущало – отсутствие у меня источника дохода. Тех денег, которыми я располагал, надолго не хватит, а находиться на иждивении у женщины, и так не слишком хорошо зарабатывающей, противоречило моим моральным установкам. Ну, да ладно. На пару-тройку недель хватит, а там видно будет.

– Да, наверное, ты права. Ты что предлагаешь?

– Я предлагаю тебе сейчас здесь остаться и поспать. А вечером приеду и будем решать, что делать дальше.

Естественно, я согласился, потому что на самом деле был в таком состоянии, что хоть спички в глаза вставляй. После ее ухода просто упал на диван и моментально вырубился.

Проснулся от звука открывающегося замка входной двери. Привычка находиться в напряжении, выработанная за последнее время, заставила мгновенно вскочить. То ли из-за темноты в квартире, а, может, по причине слишком глубокого сна, но первые несколько секунд был совершенно дезориентирован, абсолютно не соображая, где нахожусь.

На затем восприятие реальности восстановилось. В сознании калейдоскопом промелькнули события последних суток.

– Олег, ты здесь? – раздался из прихожей голос Натальи.

Ну, слава Богу – это она пришла. А то мало ли кто еще мог быть. Я поспешил ответить. Наталья зашла в комнату и включила свет. Увидев меня, улыбнулась – похоже, моя заспанная физиономия представляла собой веселое зрелище.

– Как там наш пациент? – тут же задал я вопрос, так как эта информация волновала сейчас больше всего.

– Какой пациент? Ах, да, Волчков. Скажем так – пациент скорее жив, чем мертв.

Зачем меня мучить? Неужели трудно сказать конкретно? Заметив на моем лице немой вопрос, она продолжила.

– Да, все нормально, жить будет. Но селезенку оттяпали.

– А как он будет жить без селезенки?

– Ну, как, будут некоторые неудобства, но это не смертельно. Да он быстрее от цирроза печени помрет, или, вообще, зарежут еще раньше.

Определенная логика в ее словах имелась, так что я с ней согласился.

Наталья жестом позвала меня на кухню. Там принялась выкладывать продукты из сумки. На столе очутились тортик, бутылка красного сухого вина и разные мясные и рыбные вкусности, многие из которых я и в нормальные-то времена не ел. Интересно, какую часть своего месячного дохода она за это выложила?

– Да… – протянул я, кивнув на все это изобилие, – слушай, у тебя что – праздник какой-то?

– Нет, – она пожала плечами, – просто хотела отметить нашу встречу.

Мне стало стыдно праздновать вот так на халяву за счет женщины. Но деньги ей предлагать – это, наверное, еще хуже. Наконец, как мне показалось, нашел оптимальный выход из создавшейся неловкой ситуации.

– Наташ, давай я сейчас в магазин сбегаю и еще чего-нибудь возьму, – и я сделал движение, намереваясь встать.

– Расслабься, сиди, – она остановила мой порыв, тронув рукой за плечо, – завтра сходишь.

Завтра так завтра. Мое дело – предложить. Главное, что совесть уже чиста.

После часа бесед о том, о сем, бутылка опустела, а еды заметно поубавилось. В желудке ощущалась приятная тяжесть, а голова слегка кружилась от выпитого вина.

– Пойдем, я тебе сделаю массаж. Это необходимо для лечения, – вдруг сказала Наталья и потянула меня в комнату.

Смазав меня каким-то маслом, она принялась мять мою спину и плечи. Руку медика сразу видно: массаж она делала просто профессионально. Через минуту после начала манипуляций с моим телом я лежал, как труп, не в силах пошевелить даже кончиками пальцев.

– Нравится? – спросила Наталья. Я утвердительно промычал в ответ. Каким-то необъяснимым быстрым движением она перевернула меня на спину. И тут же, смазав ладони маслом, начала массажировать меня спереди. От навалившегося блаженства я мог только постанывать.

И вдруг массаж резко прекратился. Наталья прильнула ко мне, и ее мягкие волосы упали мне на глаза, а ладони стали гладить мои плечи и грудь. Ее горячее дыхание приятно щекотало ухо. Я обнял ее. Какое-то время мои ладони ласкали ее по спине, и вдруг я осознал, что уже не контролирую себя. Руки, как совершенно независимые от моего сознания существа, принялись стаскивать с нее водолазку и расстегивать бюстгальтер. Еще несколько секунд, и в моих ладонях оказались ее небольшие упругие груди. Ее губы коснулись моих. Я захотел ответить на поцелуй, но тут словно молния пронзила мой мозг: а как же Машуня? Неужели я так быстро и так просто готов забыть ее? Чувство вины накрыло, словно обвалившаяся крыша. Я вдруг понял, что продолжать дальше то, что делал, не смогу.