Салават Вахитов - Салагин. Книга о любви

• Название: Салагин. Книга о любви
• Автор: Салават Вахитов
• Жанр: Русское современное

В книге «Салагин» рассказывается о зарождении в душе подростка трепетного, светлого чувства, которое и позволяет жить настоящей жизнью. Конечно, сюжет не исчерпывается только этой темой. Однако всё остальное, думается, не столь важно.

---

И в этот момент мне хочется петь, несмотря на то, что Серёжа Лизнёв, авторитетный в посёлке аккордеонист, говорит, будто мне медведь на ухо наступил, а потом ещё и долго топтался.

«Лишь только подснежник…»

– Шалбан! – раздался пронзительный визг человека, попавшего в смертельную передрягу и отчаянно цепляющегося за жизнь. – Салагин, беги!

Ребята бросились врассыпную сквозь березняк к спасительному шоссе, считавшемуся границей запретной территории.

«распустится в срок…»

Я спохватился поздно, зазевавшись на дятла, методично выбивавшего носом-долотом азбуку весеннего леса. Почувствовал смертельно надвигающуюся тень – и ужас до колких холодных мурашек в спине внезапно охватил меня. Какое-то время я не мог пошевелиться, а потом рванул прочь что есть силы, но только не к шоссе, как все остальные, а в сторону оврага, находившегося слева.

«Лишь только приблизятся первые грозы…»

Голые ветви приовражного орешника больно хлестали в лицо. Предательские резиновые сапоги, купленные явно на вырост, норовили слететь на бегу и цеплялись за торчащие корни деревьев.

«На белых стволах появляется сок…»

Наконец я достиг края крутого оврага, но тут споткнулся о торчащий пень и подстреленным кроликом полетел на землю. Чудом державшиеся очки немедленно соскочили с носа, но я успел поймать их в падении и только потом рухнул носом в запах прелой листвы.

«То плачут берёзы, то плачут берёзы…»

Я живо представил себе огромную длинную руку Шалбана, тянущуюся ко мне, чтобы схватить и утащить на растерзание в чернеющую вдали водокачку, и в отчаянии развернулся навстречу опасности, но… никто за мной не гнался. Было тихо. Ни топота ног, ни хищного дыхания злобного охранника. Лишь голые стволы берёз и беззаботная перекличка грачей в синем весеннем небе.

И что я, собственно, бежал? Честно говоря, я не очень-то и смелый, и струсить, конечно, могу. Но только не всегда понимаю, чего бояться. Вот и сейчас побежал только потому, что все побежали. Да ещё этот дурацкий крик – «Шалбан». Почему-то считается, что Шалбана надо бояться – вот и боятся. И я боюсь, хотя никогда его в глаза не видел, даже не представляю, как он выглядит. Он действительно такой страшный?

Конечно, мы ходили за берёзовым соком в санитарную зону, куда входить строго запрещается. Есть у нас в Санаторке такая запретная территория – участок березняка, огороженный сеткой, где находится водокачка. Но поскольку территория запретная, нас, мальчишек, она всегда привлекает. В ней – нечто таинственное, загадочное. Хочется знать, что там происходит – в почерневшем от времени дощатом двухэтажном здании, всегда закрытом на большой амбарный замок. Если прислонить ухо к двери, то слышны какие-то шумы, словно кто-то тяжело дышит, словно стучит большое сердце сказочного чудища. Водокачкой ведает Шалбан – мужик из деревни Юматово. Говорят, если он кого-либо из мальчишек поймает на своей территории, то в наказание даёт шалбан – именно так произносилось в моём детстве литературное щелбан – и только после неприятной болезненной процедуры выпроваживает за ограду. Потому-то Шалбана и боятся.

В этот момент мои рассуждения прерываются острой, пронзительной болью: плакс-плакс – и накатили в глаза огромные слёзы. Вдруг пришло осознание маленькой трагедии: от страха я совсем забыл про банку, которую бережно нёс домой. Разумеется, она опрокинулась, и вместе с соком утекли надежды угостить родных живительной влагой. И как я теперь вернусь домой с пустыми руками? И что скажу маленькому братишке, которому успел пообещать сладкое угощение? Стало обидно, и от безысходности я разрыдался. Гадкий Шалбан нанёс мне тяжёлую рану, да не узкой стамеской, а рубанул отчаянным топором прямо по сердцу, и слёзы потекли из раны не крохотными берёзовыми капельками, а горькими солёными ручьями. «Шалбан за это ответит, я убью его», – вихрились мрачные мысли.

«То плачут берёзы, то плачут берёзы…»

* * *

Месть! Моё раненое сердце жаждало мести, и надо было обстоятельно обдумать, как наказать злобного Шалбана, чтобы больше никогда-никогда он не смел обижать санаторских мальчишек.

В то время я уже умел мастерить пугачи. Помню, первый пугач был изготовлен мною с мыслью облегчить жизнь бабушке. Тогда в «Малютке» – местном универмаге – начали продавать пистоны для игрушечных пистолетов и автоматов. И, естественно, все санаторские мальчишки, счастливые обладатели «огнестрельного оружия», стали просить родителей закупить побольше «патронов» на случай возможных «вооружённых конфликтов». Если честно, даже и без пистолетов пистоны можно было взрывать, наслаждаясь звуком «выстрела» и запахом специфической гари, для этого нужно было чиркнуть ими о твёрдую, чуть шероховатую поверхность или просто стукнуть по ним молотком.

Возможно, пистоны стоили и недорого, но бюджет бабушки, которая работала в санатории всего-навсего санитаркой, был весьма скромен. Кстати, нужно заметить, что бабушкой своей я очень гордился, поскольку из военных книг знал, что санитары спасли немало людей на войне и всегда рисковали собой, находясь на линии огня. А ещё я был виноват перед ней, потому что, когда был совсем маленьким и ничего не соображал, сжевал её медаль, полученную за героические усилия на трудовом фронте. То есть сжевал планку, а саму медаль куда-то закатил так, что её не смогли найти. Медаль была дорога ей, и она всегда переживала о нечаянной утрате.

Вот и сейчас, спустя много лет, я переживаю за «гадость», которую сотворил, будучи неразумным ребёнком. Помню, когда бабушка умирала в 2006-м и уже лежала, не вставая с постели, практически в беспамятстве, она всё сжимала какую-то штуковину в руке и бесконечно тёрла её. Штуковиной оказалась юбилейная медаль, выпущенная к 60-летию Победы, – маленький символ того, что Родина не забыла о своей героине. Словно вернули бабушке награду военного времени. И эта медалька, многим казавшаяся бесполезным куском металла, давала возможность жить. Да, не только берёзовым соком поила нас щедрая Родина.

Так вот, я опять отвлёкся: купленные пистоны быстро заканчивались – и стрелять было нечем. И тогда пришла в голову мысль изготовить пугач, конструкцию которого я хорошо представлял, поскольку видел такое у старшеклассников. С теорией у меня всегда было всё в порядке.

Однако теория теорией, а практика требовала качественного материала для моего замысла: нужна была надёжная металлическая трубка.

– Где её взять? – спросил я Рината.

Он знал ответ:

– Да в тракторах такие есть! Сейчас дядя Ваня поставит свой «Беларусь» на обед. Постоишь на шухере, я тебе стырю.

Он сдержал обещание и под прикрытием целой орды мальчишек выдернул из работающего двигателя какую-то деталь. Но трубка оказалась тонкой, сделанной из латуни, только понапрасну заставили тракториста дядю Ваню оглашать матюгами опустевшую вмиг улицу.

– Ну и нафига мне она? – я не скрывал досады. – Ты хоть сам понимаешь, что из этого ничего не получится?

– Почему «ничего»? Я такую же добыл для Васьки. Он не жаловался.

Я смирился: мне не терпелось применить новые технические навыки. Для пугача, возможно, трубка годилась, в любом случае – специальных исследований и экспериментов проводить я не стал.

Технология изготовления была достаточно простой. Один конец трубки сплющивался молотком и в дуло заливался расплавленный свинец объёмом в полторы столовой ложки. Потом из длинного гвоздя изготавливался ударный механизм. Тупой конец сгибался под прямым углом, а острый вставлялся в трубку, куда в небольшом количестве засыпалась сера от спичек. Гвоздь оттягивался мощной медицинской резиной, и стоило её отпустить, как остриё с силой ударяло по сере – и раздавался выстрел, чуть громче, чем выстрел пистонов, продававшихся в «Малютке».

Поскольку я был торопыгой, пугач был готов в тот же день. И я взялся его испытывать, не отходя от места производства, то есть на кухне. Бабушка к тому времени вернулась с работы и отдыхала в спальне, братишка играл в зале, а родители были на работе.

«Удивлю-ка бабушку, – подумал я, – ей теперь не надо будет покупать пистоны. Вот радости-то будет!» Натянул, как положено, ударный механизм и отпустил резину. Увы, никакого выстрела не последовало. Наверное, не хватило серы. Соскрёб со спичек ещё и подсыпал в ствол. Результат был тот же. Сколько же надо серы, чтобы эта штука выстрелила? Инструкций у меня не было. Опыта тоже. Голая теория. Подсыпал ещё. Потом ещё. А потом наконец раздался взрыв такой силы, что зазвенело в ушах: трубка выскочила из рук и с бешеной силой ударилась о кафельную плитку на стене, гвоздь улетел в противоположном направлении и воткнулся в деревянную дверь ванной комнаты, а кухня наполнилась гарью. В дверях застыл удивлённый братишка с машинкой в руках, он ничего не говорил, лишь глаза были широко раскрыты. Бабушка, совершенно офигевшая, примчалась на кухню и, убедившись, что со мной всё в порядке, набросилась на меня с руганью. Я почти не слышал, что она кричала, потому что в голове стоял гул от выстрела. Скажу по секрету, стрелять из оружия собственного производства – впечатление хоть и приятное, но вообще-то не для слабонервных. Когда бабушка немного пришла в себя и успокоилась, я пообещал выбросить «заменитель пистонов» и больше такого никогда не делать, и тогда мы договорились ни о чём не сообщать родителям. Боялись, что сгоряча попадёт нам обоим. «Это всё из-за Ипполитова, – твердила бабушка, – я же говорила тебе, не дружи с ним, он плохому научит!»