Салават Вахитов - Салагин. Книга о любви

• Название: Салагин. Книга о любви
• Автор: Салават Вахитов
• Жанр: Русское современное

В книге «Салагин» рассказывается о зарождении в душе подростка трепетного, светлого чувства, которое и позволяет жить настоящей жизнью. Конечно, сюжет не исчерпывается только этой темой. Однако всё остальное, думается, не столь важно.

---

Шах засыпал в ствол поджигала настоящий порох из разобранных патронов от мелкашки, вставил пыж и утрамбовал всё стальным шомполом. Потом всыпал обрубки гвоздей, и я задумался о том, какой вред они могут нанести человеку. Если, например, выстрелить в лицо, то оно будет навсегда обезображено множеством дырок, поэтому, наверное, лучше стрелять в туловище. Неожиданно я представил, как кусочки гвоздей впиваются вокруг сердца несчастной жертвы и оно выпадает из тела. И как потом Шалбан без него?

Когда приготовления к террористическому акту были закончены, Шах назначил время сбора. В нашем кругу ни от кого не было секретов, поэтому посмотреть на выстрел мести пришли все, ведь не каждый день стреляют в Шалбана. Петра и Ринат откровенно радовались за меня, на лицах Хамита и Серёги угадывалась зависть, девчонки – Резеда и Наташка – считали меня героем.

Мы пришли к водокачке. Шах вложил мне в руку поджигал. Деревянная ручка удобно легла в ладонь – сделана с любовью – выпилена по шаблону, обработана рашпилем и отполирована шкуркой. В этот момент мне стало не по себе, мелкий озноб предательски охватил тело. Шах заметил лёгкую дрожь на теле подопечного, но не подал виду, лишь положил руку на моё плечо, чтобы успокоить.

– Давай, – сказал он Ринату.

Ринат вложил в рот два пальца и отчаянно свистнул.

Я смотрел на чёрную дверь и ждал, пока появится Шалбан, а тот всё не выходил.

Ребята стали кричать:

– Выходи, подлый трус!

Я был бледен.

– Я не смогу выстрелить в него, – признался я тихонечко Шаху. – Я ему всё прощаю.

– Что прощаешь, это хорошо, – ответил Шах. – Но ты же не хочешь выглядеть трусом перед ребятами?

И тут появился Шалбан, я впервые увидел его. Он был совсем не страшен в домашнем трико с отвисшими коленками и белой рубашке, худенький и невысокий дядька с козлиной бородкой. Ребята в страхе отбежали подальше.

– Стреляй, – приказал Шах.

– Я не могу, – признался я. – Нельзя убивать человека за банку сока.

– Салагин, ты трус! – сказал Шах.

– Я не трус! – Я никогда ещё не был так спокоен. – Сильвио тоже не выстрелил в своего врага.

– Зато Сильвио заставил его бояться. Ты думаешь, я дурак и позволю тебе кого-то убить? Дробь не долетит до него на таком расстоянии, заряд слишком слабый. Стреляй!

Я посмотрел на Шаха, он улыбался. Вот хитрец! Шаху можно было верить.

Я вытянул руку с поджигалом навстречу приближающемуся к нам грозному Шалбану и ширкнул коробком по замедлителю из трёх прикрученных к запалу спичек. Сера зашипела, и через пару секунд раздался грохот, и одновременно с отдачей из поджигала выскочило огромное жёлто-красное пламя, чуть не опалив мне руку. В ушах зазвенело. Я с трудом осознал, что сам остался жив, но зато Шалбан вдруг покачнулся и медленно, как в фильме, опрокинулся на землю. «Так когда-то Онегин застрелил Ленского, – подумал я. – Так Печорин убил Грушницкого».

Девчонки завизжали и бросились бежать по направлению к дому. Пацаны оцепенели и не двигались.

Я опустил поджигал и, тяжело волоча ноги, пошёл к убитому. Дыхание перехватило, и сердце крепко сжала неведомая внутренняя сила. Я бы заплакал, если б не был так ошеломлён. Что я наделал? Я совершил страшное преступление. Ещё недавно я был обыкновенным мальчишкой, а теперь, наверняка, буду сидеть в тюрьме, как Ипполит.

Я растерянно обернулся на Шаха, а тот устало присел на пень и хитро подмигнул мне:

– Сходи к нему, он хочет с тобой познакомиться.

С недоверием я подошёл к трупу. «Труп» лежал на траве. Лицо наполовину было прикрыто капюшоном, рот был растянут до ушей в довольной улыбке, а короткая рыжая бородка подрагивала в беззвучном смехе. Я всё понял: Шалбан, вероятно, был в сговоре с Шахом. Мерзкие-мерзкие твари! У меня отлегло от сердца. Счастливый, я повалился на траву рядом с совершенно не страшным Шалбаном. Мне было приятно, что он жив и здоров. И тогда я рассмеялся, рассмеялся и Шалбан, рассмеялся чуть в стороне Шах, и его голос взлетел над лесом грачиным граем. Синее небо смотрело мне в глаза, и тогда я крепко зажмурился и увидел давнего друга-приятеля – мишку на фоне ярких солнечных лучей – мой талисман-оберег, сопровождающий меня по жизни. Казалось, что и он ласково улыбается мне.

В какое-то время смех Шалбана стал неприятно козлиным. Он неожиданно приподнялся и от всей души закатил мне смачный щелбан. Потом вскочил и ушёл в темноту водокачки. Я понял, что даже лица его не успел разглядеть и теперь при встрече вряд ли узнаю. В голове гудело: удар оказался весьма болезненным. Кто-кто, а Шалбан был мастером своего дела.

Ребята, так и не рискнувшие приблизиться к нам, долго переминались в сторонке, а потом в непонятках разбрелись по домам.

Глава 5. Хелп

Однажды отец решил внести в нашу семейную жизнь новые краски и неожиданно для всех купил катушечный магнитофон. То, что он был катушечным, можно было бы и не уточнять: других в ту пору не было. Магнитофон, или, по-народному, «маг», назывался загадочным словом «Соната», после которого стояли три палочки – римское «три» и имел специфический запах новой электротехники – смешанный аромат разогретого металла, пластика и резины. «Соната III», как потом выяснилось, оказалась надёжной машиной и служила целое десятилетие, пока морально не устарела и пока не ослаб её натяжной механизм. Для меня магнитофон был чудом, надолго запершим меня в доме, отгородив от дурного влияния улицы. На магнитную ленту можно было сохранять голоса любимых людей, записывать понравившиеся песни из теле- и радиопередач, вдобавок магнитофон легко дополнялся небольшой схемой, о которой я вычитал в журнале «Радио», после чего он мог работать и как приёмник. Я тут же спаял такую схему, подключил её к усилителю «Сонаты», и из динамиков магнитофона заиграла музыка. Я был рад этому безмерно, а папа настолько удивлён открывшимися способностями сына, что не стал наказывать за несанкционированную разборку абсолютно новой аппаратуры. Как известно, победителей не судят.

Слушали мы тогда наивную и безобидную советскую эстраду. Палад Бюльбюль-оглы, к примеру, был весьма популярен. «В мире много музыки, – думал я, – вот бы собрать ее всю», – безумная страсть собирательства снова разжигала пожар в моём сердце. С появлением «Сонаты» для меня открывался таинственный мир доселе неведомого зарубежного рока. И понеслась бесконечная череда катушек с записями английских и американских групп, которые мы, счастливые обладатели бытовых магнитофонов, переписывали друг у друга: «Битлз» и «Роллинг стоунз», Маккартни и «Кактус», Хендрикс и «Дорз»… Мы росли вместе с зарубежой музыкой. А ещё был Высоцкий с неожиданным голосом, не укладывающимся в советские стандарты пения, — не Лещенко и не Кобзон. И даже не «Весёлые ребята». Он выворачивал привычный мир наизнанку:

Мне так бы хотелось, хотелось бы мне

Когда-нибудь, как-нибудь выйти из дому —

И вдруг оказаться вверху, в глубине,

Внутри и снаружи, – где все по-другому!..

Отец не одобрял мои предпочтения, посмеивался над тем, что я слушаю, иногда даже ругался, когда громкость музыки начинала превышать порог допустимого. Маме было все равно, а бабушке безразлично, что, в принципе, одно и то же. Одобрял мой выбор один лишь братишка, и это нас неимоверно сближало. Он, хотя и был совсем ещё маленьким, понимал, что вместе с «Сонатой» в наш санаторский мир врывалась новая роковая эра. Странное дело, когда и я был совсем мал, то ни от кого не ждал помощи. Не было в ней необходимости. Возможно, потому, что и так был достаточно защищён, находясь в семье, в родном доме. Но чем старше я становился, тем чаще в ней нуждался – в помощи родных, друзей и абсолютно незнакомых людей. «Хелп!» – орали дружно битлы, – и во мне тоже потихоньку зрела острая необходимость кого-либо спасти, вызволить из беды, непременно помочь и сострадать.

Такая возможность выдалась очень скоро. Под влиянием Шаха, я вовсю читал учебники по физики для старших классов и знал много тайн, связанных с электричеством. Я, например, понимал, что электроны, бегущие по проводам и несущие заряд, весьма коварны, неосторожного человека они могут наказать и даже убить. Однажды, когда мне было всего три года, мы с приятелем Андрейкой обнаружили прекрасное укромное местечко для наших детских игр – большую трансформаторную будку, которую беспечные взрослые оставили незапертой. В ней было довольно просторно, для того чтобы разместить наши машинки и устроиться в ней самим, как в уютном домике. В общем, мы дружно веселились рядом с высоким напряжением, гудящим в мощных обмотках трансформатора, пока встревоженная нашим исчезновением бабушка не бросилась на поиски и не обнаружила нас. Электрический бог тогда сжалился над маленькими недоумками, возомнившими себя диэлектриками, и не выказал праведного гнева. Но бабушка была в шоке. И ещё долго приходила в себя и рассказывала потом, что ей пришлось пережить, услышав голос любимого внука, доносящийся из трансформаторной будки.