Глен Кук - Орудия Ночи. Жестокие игры богов

• Название: Орудия Ночи. Жестокие игры богов
• Автор: Глен Кук
• Жанр: Иностранное фэнтези

Арнгенд, Касторига и Навая лишились королей. Граальская империя осталась без императрицы. Церковь потеряла патриарха – он не погиб, но был вынужден бежать. Ночь лишилась Харулка Ветроходца, самого великого из грозных изначальных божеств.

Найдутся новые короли. В Граальской империи скоро появится другая императрица. Не останется пуст и патриарший престол.

Нового Ветроходца не будет уже никогда. Старейшее и свирепейшее из Орудий погибло – от руки смертного!

Ночь объята ужасом. Весь мир объят ужасом. Льды растут и движутся на юг.

---

Мальчик, как и его отец, сблизится лишь с двумя женщинами – собственной кормилицей и няней. Его научат ставить их ниже себя или тихо презирать, и со временем он начнет относиться так ко всем, кто ниже его по положению.

Каким-то чудом графу Реймону удалось не поддаться этому пороку.

– Сочия, ты же меня знаешь, я мрачно смотрю на жизнь. Не принимай близко к сердцу мои угрюмые размышления о будущем Люмьера.

Свечка принял решение: ради этого младенца он не вернется в Сен-Пейр-де-Милеж, но останется в Антье.

И быть может, пока Господь не призовет его к себе, монах успеет научить мальчика осознавать реальность.

– Мрачно смотрите на жизнь? Да вы, пожалуй, слишком уж радужно на нее смотрите в нынешние-то суровые времена. Мы вас еще удивим. Зарубите себе на носу: вы остаетесь тут, пока Люмьер не вырастет и не станет мужчиной.

– Быть может, именно столько времени мне и нужно будет, чтобы снова стать совершенным, я ведь перестал им быть, как раз когда тебя встретил.

– Вечно-то вы со своими заумными рассуждениями и шуточками. Давайте берите его. Я настаиваю.

Интонации, прозвучавшие в голосе Сочии, совершенного обеспокоили.

Он взял младенца. Тот немедленно открыл голубой глаз. Глаз этот толком не мог еще ни на чем сфокусироваться, но брат Свечка вообразил, что малыш его запоминает.

Такие маленькие крохи похожи на сверхъестественных созданий.

6 Обитель Богов, Тирания Ночи

Все Старейшие приняли человеческий облик. Даже Асгриммур не знал, виновато ли в этом присутствие людей, или Орудиям просто так удобнее. Кое-кому из богов трудно было удержать форму, и время от времени они начинали мерцать. Возможно, именно поэтому во времена расцвета северных богов их и прозвали Лучезарными.

– Магии нет! – пожаловалась одна из красавиц. – Волшебство пропало.

Почти все Орудия к тому времени вышли из Небесной Крепости, но кое-кто остался наблюдать за смертными. Пайперу Хекту было весьма не по себе: во-первых, давала о себе знать попранная вера, во-вторых, он боялся за родных, хотя Асгриммур и уверял его, что все будет хорошо.

– Старейшие понимают, что просто перешли из тюрьмы поменьше в тюрьму побольше. Они погибнут, если этот мир так и останется закрытым. Чтобы выжить здесь, нужна магия, а магии нет. Начнут выкидывать фокусы – им отсюда не выбраться. Этот мир сжимается и со временем сделается не больше булавочной головки.

– Это элен-коферы подстроили? Вот проходимцы!

– Виноваты боги: именно они придумали, как тут все должно быть устроено, а элен-коферы просто выполнили заказ.

Хект решил в эту тему не углубляться: даже самые невразумительные вещи оказываются правдой, если речь идет о Ночи.

В комнату вошла Жатва. На ходу она жевала нечто напоминавшее дичок-переросток странной формы.

– Первый урожай Эавийн. Не очень-то яблочки удались, но сойдет пока, – сказала она и неторопливо обошла зал, с любопытством заглядывая всем через плечо.

Хекту и самому было любопытно. Когда это Жатва успела бегло заговорить по-фиральдийски? Значит, яблоки и правда действуют.

Отродье, Кловен Фебруарен и Герис подготовили к отправке первую партию оставшихся от сраженных Орудий яиц: в стеклянной емкости уже лежало более ста фунтов этого добра.

От вознесшегося толку было мало. Его сильно потрясло предположение о том, что гибель Всеотца, возможно, была подстроена. Неужели и им самим кто-то манипулировал? Как это ему, только что вознесшемуся и охваченному безумием Орудию, удалось создать закрытую вселенную и загнать туда двенадцать богов?

Асгриммур пытался обсудить все это с Герис, но ей было не до того.

– Перестань уже мучиться из-за прошлого, – наконец проворчала она. – У нас есть неотложные дела. Прохвост очутился здесь, потому что тот, кто засел у тебя внутри, бросил на это все остатки своих сил. А теперь помоги-ка с дробилкой.

Некоторые яйца покрупнее не пролезали в трубку, и Герис собиралась их разбить – от сильного удара они разлетались на куски.

Анна с детьми тоже помогали – убирали из комнаты те инструменты и материалы, которые были больше не нужны. Лучезарных их равнодушие злило.

Два больших и еще теплых яйца положили на отдельный стол и весьма недвусмысленно нацелили на них фальконеты. Герис сказала, что еще можно обратить вспять то, что произошло с этими двумя Старейшими.

Хект с радостью бы их уничтожил. Создания Ночи, все до единого, бросали вызов его вере – и той, что он принял в детстве, и той, что усвоил позже, перебравшись на запад.

Умом-то Пайпер понимал, что все, что связано с Ночью, правда, но сердце отчаянно не желало верить. Бог один, и нет другого!

– Пайпер, ты что? – спросила Герис.

– А?

– Снова в облаках витаешь средь бела дня.

– Приходится, здесь же не темнеет никогда.

Пайпер оглянулся на дверь. На окрашенном зеленом пятачке стояли с полдюжины Старейших – точь-в-точь обычные люди, только одеты допотопно. Среди прочих одна из матерей Красного Молота (в разных мифах эта честь приписывалась разным богиням), его жена и дочь этой самый жены, рожденная неизвестно от кого.

Хекту от них было не по себе.

У народов, поклонявшихся Старейшим, были довольно странные представления о справедливости.

– В мире, где все живут по закону «око за око», последний уцелевший как раз и держит всех за яйца.

– Что такое, Пайпер? – удивилась Герис.

– Ничего. Вспоминаю слова Пинкуса Горта, – отозвался Хект и посмотрел на родных.

Они устали, хоть и не физически. Пелла по очереди подменял сестер и Анну на пушках. Мальчишка вполне мог всех удивить, когда забывал о своих замашках.

– Сколько еще времени сидеть на фальконетах? Асгриммур говорит, они нам больше не нужны, но меня терзают сомнения. Все думаю: вот была бы потеха, возьми Старейшие верх.

– Ты как раз потому и появился, что Орудия вот уже тысячи лет берут верх, – отозвался Кловен Фебруарен. – Поживи чуток с ними, и поймешь ход их мыслей. Немалую роль тут играет тот простой факт, что смерть никогда не случается с ними.

– Все должно измениться, – ответил Хект.

– Перемены начались сотни лет назад. Но боги все неверно истолковали, именно потому все мы здесь сегодня и оказались.

– Прапра, ты зачем пришел в разговор встревать?

– Хотел сказать: надо работать дальше и не волноваться о каких-то там глупых прилипалах.

– Ваш намек не понял. Если он, конечно, был, этот намек.

– Прекрати волноваться о богах. Они не смогут нам помешать – это же чистой воды самоубийство. Вы их приперли к стенке: крути как вздумается, хочешь так, а хочешь сяк.

Хекта слова волшебника не слишком-то убедили, но потом он вспомнил, что Старейшие уже и так находились в своем персональном раю, специально созданном элен-коферами. Самоубийство не гарантирует им никакой чудесной посмертной жизни.

Насланные ворогом сомнения, словно зловредные муравьи, подтачивали основание его веры.

– Если я правильно поняла прапра, можно отпустить Анну с детьми. Осталось только скинуть мусор в навозную кучу, – сказала Герис и махнула рукой. – Ренфрау, займемся этим.

– Как пожелаешь.

Отродье отвернул клапан. И вот уже тысяча янтарных горошин – самые маленькие размером с булавочную головку, а самые большие до дюйма в обхвате – покатились вниз по трубкам из посеребренного стекла. Следом за ними катился серебряный шарик, чтобы ни одному созданию Ночи не удалось проскользнуть назад.

Отродье снова закрыл и открыл клапан. Горошины и шарик исчезли в Асгриммуровой карманной вселенной.

– Первая партия готова, – обрадовалась Герис. – Теперь надо перемалывать и колоть. За час управимся, а через два уже будем попивать элен-коферовский эль.

Хект снова оглянулся на родных:

– Ты уверена, что обойдешься без поддержки?

– Вот ты и останься. Возьми себе фальконет, – велела Герис и шагнула вперед мимо него. – А вы, господа боги, если вздумаете вдруг пошалить с нашими смертными девчонками, помните: их мать, отец и тетка уже прикончили четыре могучих Орудия.

Не четыре, а больше, но Хект не собирался запугивать богов. И Герис бы не мешало вспомнить о здравом смысле. Она что, не замечает, что почти все здесь присутствующие не боги, а богини.

Хекта удивила неожиданная забота сестры о Лиле и Вэли.

Кое-кто из богов действительно славился своей распущенностью. В древних северных мифах и верованиях целомудрие, непорочность и верность ценились гораздо меньше, чем среди последователей Аарона Чалдарянского. Чалдаряне же, в свою очередь, придавали этим добродетелям меньше значения, чем прамане: те готовы были закидать камнями любого, кто даже только помыслил о совокуплении с кем-то, кроме юных мальчиков или вечно девственных гурий из райских садов.

Анна и дети ушли, а Хект, опершись на фальконет, задумался о разных религиозных причудах.

Предвестники предельно ясно выражали свое отношение к вопросам секса, и отношение это было весьма суровым: среди правоверных содомитам не место. Но люди всегда смотрят сквозь пальцы на неудобные для них правила, так поступали и прамане. Схожим образом полезные божества, существовавшие еще до Откровения, не исчезли в лучах света единственного Бога, но превратились в ифритов и прочих духов на службе у ворога. А что касается мальчиков…