Пирошка Досси - Продано! Искусство и деньги

• Название: Продано! Искусство и деньги
• Автор: Пирошка Досси
• Жанр: Публицистика
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-8370-0819-1

Перед вами переиздание книги, молниеносно ставшей культовой как в Европе, так и в России.

В своем исследовании, рассчитанным на самую широкую публику, Пирошка Досси пытается раскрыть секреты системы, которая позволяет художникам зарабатывать миллионы и заставляет простых смертных возмущаться по поводу этих миллионов, полученных вроде бы «ни за что».

Привлекая данные из сферы экономики, социологии, психологии и истории искусства, Досси со знанием дела анализирует феномен торговли «вечными ценностями», саму суть этих «вечных ценностей», а также те изменения, которые происходят с артрынком в свете технического и социального прогресса.

По мнению автора, в наши дни, когда предметы искусства стали символами статуса, а мастерство автора перестало быть основным критерием оценки, исследовать механизмы круговорота шедевров и процесс ценообразования становится намного интереснее, чем в «классическую» эпоху.

---

И в жизни частного коллекционера Идессы Хенделес утрата играет центральную роль. Ее родители, польские евреи, были отправлены в Освенцим и выжили лишь благодаря счастливому случаю. После войны они переехали в Марбург (там в 1948 году появилась на свет Идесса), а потом в Канаду. Но старые раны дали о себе знать и на новой родине. В Торонто семья опять столкнулась с антисемитизмом. В школе Идессу дразнили из-за ее еврейского происхождения. Но это ее только подстегивало. Она стала отличницей, добилась успехов в игре на фортепьяно и виолончели. И все же детство ее было пронизано чувством утраты: «Почти все родственники были мертвы, родина далеко и язык тоже». Тогда же произошла ее первая встреча с искусством. Каждые выходные отец ходил с ней в музей, ставший для нее укрытием от окружающего мира[62].

Коллекция – это зеркальное отражение коллекционера и резонатор для его «я». Частный коллекционер Идесса Хенделес, кроме того, еще историк искусств и куратор собственных выставок, но в первую очередь она Идесса Хенделес. То, что, не будучи профессиональным устроителем выставок, она не должна прятаться за темами и тезисами, кажется ей свободой и привилегией. «Я не смогла бы оставлять свое “я” снаружи», – говорит она[63]. А потому все ее картины и скульптуры, от коленопреклоненного Гитлера работы Каттелана и документов о катастрофе дирижабля «Гинденбург» до знаменитой фотографии Эдди Адамса «Убийство вьетконговца, совершенное начальником полиции Сайгона» («Казнь в Сайгоне»), заключают в себе и демонстрируют аспекты ее собственной истории. В таких, направляемых личными представлениями, коллекциях обнаруживается невидимый центр, вокруг которого циркулирует существование собирателя, подобным же образом растет из песчинки жемчуг, моллюск обволакивает ее перламутром, тем самым превращая инородное тело в нечто для нас драгоценное.

Между тем, большинство новых коллекционеров ждут от искусства не внутренней трансформации, а внешнего превращения. Тот, кто богат, считает художественный критик Марк Шпиглер, хочет быть уверенным в том, что он, приобретя искусство, становится не просто адвокатом, банкиром или менеджером, а современным Медичи[64]. В подобных собраниях-трофеях напрасно искать личную историю, которая при встрече с художественными произведениями становится вдруг зрима и внятна. Здесь же никакое сокровище из глубин души не поднимется, здесь мы останемся на поверхности. А что проявится прежде всего, так это желание престижа, страсть к потреблению и жажда прибыли. Вот три основополагающих требования к произведению искусства, которые сформулировал милан ский галерист и вельможа авангарда Артуро Шварц: художественная работа должна возникнуть из внутренней необходимости, обращаться не только к зрению, но к уму и сердцу, и наконец, созерцание ее должно обогащать человечество[65]. Даже если экспансия художе ственного рынка далекими от искусства покупательскими группами грозит уничтожить эти критерии, они определяют стержневое требование ко всякой работе, стремящейся удержаться и по ту сторону рынка.

Ведь даже если рынок обращен лицом к искусству, которое хорошо как товар, потому что его легко продать, то искусство, которое продать не удается, остается хорошо как искусство.

Эффект Дидро. Динамика коллекционирования

Каждая коллекция – это сочетание единства и разнообразия, переплетение соответствий и вариаций. Коллекционирование подразумевает создание некого единства из множества элементов. Вдобавок в основании коллекционирования лежит элементарная модель человеческого поведения. Присвоить, упорядочить, оформить и дополнить – вот основа нашего умственного освоения окружающего мира. Без этих процессов немыслимы исследования и наука. Создавать коллекцию значит с каждым пополнением вновь устанавливать равновесие между частями и целым, между отдельным предметом и собранием, между подобным и различным.

Первым бросившим непредубежденный взгляд на значение единства предметов был Дени Дидро, французский философ эпохи Просвещения. Издатель и автор «Энциклопедии» предложил свое открытие в забавном трактате, названном «Сожаление о моем халате» («Regrets sur ma vieille robe de chambre»)[66]. Трактат начинается с того, что растерянный и меланхоличный Дидро сидит в своем кабинете. Когда-то родную комнату теперь не узнать. Причину этого Дидро усматривает в новом халате, который недавно подарил ему приятель. В восторге от превосходного одеяния, Дидро позволил ему занять место старого рваного халата. Однако это было опрометчивое решение, потому что запустило процесс изменений, который, подобно войне, охватил все без исключения предметы обстановки кабинета. Через неделю после прибытия халата Дидро решил, что старый письменный стол более здесь неуместен, и заменил его более благородным. Потом стал выглядеть потертым ковер и уступил место новому. Постепенно весь кабинет подвергся пристальному осмотру. Стулья, гравюры, книжные полки и даже часы не устояли перед критическим сравнением и были заменены другими, подороже. И всему виной, заключает Дидро, один-единственный халат, который заставил все остальные вещи подчиниться своему властному характеру. Дидро с тоской вспоминал о своем старом халате, замечательно гармонировавшем с убогим старьем его комнаты. Он пожертвовал не только своим халатом и мебелью, но прежде всего единством вещей, его окружавших.

Кто начинает красить угол своей комнаты, вскоре видит, что желание слегка что-нибудь подновить заканчивается полным ремонтом. Покупка новой сумки тянет за собой последующие траты на туфли и ремень. Точно так же пациентки хирурга-косметолога становятся постоянными клиентками, когда убеждаются, что совершенный нос сам по себе не кажется красивым, но лишь безжалостно обращает взор на несовершенства остального лица. Каждое вмешательство в существующее целое влечет за собой дальнейшие вмешательства, ибо в человеческом мышлении заложено стремление к согласованности. Коллекционирование, как и потребление, – это бесконечная история, потому что каждая удовлетворенная прихоть порождает новое желание. Стремление к завершенности никогда не иссякает, и его полное осуществление всегда остается иллюзией.

Почему все хотят одного и того же. Прелесть новизны

Новизна – это натуральнейший из наркотиков. У всех млекопитающих – в том числе и у нас, людей – встреча с чем-то новым и неизвестным, следовательно, потенциально опасным, ведет к повышению уровня адреналина. Как и с любым наркотиком, здесь существует опасность зависимости. Точно так же, как ослабевает действие дозы, улетучивается восторг от нового приобретения. Эта неутолимая потребность нового – еще одна движущая сила, общая для коллекционирования и современного потребления. Большинство коллекционеров испытывают по отношению к новоприобретенному произведению искусства сильнейшие эмоции. Новый трофей занимает самое почетное место в коллекции. «Новое произведение всегда любимое, – говорит коллекционер Ингвильд Гётц, – и я искренне его обожаю». Этого любимца она хочет иметь рядом, созерцать, ощущать его кожей. Она помещает его в кабинете, в непосредственной близости от себя. Встреча с новым – это начало исследовательской экспедиции, которая может вылиться в самообновление души и чувств. Но когда путешествие подходит к концу, рассеиваются чары, присущие любому началу. Что может быть естественней, чем пуститься на поиски нового любимца?

Ингвильд Гётц сделала новое своей программой. Она собирает только художников нового поколения. Дух времени манит и других коллекционеров, новое искусство отражает личное жизнеощущение и говорит о времени, в котором мы живем. Само по себе это не ново. Идея непрерывного обновления составляет саму сущность авангарда. Многие известные художники начинали свою карьеру совсем молодыми. Пикассо было 20 лет, когда состоялась его первая персональная выставка у Амбруаза Воллара, Фрэнк Стелла впервые выставился у Лео Кастелли в 24 года, а Жан-Мишель Баскиа у Аннины Нозей в 22[67]. Что было действительно ново, так это масштабы феномена. Одержимость новизной достигла апогея. Число собирателей современного искусства за последнее десятилетие увеличилось, по разным оценкам, от двух до пяти раз, и многие новые коллекционеры ставят на совсем юных. Собирают не старых мастеров и не крупных художников классического модернизма, а, полагаясь на свой вкус, делают ставку на молодых, словно на беговую лошадь. Арт-дилеры вроде Уильяма Аквавеллы из Нью-Йорка, которые до сих пор поставляли своим богатым клиентам импрессионизм и классический модернизм, перенесли акцент на современное искусство. Обычно советуют упражнять глаз и покупать только то, что нравится тебе самому. Однако в конце концов рекомендации сводятся к следующему: окупается господствующая в искусстве тенденция. Следовательно, благоразумнее покупать то, что нравится всем остальным. Действительно, для процветания художественному рынку требуется такой собиратель, который покупает то, что покупают все. Ведь именно они поддерживают движение рынка и подгоняют цены. Они, как рыбы в океане, перемещаются большими косяками. Если кто-то желает иметь Эда Руша, все тоже хотят Эда Руша. Если кто-то покупает Нео Рауха, остальные тоже покупают Нео Рауха. Чем позже спохватится коллекционер, тем дороже ему придется платить за сохранение связи со стадом, именуемой также тенденцией. Никто не хочет упустить художника, которого все остальные уже имеют в своих коллекциях, и прослыть безнадежно отставшим от жизни невеждой. В итоге можно наблюдать настоящие схватки на выставках молодежного искусства, когда в покупательском угаре коллекционеры рвут друг у друга из рук вожделенный объект. Иметь или не иметь становится вопросом статуса. Результат: растущие цены.