Геннадий Пискарев - Очищение болью (сборник)

• Название: Очищение болью (сборник)
• Автор: Геннадий Пискарев
• Жанр: Публицистика
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-98604-188-9

Душа народа, национальный характер, генетический код – понятия, с которыми связаны непосредственным образом формирование нации и государств, судьба их. Тяжелейшие испытания, выпавшие на долю нашей общей Родины – России, наложили трагический отпечаток на самосознание народа, проживающего на ее территории. Автор и редактор книги, для которых боль родной земли и родного народа стали их главной личной болью, однако не впадают в отчаяние и не теряют веры в возрождение великой страны. Что питает надежду их? – читайте в предлагаемой книге.

---

Внимание властей к мужику, пусть и шкурное, способствовало, вероятно, в определённой степени и рождению в литературе такого благодатного явления как деревенская проза, появлению деятелей культуры и искусства, называемых почвенниками. В своих творениях они глубоко, а не лубочно-анекдотично, вскрывали истинные движущие силы крестьянского жития. Эта почвенническая культура, её представители: Александр Яшин, Валентин Распутин, Николай Рубцов, Фёдор Абрамов, Евгений Носов, Василий Белов, Владимир Крупин, Борис Екимов, многие, многие другие – искренне и по праву считали и называли крестьянский дом Ноевым ковчегом, а труд селянина на земле приравнивали, подобно Жан-Жаку Руссо, к разновидности искусства. Вступив в непримиримую полемику с нарождающимися молодыми волками («Они много пили, пили, не хмелея», – сказал как-то об этой жестокой поросли, сожалея, что мы проморгали её становление, Виктор Астафьев) «почвенники» значительно сдерживали распад державы, символом которой был серп и молот. Не случайно с приходом либеральных демократических времён все они попали в «не формат». И больно, горько сказал тогда о истых крестьянах, уходящих в небытие, один из русских поэтов:

Пока вы жили смерды, пахари,
Цвела страна моя. Но вот
Не стало вас. Россия ахнула
И покачнулся небосвод.

Так что зря набрасывается в своих выступлениях с оглоблей-дубиной ельцинский премьер-министр Иван Силаев на «мёртвого льва» Иосифа Джугашвили как на автора и исполнителя программы ликвидации кулачества, читай, крестьянства, как класса. Деревню в большей степени сгубили не Сталин и его наследие, а хрущёвский волюнтаризм, разбивший монолит крестьянского бытия, когда произведён был разрыв «золотой нити», связывающий поколения. Тогда, тогда не освоившее самой прочной науки – родительской – беззаботное молодое поколение начало загонять в освободившиеся в результате второй коллективизации коровьи хлева «железного дурака» (так называла, помнится, мотоцикл одна кондовая крестьянка, купленный, вместо тёлки, её сыном).

Окончательно же добили крестьянство демократические реформы, передел общественной собственности, насильственно-бестолковое внедрение фермерства, в результате чего труженики полей получили для обработки в 90-х годах несколько гектаров земли, 1/6 колхозного разбитого трактора и 1/20 такого же комбайна. Начинать хозяйствовать с этим скарбом – всё равно, что возвратиться к временам Ивана Грозного. При этом надо иметь в виду, что рыночники-собственники вздули цены на горюче-смазочные материалы и технику тогда в 520 раз, при повышении закупочных цен на сельхозпродукцию всего лишь в 90 раз. Но даже при такой раскладке крестьяне в ту пору хлеб выращивали, предлагая его государству по 160 долларов за тонну. Однако отечественное, высокого качества зерно не закупалось: элеваторы были забиты импортным зерном, далеко не лучших кондиций по 280 долларов за тонну. А Международный валютный фонд, дабы окончательно покончить с производством, потребовал сократить посевы зерна и поголовье скота: коров и свиней.

Возможно ли было подобное уничтожение российской деревни при дяде Джо, отказавшемся в отличие от «свободолюбивой» Европы принять для реализации в своей стране после разрушительной войны американский кабальный «план Маршалла»? Так что не очень верится обвинениям в его адрес такого «ежа», как Иван Степанович Силаев, охотнее поверим мы «зверю» – американской разведке, что в начале 30-х годов недвусмысленно докладывала правительству США о безоговорочной оправданности экономических преобразований в сёлах Страны Советов. Далёкие от эмоций профессионалы, восхищаясь производственным скачком и уровнем жизни колхозников, безотлагательно предупреждали министров: будьте готовы к тому, что СССР в области сельского хозяйства в ближайшее время станет сильнейшим конкурентом Штатов.

А английский драматург, острослов Бернард Шоу, побывав в гостях у российских тружеников села, заявил, что если такая жизнь ужасна, то он ужасно хочет так жить. Очернители всего хорошего в нашем Отечестве, естественно, говорят: Шоу гостил не у крестьян, а у переодетых в колхозников чекистов. Но американские-то разведчики собирали свои сведения уж, наверняка, там, где энкавэдэшников не было.

– Постой, постой, – встрепенулся Теренин. – Ты о Бернарде Шоу вспомнил. Да острослов он знатный, но и ум глубокий. Послушай-ка, что говорил он помимо всего прочего: «Если эксперимент, который предпринял в России Ленин в области общественного устройства не удастся, тогда цивилизация потерпит крах… Если же будущее будет таким, каким его предвидел Ленин, тогда мы все можем улыбаться и смотреть вперёд без страха. Однако, если эксперимент его будет сорван и окончится неудачей, если мир будет упорствовать в сохранении капиталистического развития, тогда я должен с большой грустью проститься с вами, друзья мои.»

– Вот это да, – только и мог я сказать, выслушав бесподобное откровение. Откровение, близкое к тем, что стали высказывать позднее великие умы Запада, вдоволь наевшиеся ценностей, устанавливаемых потребительским обществом: «Лучше быть, чем иметь».

Самодостаточная деревня с её безотходным производством, с её экономичностью, бережливостью, она, только она может противостоять безумной потребиловке чревообразных особей, пожирающих всё и вся вокруг.

Своя страна

Деревня – питательная среда, очаг, дающий силу людям. Там человек живёт. Город – реанимационный аппарат, люди, подключенные к нему, выживают. Город может потухнуть и человек погиб. Права Наталья Нарочицкая, ох, как права, назвав крестьянство определительным сословием, оплотом консервативных ценностей национального духа и культуры. И, конечно, права Екатерина Великая, русская императрица, хотя и немка по национальности (но сказал же граф Шереметев когда-то: «Править Россиею можно только будучи русским, или показывая, что хочешь им быть»), заявившая чётко и внятно: «Крестьяне первые и необходимейшие люди в государстве». И это она пришла в неистовство, узнав, что её любвеобильный канцлер граф Панин подарил итальянской певичке собственную деревеньку. Государственница-царица немедленно выкупила её у иностранки, дабы и крохи не нашей собственности не оказалось на русской земле.

Крестьянство должно быть потомственным, а настоящего фермера, если уж так хотим видеть его, может выпестовать лишь совместная работа нескольких поколений, но не очередной декларативный Указ Президента или такое же Распоряжение Правительства.

Как будто вторя этим мыслям, Теренин произносит следующую тираду: «Да много мы напортачили, но главное: утеряна преемственность, которая так сильно проявлялась именно у людей, работающих на земле. Дети рядом с отцами – и дома, и на работе. Все на глазах, все под контролем. А если что, так и ремень под рукой». «Молодец, – воодушевился я и по памяти процитировал выдержку из знаменитого «Домостроя», написанного священником Благовещенского собора в Москве в XVI веке Сильвестром. «Казни сына своего от юности его и покоит старость твою и даст красоту душе твоей. И не ослабевай, бия младенца. Аще жезлом бьёшь не умрёт, но здоровее будет».

– Издеваешься, ехидничаешь, – косо глянул на меня Александр Васильевич, – думаешь я не понимаю, что средневековые способы воспитания – «бить жезлом» в наше время не приемлемы. Но я не о том говорю, а о сути. Она же остаётся прежней. Нарушать заветы предков – себя бить. Как, кстати, и рушить коллективистское, общинное сознание, удерживающее от собственного самоуничтожения дорогих нашему сердцу хлеборобов.

Теренин хмурится, уходит в себя, но потом его снова прорывает:

– Я понимаю, пока опасность кажется абстрактной, наши госмужи не будут вкладывать в нестандартные решения ни ресурс, ни время, ни энергию. Я понимаю и то, что сапожнику, скажем, не может понадобиться атомная бомба, как и нынешнему русскому миллиардеру. У него нет задач, решаемых этим инструментом. Вот деньги государства, выделяемые на её создание, он бы охотно взял, или, говоря по-нынешнему, распилил и прикарманил. И потому, когда я вижу, что проект по освоению, например, нанотехнологий оказывается в руках одиознейшего Анатолия Чубайса, я не сомневаюсь, что он в данном случае поступит также, как поступал, приватизируя и реструктуризируя Единую энергетическую систему бывшего СССР, в результате чего у уполномоченного творить чудеса в экономике мошна распухнет до космических размеров и неподъёмной тяжести, а население и государство в прямом смысле пойдут налегке по миру, подталкиваемые волнами техногенных катастроф. Трагедия на Саяно-Шушенской ГЭС – яркое тому свидетельство.

Что тут скажешь? Разве то, что кое-кто из высшего руководства страны, уповая на современные высокие технологии, похоже, думает, что люди тут будут и не очень нужны. Компьютеры их заменят. Ой, ли!