Анна Тотти - Пятнадцать стариков и двое влюбленных

• Название: Пятнадцать стариков и двое влюбленных
• Автор: Анна Тотти
• Жанр: Русское современное

Любовь, как воздух, разлита повсюду. Она наполняет сиянием этот мир. Ее даже не нужно искать, только не отворачивайся от нее, только откройся навстречу ей. Она всегда рядом, где бы ты ни находился, и как долго бы ты ни шел по жизни. Ее метаморфозы порой пугают, но не бойся ничего. Это она.

---

В один из дней конца ноября, когда ночи становятся прохладными и длинными, Соня проснулась и почувствовала себя усталой уже с утра. В последнее время какая-то неведомая сила часто вытягивала ее из глубин самого крепкого сна в ранние утренние часы – около пяти утра. Чтобы взбодриться, Соня с помощью Эммы приняла ванну с золотисто-оранжевыми солями Мертвого моря, прибавившими решимости и энергии, причесалась, выбелила пудрой лицо, насурьмила брови, нарумянила щеки и сообщила, что «имеет что сказать» домочадцам. Сидя за завтраком на своем обычном месте во главе стола, Соня произнесла короткую, но эмоциональную речь, о том, что она «устала быть приживалкой в собственном доме» и потребовала, чтобы дочь нашла ей «приличное место», где она могла бы в тишине, не доставляя никому хлопот, провести остаток своих дней.

«Тихо и достойно», – подчеркнула она,

«Не доставляя никому хлопот», – эхом повторила Эмма.

Соня не удостоила женщину взглядом.

Дочь печально вздохнула. В последнее время ей приходилось особенно тяжело меж двух огней: властной матерью, упивающейся своей болезнью, и подросшим сыном – спокойным, веселым, самоуверенным подростком с ярко-синими глазами и русыми длинными волосами, который в свои пятнадцать лет знал всему цену и не боялся никого и ничего на свете.

Новое жилище для Сони выбирали тщательно. Она не желала жить в большом доме, «автоматизированной фабрике по утилизации стариков», как она говорила. Ей виделось нечто, похожее на ее виллу – с зеленой лужайкой, деревьями и цветами, где-нибудь в центре города, но не у оживленной дороги.

Таким образом, в один из теплых, солнечных дней декабря, сразу после Хануки, Соня оказалась сидящей в коляске на открытой веранде дома, в котором все управлялось волей и похотью Бени. Ей шел семьдесят девятый год. Она боялась боли и скуки, но уже на второй день пребывания в доме поняла, что здесь есть, чем заняться и за что побороться. Так что, скучно не будет. Все необходимые лекарства по первому требованию привозила дочь, чувствовавшая угрызения совести из-за нынешнего положения матери. Соня была удовлетворена. Она, как и раньше, могла управлять своей вселенной.

Бени сразу почувствовал крутой нрав новой постоялицы и поспешил обставить дела так, чтобы мирно зажить с ней в параллельных мирах, пересекаясь как можно реже, дабы избежать больших взрывов и мелких неприятностей. В конце-концов, ему удалось это устроить, потому что, по большому счету, им нечего было делить. Одна собиралась максимально комфортно завершить здесь свою жизнь, другой намеревался продолжать свою в соответствии с собственными желаниями. В его собственном мире, как в Сонином, не существовало понятия «нельзя», отсутствовало слово «нет», и было изничтожено сомнительное «возможно». В этом они были удивительно похожи, что сразу и почувствовали оба. Теперь они волею судеб оказались рядом, и вынуждены были уважать друг друга.

Если бы Бени чуть пристальнее всмотрелся в эту крикливую, разукрашенную, как ярмарочная кукла, властную старуху, он, возможно, увидел бы в ней свою неминуемую старость, свое будущее одиночество, но для этого необходимо умение сопоставлять и видеть в настоящем слабые тени грядущего. К чему это человеку, переполненному желаниями? Он мог заработать, сохранить и преумножить деньги. Он знал, что экономя на полуживых стариках – на лекарствах, белье, продуктах для них – можно, не особо напрягаясь, сколотить копеечку для приятной семидневной поездки к теплому морю. И там, в оазисе, разросшемся из нескольких десятков пальм и трех колодцев до современного зеркально-стеклянного мегаполиса, делать то, что ему нравится: развлекаться и любить женщин..

Соня, узнавшая о тяги хозяина к прекрасному в первую же ночь пребывания в доме, приняла это как данность. Однако, сама она не намерена была страдать из-за чужих страстей. Она, как и Бени, знала цену деньгам и за свои кровные собиралась иметь все-все-все, что ей полагалось. А деньги ей приходилось платить совсем не маленькие.

Соня с первого же дня потребовала от персонала все причитающиеся ей блага: ванну с разноцветными солями Мертвого моря, отдельную комнату с кроватью и водяным матрацем для лучшего сна, исправно работающий кондиционер, если в комнате становилось жарко или наоборот холодно. Она требовала внимания санитарок, когда ей это было необходимо, а иногда и просто так – по настроению. Она не сомневалась, что все прописанные инъекции она должна получать в положенное время, таблетки перед едой, во время еды и после, ингаляции после завтрака, а обработку старческой шелушащейся кожи – после душа. Ей полагались свежие фрукты три раза в день, смена постельного белья каждое утро, внимание и почтительное отношение. Время от времени она устраивала небольшие сердечные припадки, чтобы «этим сучкам», как она называла санитарок, жизнь раем не казалась.

Но главное, что здесь, в этом доме, в ее жизни появился Он – большой мужчина, с вечно отсутствующим взглядом, занятый своими снами о похождениях с молодыми девочками и отказывающийся замечать сильное чувство зрелой женщины.

Сначала это расстраивало Соню, но потом она решила, что в ее распоряжении предостаточно времени – каждая минута день за днем, вплоть до самого конца, и она рано или поздно добьется своего. Она успокоилась и удвоила напор. Вскоре на веранде они уже сидели за одним столом, и отсутствующий взгляд Александра теперь то и дело непроизвольно останавливался на громкоголосой Соне.

13

«Я заболела и ушла пораньше домой, но мои коллеги в курсе, — написала Саша, у которой Олеся оставила ключи от своей берлинской квартиры, где я должна была провести ближайший месяц, – Вам нужно будет дойти до дома: большой ключ – от входной двери. Пройдете парадную насквозь и выйдете во внутренний дворик. Средний ключ от двери квартиры, она сразу слева».

Васят был рыжим котом, наглым хозяином уютной берлинской квартирки – со вкусом обставленного, холостяцкого, девчачьего гнездышка. Именно он был единственным существом, с которым я в те дни могла поговорить по-русски, не зная даже, понимает ли он меня. Но каков это был наглец и сумасброд! Я и предположить не могла! Правда, перед приездом в Берлин я получила большое письмо-инструкцию от Олеси по обращению с этим «милейшим существом».

Чертяка! Он нападал на меня, когда я возвращалась домой, хотя и было видно, что рад мне и ждал меня! Каждый раз перед уходом мне ничего не оставалось, как поймать его и, закрывая дверь, закинуть подальше в комнату, чтобы он не успел вслед за мной выскочить из квартиры. Он был ужасен! Он был прекрасен, если верить словам его хозяйки:

«Самое главное: в квартире живёт Васят. Посмотрите на него, фотография в приложении. Не любить Васята невозможно. Он нежен, невероятно ласков, рыж и прекрасен со всех сторон. Неприхотлив, но любвеобилен и шкодлив. Уходя из дома, не оставляйте его в комнате. Вам нужно исхитриться выйти из квартиры так, чтобы он не рванул на лестничную клетку. В общем, ц/у про Василиса я Вам выдам отдельно, когда договоримся принципиально. Квартиру свою я обычно не сдаю, но поскольку Вы – сестра моей приятельницы и, по словам Маши, очень любите животных, мне, конечно, чем сдавать кота в пансион, гораздо лучше будет оставить его в привычной обстановке, под присмотром дружески настроенного человека».

Дружески настроенным человеком была я=). Несколько раз за время нашего совместного проживания с Васятом мною овладевали сомнения относительно этого утверждения. Бывали моменты, когда мне хотелось прибить это чудовище. Но Олеся любила его:

«Васят норовит забраться, куда только можно. Вы имейте это в виду, и не пускайте его на плиту, когда она включена, чтобы не обжёгся, и в раковину, когда сливаете кипяток, чтобы не ошпарился, а то будете наблюдать вертикальный взлёт кота под потолок, а потом вместе с ним зализывать ожоги. Он любопытен непомерно и всюду сует свой нос. Кстати, в ванную комнату, когда Вы хотите принять душ, лучше его тоже не пускать – он норовит взгромоздиться на край ванны, а когда в неё падает, визжит, царапается и пулей вылетает наружу, снося всё на своём пути. Ощущения – так себе, хотя смешно, конечно =)))»

Честно скажу, я не стала испытывать эти ощущения на себе.

«Уходя из дома выдворяйте его, пожалуйста, из комнаты, – продолжала Олеся. – Он себя пару раз дискредитировал, изодрав кровать и надув лужу, с тех пор без присмотра я его там не оставляю. Собственно, кровать поэтому накрыта покрывалом, чтобы он её дальше не драл. Вы её тоже, пожалуйста, закрывайте, чтобы кожаные боковины ему не были доступны. Унитаз лучше тоже держать закрытым, иначе он из него пьёт и мокрыми лапами топчется потом повсюду, в том числе по всему телу и лицу. Само по себе это очень приятно, но не после унитаза».