Лаура Кинсейл - Летящая на пламя

• Название: Летящая на пламя
• Автор: Лаура Кинсейл
• Издательство: АСТ, Транзиткнига
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-023142-3, 5-9578-0780-Х

Юная англичанка по прихоти судьбы становится принцессой маленького государства на экзотическом Востоке — и это очень не правится коварным, искушенным в придворных интригах вельможам…

Опасность поджидает ее за каждым углом, таится в каждом бокале, в каждом цветке. И не у кого просить помощи, кроме отчаянного моряка, запросившего взамен огромную плату — тело и душу принцессы…

Любовь нельзя купить — это знают все.

Но быть может, настоящий мужчина способен ее завоевать?..

---

Олимпии удалось вырваться из его рук, так как одна из них была ранена, а в другой он держал фонарь. Шеридан потерял равновесие, а она снова начала спускаться, бросив ему на ходу:

— Я не хочу, чтобы ты ходил за мной. Ты мне не нужен! Шеридан встал, вытащив ногу из жидкой грязи, и снова схватил ее. На этот раз он не стал тратить лишних слов, а, переложив фонарь из здоровой руки в больную, обхватил Олимпию за талию и потащил вверх по косогору.

Она сопротивлялась. Шеридан почувствовал, как она поскользнулась, и крепче прижал ее к себе, но тут же потерял равновесие и, упав на больную руку, застонал. Фонарь покатился вниз и погас. Олимпия снова вырвалась из его рук, но Шеридан успел ухватить ее за подол платья. Оглашая окрестности отборной бранью, он потащил ее к себе. Она упала на него, и оба покатились вниз по скользкому холму. Когда они остановились, Шеридан сел, тяжело дыша и крепко держа Олимпию за талию. Он был перепачкан грязью и промок. Его раненую руку жгло огнем. На этот раз его рубанули саблей по старой ране, полученной в Адене и уже зажившей. Ему необходима была медицинская помощь, чтобы наложить швы. Рана сильно кровоточила. Но он упорно не выпускал Олимпию, держа ее здоровой рукой и слушая, как она самым недвусмысленным образом выражает свое полное нежелание поддерживать с ним какие-либо отношения.

— Мне, черт возьми, все равно, хочешь ты видеть меня или нет, — процедил он сквозь зубы.

— Я хочу, чтобы ты оставил меня одну! — Она все еще пыталась вырваться. — Уезжай к своему султану. Зачем ты приехал?

Он ничего не ответил; уткнувшись лицом ей в затылок и прижав к себе, Шеридан начал нежно укачивать ее.

Но она продолжала сопротивляться, проклиная его, пока оба не обессилели. Шеридан одержал победу, правда, не столько силой, сколько спокойствием, и теперь они тихо сидели в полной темноте, посреди грязи, окутанные холодным туманом. Наконец, когда Шеридан уже потерял счет времени, на вершине холма замерцал свет фонаря, и раздался тихий голос Мустафы.

Увидев свет, Шеридан воспрянул духом. Олимпия чувствовала себя слишком усталой для того, чтобы сопротивляться, но она и не помогала ему. Шеридан вынужден был из последних сил тащить ее наверх. Пройдя несколько шагов, он отдыхал, чувствуя, как ноет его рана, а затем продолжал карабкаться со своей тяжелой ношей. Мустафа шел впереди, выбирая более удобную дорогу, но все равно они вернулись в сельскую гостиницу лишь через четыре часа.

Как только Шеридан отпустил Олимпию, она окинула его гневным взглядом, хотя сама еле держалась на ногах от усталости. Шеридан стоял, прислонившись спиной к дверному косяку и поддерживая раненую руку. Ему было нехорошо, его бил озноб, а свет в комнате казался слишком ярким и резал глаза.

— Иди спать, — приказал он, — или я сам уложу тебя и привяжу к кровати.

Олимпия в грязном, изорванном подвенечном платье, с выражением ненависти и отчаяния на лице производила жалкое впечатление. Шеридан понимал, что ее гнев является защитной реакцией: Олимпия никак не могла прийти в себя после того, что увидела у собора с высоты, вознесенная руками людей в седло верховой лошади. Шеридан старался справиться с собой, подавить в себе нарастающее раздражение, но это было трудно сделать. Он был недоволен тем, что все вышло не так, как он задумал. Если бы осуществился его план, он был бы сейчас один и скрывался от преследователей, зная, что Олимпия в полной безопасности. А вместо этого он теряется в догадках, не зная, что делать, и пытаясь привести принцессу в чувство.

Шеридан понимал, как глубоко она страдает, но ничем не мог помочь ей. Когда что-нибудь подобное случалось с ним самим, он обычно замыкался в себе и превращался в своего рода машину, нацеленную только на борьбу за выживание.

Шеридан не хотел, чтобы то же самое случилось с Олимпией. Он не должен был допустить этого. Но как уберечь принцессу от душевной травмы? Он не знал.

— Я не шучу, — сказал он, делая шаг по направлению к застывшей в оцепенении Олимпии. — Я действительно привяжу тебя к кровати.

Она отступила назад.

— Я ненавижу тебя, — внятно произнесла она ледяным тоном, повернулась и стала подниматься по лестнице.

Шеридан приказал Мустафе следовать за ней и не спускать с нее глаз. Когда они ушли, он повернулся к хозяйке, и та жестом показала на его раненую руку. Шеридан покачал головой и тяжело опустился за стол. На столе лежала свежая газета со словом «Морто» на первой странице, напечатанным крупными буквами. Оказывается, Олимпия прочитала ее и узнала новые сведения о событиях в столице. В газете перечислялись имена и приводились цифры убитых. Всего погибло пятьдесят два человека, отдельной строчкой сообщалось о гибели дедушки Олимпии.

Наверное, именно это видела принцесса с лошади. Она плохо знала старика, но, став свидетельницей его убийства, была потрясена жестокостью кровавой резни.

Шеридан долго сидел за столом, обхватив голову руками и тупо глядя на список погибших, опубликованный в газете. Его голова раскалывалась от боли, раненую руку жгло огнем. Жуткие воспоминания и картины прошлого снова начали оживать в его памяти.

Шеридан высморкался в грязный рукав своей рубашки и стал ждать вместе с молчаливой хозяйкой гостиницы новых известий.

Утром он почувствовал себя совершенно больным и разбитым, у него начался жар, а рука невыносимо болела. Очнувшись от тяжелого сна, Шеридан смутился, обнаружив, что заснул сидя, уронив голову на стол. Первое, что он увидел, было лицо плутовато улыбающегося человека, показавшееся ему знакомым. Но тут же в голову Шеридана пришли мысли о том, что необходимо распорядиться насчет чая, а затем сходить с визитом к султану, после чего, если погода будет хорошей, заняться изучением секстанта. Он снова ощутил сильную боль и понял, что не может даже оторвать голову от стола.

Вокруг него звучала незнакомая речь. Внезапно чьи-то сильные руки схватили его за плечи и оттащили от стола. Шеридан вскрикнул и задохнулся от боли, пытаясь уберечь раненую руку.

— Послушайте, старина, — раздался мужской голос. — Вам было бы лучше до прихода врача полежать в постели.

Шеридан с трудом поднял тяжелые веки и взглянул в лицо человека, стоявшего напротив него.

— Яаллах! — сказал другой голос довольно добродушно. Шеридана осенила догадка, и он потянулся к своему кинжалу.

— Это вы, — промолвил он, узнав говорившего.

— Да, это я, — сказал кареглазый, похожий на итальянца человек и перехватил здоровую руку Шеридана, улыбаясь ему ослепительной улыбкой. — Не надо быть грубым со старым приятелем. Я ничего против вас не имею, даже если учесть, что по вашей вине убили Клода Николя. Ведь вы промолчали в соборе. Однако все это отошло в историю, правда? Что касается лично меня, то мне хорошо заплатили за труды. Поэтому я со спокойной душой говорю: да здравствуют избавление от тирании и революция! Если вы собираетесь вернуться в Турцию, то, клянусь, вам не обойтись без моей помощи!

Шеридан нахмурился. В глазах у него все плыло от слабости. Усилием воли он заставил себя сосредоточиться. У него было такое чувство, будто он стоит на краю пропасти и вот-вот упадет. Можно ли доверять этому человеку? Нет, конечно, нет… Но дело не в доверии… Насколько предсказуемы его действия? Он, по всей видимости, корыстен, и теперь, вероятно, его не очень-то будут жаловать в Ориенсе, ведь он был на службе у Клода Николя. Он знает языки и очень ловок и сообразителен, чертовски сообразителен!..

— Как вас зовут? — хмуро спросил Шеридан.

— Рэндалл Фредерик Рабан, граф Бофонтен к вашим услугам, сэр.

Шеридан попытался поднять свою правую руку, но это ему не удалось.

— У вас есть… деньги? — спросил он. Рабан кивнул.

— Конечно. Вам не стоит волноваться, я не собираюсь украсть ваш кошелек и скрыться в неизвестном направлении. Я рассчитываю на долгую и взаимовыгодную дружбу между нами, а таким образом дружбу, как известно, не зачинают. — Он ухмыльнулся. — Кроме того, хозяйка этого дома стережет ваш кошелек, словно Цербер ворота ада.

Шеридан закрыл глаза и снова уронил голову на руки. Он слышал, как Рабан о чем-то спорит с владелицей гостиницы. А затем его снова кто-то тронул за плечо. Это был опять Рабан. Он предложил Шеридану свою помошь, и тот принял ее. Опершись о плечо графа, Шеридан с трудом поднялся на ноги, у него кружилась голова, а раненая рука горела. Пошатываясь, он медленно пошел к лестнице и хотел подняться по ступеням наверх, но не смог… Неожиданно откуда-то появился соломенный тюфяк, и теперь Шеридану оставалось только опуститься на него. Он чуть не потерял сознание, когда Рабан, помогая ему лечь, задел его больную руку.

— Рабан… — пробормотал он, протягивая к нему здоровую руку. — Принцесса…

Улыбка сошла с лица графа, и он поморщился.

— Да, я все знаю. У нее все-таки ужасный характер. А жаль.