Дональд Кингсбери - Психоисторический кризис

• Название: Психоисторический кризис
• Автор: Дональд Кингсбери
• Издательство: АСТ, Люкс
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-029722-X, 5-9660-1348-9

761-й век. Человечество расселилось по всей Вселенной. Но правит им одна жесткая сила — Братство психоисториков, обладающих тайными знаниями и умением прогнозировать грядущие события. Нарушение тайны влечет за собой наказание, которое хуже, чем смерть: уничтожение личного «пама» — нанокомпьютерного блока, который дается человеку вскоре после рождения и сопровождает его всю жизнь, неизмеримо усиливая возможности мозга.

Но отчаянные бунтари снова и снова пытаются ниспровергнуть власть психократии.

И самый смелый из них — математик Эрон Оуза…

---

Молодой психоисторик подчеркнул свои слова, добавив цвета во фрагменты голограммы, висевшей в воздухе между ним и адмиралом. Этого в общем-то не требовалось, но красиво. Специалисты второго сорта любили разукрашивать свои выкладки.

— Он пытается заговорить меня, — пробормотал про себя Кон.

Новичкам не следует так задирать нос! Адмирал никогда не слышал о тесте Хазеф-Има. Еще одна дьявольская штуковина, в которой придется копаться, чтобы не отставать от этих молодцов! Но он не чувствовал смущения — тест был скорее всего одной из модных ненужных штучек. Чтобы не варить самим себе кофе, вроде того… Пускай. А вот то, что Нейрт осторожничает, боится выходить в разговоре за рамки своего ортодоксального доклада, плохо. Это признак ума, неспособного оторваться от пуповины удобных, заранее установленных истин.

Он заговорил резко.

— Затухание? Что-то я не вижу. Конечно, все может быть, но я был бы чертовски осторожен в такой ситуации. Надо проверять и перепроверять все, что ведет к плохим последствиям. Я засек этот эффект в Ульмате десять лет назад, когда еще никто его не видел. И меры по расщеплению, дружок, мы начали принимать всего лишь три года назад. Я-то, конечно, предпочел бы давить такие опасные возмущения в зародыше — едва лишь краешек покажется над фоновым уровнем, но правила стандартных операций требуют минимально заметных корректирующих мер. Мнение большинства перевесило, и я согласен, что, возможно, так будет лучше. Но ты-то всерьез утверждаешь, что эти минимальные контрмеры уже дали результат! Все, что мы пока сделали в Ульмате, — это запустили агентство новостей с персоналом из пяти человек да местную гипертранспортную линию по демпинговым ценам. Пройдет еще десять лет, прежде чем мы сможем хотя бы оценить результаты!

— Я и не утверждал, что контрмеры дали результат, прошло слишком мало времени, согласен. Затухание может быть и эффектом хаоса. Возмущение в Ульмате просто-напросто выдохлось, это нормально. Так выдыхается большинство возмущений.

— Я даже не уверен, что мы знаем источник возмущения, — проворчал Кон.

Нейрт Камбу невольно улыбнулся.

— Вы подозреваете заговор?

— Мы не нуждаемся в заговоре, чтобы объяснить возмущение.

Дикий Адмирал привык к подшучиваниям и никогда не терял выдержки. Его теорию заговора постоянно критиковали. Джарс Хейнис и его команда никогда не упускали случая проехаться по этому поводу.

— Есть старая поговорка, что, целуя девушку на Иксно, вы провоцируете цепь событий, которая приводит к кровавой революции на Светлом Разуме. Легко предположить, что возмущение в Ульмате тоже началось с чего-нибудь столь же невинного, как поцелуй. Тогда, конечно, никакой опасности нет. — Кон не удержался от колкости. — Тогда любой новичок вроде тебя смог бы с этим разобраться…

Он сделал выразительную паузу.

— Но если заговор есть…

— В высшей степени невероятно, — снисходительно проговорил Нейрт. Он подразумевал «невозможно». — Вы же сами понимаете.

Понимаю ли я?

Кон не сказал Нейрту Камбу, что последние корректирующие меры, предпринятые в Ульмате, как раз рассчитаны на то, что заговор был. Блеф, конечно, но кто знает? Иногда, если в лесу стреляешь на звук сломавшейся ветки, бываешь вознагражден шумом спешно удаляющихся шагов. И это дает куда больше информации, чем один лишь треск в темноте.

— А давай просто в порядке бреда предположим, что кто-то специально хочет вывести Ульмат из поля зрения психоисториков, чтобы обеспечить плацдарм для крупного мятежа.

Нейрт все так же вежливо улыбался.

— Тогда этот кто-то ничего не добьется. Мы даже не заметим его усилий. На фоне нормальных флуктуации отклонение будет неизмеримо малым.

— Да? И почему?

— Сэр, вы пытаетесь заставить меня предположить, что возмущение может быть значительным, потому что ваш заговорщик применит некую примитивную форму психоисторических методов воздействия?

— Сделай одолжение.

Молодой человек почуял ловушку.

— Основатель спроектировал Дальний Мир так, чтобы по мере его политического развития психоисторики смогли…

— …смогли сделать то, что мы сделали, — раздраженно продолжил Кон. — Установить стабильный политический климат, при котором правление Светлого Разума благодаря его эффективности будет признано всеми. Мы предсказываем бедствия и предотвращаем их. Надо признать, у нас неплохо получается, особенно у меня. Какие бывают бедствия?

Нейрт засмеялся над очевидно риторическим вопросом. Адмирал продолжал:

— Давай оставим в стороне рутинные неприятности и те, которые мы исправляем задним числом, просто разбираясь с последствиями. Поговорим о настоящем мятеже, когда кто-то применит против нас нашу же математику. Неужели ты в самом деле веришь, что наши методы никто никогда не сможет скопировать? А если они будут знать, чего мы ожидаем, то смогут и противодействовать нам.

— Но если они настолько умны, то придут к тем же выводам, что и мы, и выработают те же решения. Технологическая конвергенция. Разве самолеты за семьдесят тысяч лет не приобрели единую оптимальную форму? Сначала будет период разногласий, а потом обе группы сольются, вот и все…

Адмирал был вне себя от ярости, но не стал возражать: Он кивнул. Однако то, что он почувствовал, можно определить как болезненное ощущение разочарования. Кон внезапно принял решение: не работать больше с блестящим молодым ученым, на которого он возлагал столько надежд. Это не мой сын. Сколько же высокообразованных, но зашоренных консерваторов выходит каждый год из стен Лицея! Слишком много, черт побери!

Хаукум Кон не смог бы продолжать спор, даже если бы хотел. Адмирал полагался на интуицию, а не на формальные доводы. А мальчик формально прав, и Кон ничего не мог ему возразить. Они прошли одну и ту же школу и, несмотря на разницу в возрасте и степени зрелости, мыслили в одних и тех же категориях. И в самом деле, Основатель рассчитал все с полной определенностью.

Любая альтернативная группа, которая попытается воспроизвести психоисторические методы, будет с подавляющей вероятностью поглощена основной, причем слияние в их общих интересах. Если две организации практикуют психоисторию независимо и при этом противодействуют друг другу, то существование и той, и другой теряет смысл. Зачем же тратить время на столь сложную науку, чтобы потом сделать ее бесполезной?

Если каждый будет волен выбирать будущее для человечества, то такое перетягивание каната уничтожит саму возможность будущего — любого, свобода выбора исчезнет, и люди станут рабами хаоса. Всеобщая свобода означает окончательное порабощение. Как только человек решает расширить свою степень свободы, сделав что-нибудь по-настоящему оригинальное, к примеру, поселиться на Солнце, он рискует вскоре лишиться и той свободы, которую имел. Свобода всегда имеет границы.

Политическая система Основателя сделала эти границы почти оптимальными. Он решил создать общество с предельно возможной общей свободой, исключив все неразумные варианты будущего. Но он никогда не собирался предопределять жизнь отдельных людей — во всяком случае не более, чем инженер предопределяет траектории отдельных атомов в рассчитанной им тепловой машине.

Доводы Основателя в пользу лишь одной возможной психоистории, подобно тому как существует лишь одна физика, были довольно длинны и запутаны, но они оттачивались и полировались в течение долгих двадцати семи столетий. Психоисторик второго ранга Хаукум Кон сам занимался их проверкой, однако не будучи математиком-теоретиком не смог бы отыскать в них погрешность. Талант адмирала состоял в другом — его нос сразу чуял, когда экспериментальные данные пахли хоть чуть-чуть иначе, чем теория.

Уже давным-давно Кон принял как аксиому тезис о том, что в рамках политической системы, созданной Основателем, ни одна альтернативная группа не сможет пользоваться психоисторией. Он бы даже выразился иначе: деятельность психоисториков во время Междуцарствия сделала это невозможным. И даже теперь, с точки зрения логики, он не мог ничего противопоставить сценарию Основателя. Но рассуждения в рамках традиционных категорий не очень-то его и занимали. Хаукуму Кону удалось подняться с самых нижних ярусов Светлого Разума до второго ранга только потому, что он никогда и ничего не принимал на веру. За восемьдесят три года жизнь научила его придерживаться железного принципа: он никогда не подгонял данные под теорию. А между тем эти данные…

Данные противоречили теории Основателя!

Особо беспокоило Кона то, что Ульмат вовсе не являлся единственной аномалией. Их было намного больше — целых тридцать семь отклонений от теории, которые он никак не мог удовлетворительно объяснить. Едва ли, конечно, стоило удивляться, что в Галактике с сотней квадрильонов обитателей некоторые районы не поддавались контролю Братства психоисториков. Да, несомненно, случайность могла быть причиной. Но психоистория, подобно хозяину игорного дома, уже много веков назад постигла искусство управления случайностями. Даже погодой на Светлом Разуме уже давно управляли — башни-испарители и контроль состава атмосферы делали свое дело.