Тимофей Гаврилов - Коробка феникса

• Название: Коробка феникса
• Автор: Тимофей Гаврилов
• Жанр: Русское современное

«Коробка феникса» – это сборник черно-белых произведений. В первой истории разворачивается драма с участием трёх героев: девятнадцатилетней девушки, которая пыталась подняться со дна, двадцатисемилетнего парня, чьи мечты разбились вдребезги, и мученика, которого столетиями терзают справедливые Боги. А остальные этюды и яркие зарисовки продолжают нагнетать атмосферу.

---

Он решил поскорее обойти парочку, но один из них схватил его за капюшон и притянул обратно.

– Слышь, это, либо быстро отдаешь баблосы и целёхонький возвращаешься под свою лавку, ли…

Его перебил второй:

– Либо, сука, кровью харкать будешь, понял?

Бедняга вырвал свой капюшон.

– Есть же еще один вариант: мы поделим деньги поровну…

Сильная рука стиснула его горло.

– Слышь ты, дипломат хренов, деньги отдал, или мы, в процессе естественного отбора, заберем и твою сраную жизнь!

Его напарник загоготал:

– Ну ты и сказанул «естественный отбор»! Аха-ха-ха, черт!

В нашем герое вдруг резко проснулся не привычный для него инстинкт самосохранения. Голодный организм, начхав на все чувства и эмоции приказал – «Беги!». Сильно ударив вора и толкнув его напарника он бросился бежать. У него была фора в пять секунд. Через метров шестьдесят они настигли его. Блестнул метал и наш герой с криком рухнул на наждачку асфальта. Кулаки выбивали из него слёзы, мольбы и под конец мучительный стон. Один уже успокоился и встал, но второй продолжал яростно молотить кулаками.

– Харе! – Стоявший схватил за своего напарника за плечи.– Там кто-то идет!

Оба резко насторожились. Действительно, где-то недалеко послышались звонкие шаги.

– Хватай деньги и погнали!

Нашего бедного героя перевернули на спину и стали рыскать по карманам.

– Сука! Где они?!

– Нашел! Все, погнали, погнали!

Он лежал в кустах, полу-мертвый, истекающий остывающей кровью. Шаги приближались, и, наконец на лицо бедняги упала тень и бархатный голос с испугом, воскликнул:

– О боже! Как они вас! Черт, это все я виноват! Вот я дурак!

Знакомый незнакомец попытался поднять бедолагу, но тот запротестовал.

– Я… Я хочу, присоединиться к ним, к ней, к моей Анюте… Я больше не хочу оставаться в этом мире…

Знакомый незнакомец присел рядом и положив ледяную руку, по жилам которой текли льды арктики, ему на лоб устало и тоскливо вздохнул.

Нашего героя пронзила слабая боль. Она прошла от пяток до головы и остановилась в затылке.

– Боже!

Его глаза тупо уставились на небо, с которого тихо шелестя, начал сыпаться снег. Он умер за минуту до зимы и, к сожалению, не смог увидеть начинающийся снегопад, который вскоре превратился в метель. Метель столь красивую, что я и не берусь расхваливать её, ведь мы все и так знаем красоту декабрьских метелей. Не так ли?»

Я захлопнул книгу. То ли это мне стало так плохо от рассказа, то ли температура опять поднялась. Я положил книгу на стол и рухнул в постель. Дурнота занавесом закрывала мой разум от меня самого. Реальность становилась плоской, бесцветной, нереальной. Я видел свои руки, и они казались мне чужими. Я закрыл глаза. Сцены убийства, бархатный голос, луна, сказочный лес и огонь. Огонь. Голова разрывалась. Я открыл глаза и понял, что мой дом охвачен пламенем. Не помня себя от ужаса, я бросился вон из комнаты и полетел вниз по лестнице. Каждая ступенька обжигала меня. Разум окончательно помутился и упав на пол первого этажа я понял, что не могу подняться. Вокруг кромешная тьма. «У просто брежу… – эта мысль постоянно выскальзывала из моих горячих рук – просто брежу…". Я попытался подняться, но обессиленный испугом, повалился на пол. Всё кружилось, вертелось, я попал в бесконечный калейдоскоп. Через час или может два, а может быть через всю вечность, лихорадка разжала свои тиски. Я лежал на полу, на спине, меня волнами накрывал озноб. Через двадцать минут я уже сидел на втором этаже и пил лекарство из огромной кружки. Пар исчезал во мраке.

Вскоре я заснул.

Я не знал верить своим глазам или нет. Медные лучи зимнего солнца скоро должны были зажечь небо оранжевыми пятнами. На часах, кажется было пол шестого, хотя нет, пять пятнадцать – двадцать… Ну да, пол шестого, если округлять. Я уже как двадцать минут проснулся и разглядывал мраморное темно-синее небо, по которому плавно плыли белые тягучие облака, как вдруг я заметил яркий луч и какое-то движение на участке моих соседей. Сначала это движение было аккуратным, как-будто кто-то боялся, что его заметят (боялся, что замечу я), но потом оно стало уверенней и луч света поскакал по снегу прямо к развалинам. Я знал кто это, но не мог поверить в это. Она попала в блёклый луч моего фонарного столба. На ней была большая серая куртка (непонятно, откуда она её взяла). Я слез со стула и осторожно, словно шпион, стал наблюдать за ней. Она быстро подбежала к пепелищу и (о нет!) юркнула прямо под обвалившийся второй этаж дома. Через десять секунд я услышал её крик, а затем с силой сдерживаемые рыдания – она нашла своего отца (но, разве, она не его искала?). Как же мне стало её жалко. Бедная, еще совсем юная девушка, маленький цветок, лишилась дома и семьи. И, я уверен, что даже не смотря на то, каким был её отец, она всё-равно любила его. Теперь, слыша её слезы, моё сердце трещало по швам. Мне хотелось выбежать к ней на встречу, обнять её и закрыть ей глаза. Мне хотелось утешить её, стереть из памяти это жуткое видение, хотелось подарить ей покой, но увы – я не в силах сделать нечто подобное. Теперь ей поможет лишь время. Удивительно как иногда внезапно может прийти человеколюбие. Удивительно и то, каким мощным может оказаться это чувство.

То, что произошло далее, добило меня окончательно. Она вылезла и вытянула из-под руин своего мертвого, покушеного огнём отца, а за тем, за ноги потащила его по снегу. Бедняжка на середине пути, обессилев от тяжёлой ноши, с детским криком отчаяния, упала в снег. Её плач ломал во мне все оковы, разбивал в крошку все ледники моей души. По щеке скатилась невидимая слеза. Мне жутко хотелось помочь ей, но я боялся, что увидев меня она опять сбежит. Бедная девочка, продолжила тащить своего отца, своего горе-защитника, по снегу, по направлению к дыре в заборе.

Рядом с забором она успокоилась и, перебиваясь редкими слезами, вытащила мертвеца за ограду. Я отошёл от окна, но вновь увидев движение, прильнул к нему и стал с удвоенным вниманием наблюдать. Теперь я был уверен, что мой разум трезв. «Зачем она вернулась?». Она быстро пробежала участку и нырнула в пепелище. Десять, двадцать, тридцать секунд. Осознание пришло неожиданно. Я почувствовал вибрации исходящие от записной книги. Она изначально пришла за ней. Не за отцом, а за книгой… Но как она, придя первый раз на пепелище, не проронила ни слезинки? Ведь логично было бы предположить, что в пожаре погиб её отец… Хотя, быть может она подумала, что её отец был не дома в ту ночь? Хотя что за бред! Куда пойдёт пьяный (сто процентов он был пьян) человек ночью, когда в округе, кроме меня больше никого, а до ближайшего города идти и идти?… И, даже если и предположить, что ей в голову могла прийти столь глупая мысль, не понятно: как она, опять же, не расстроилась хотя бы из-за самого пожара? Ведь сгорел её дом?! Я стал путаться в этих вопросах, в голове стали появляться ужасные теории о том, что могло произойти в ту ночь, но я их упорно отгонял. «Бред! Бред! – твердил я себе – Будь проклята моя бурная фантазия!». Девушка вылезла из под руин и, сбивая следы, юркнула в темный зёв забора.

Яркое солнце через лобовое стекло моей машины больно било мне в глаза, дорога несла меня к давно проснувшемуся городу.

Третий день

– Недавно, кстати, на соседней улице ограбили дом. Ну ладно. Мы сами всё решим, не волнуйтесь! – Прямо камень с души. – Главное, что при пожаре никто не пострадал. До свидания!

– До свидания!

Машина доехала до поворота и скрылась из виду. Я невольно улыбнулся. Зайдя в дом я налил себе чай и выпил лекарства.«Я солгал ради её блага». Но ложь во благо – всё равно ложь. «А не солгал ли я ради своего спокойствия? Ведь, скажи я правду, то меня бы заставили помогать им в расследовании, а потом, как единственного свидетеля, ещё и топить эту девушку в болоте, в котором она и так увязла по самый пояс». Нет, это было исключено! После ночной сцены, я меньше всего думал о себе. Вся моя душа сейчас рвалась к этому беззащитному ребёнку. При мысли о том, что с ней может случиться, внутри, под самыми ребрами, резко подскакивала ледяная жаба. Всё внутри сжималось, но я отгонял эти мысли, успокаивая себя тем, что всю жизнь был параноиком со слишком буйной фантазией. Я сел в машину и заехал в гараж. «Странно, – думал я – даже не думал, что когда-нибудь так сильно захочу о ком-то заботиться.»

Долгая поездка и ранее пробуждение высосали из меня все силы. Я вернулся в дом и лёг отсыпаться, но спать мой организм отказывался. Нервы колючей проволокой опутывали мою голову, мешая заснуть. Я вскочил с постели и подошёл к окну. За стеклом веселилась метель. Она прятала сгоревшие руины под толстым слоем снега. Вся улица накрылась ровным снежным ковром. Всё стало вдруг таким чистым, нетронутым. Казалось, что тут никого, будто бы ни души. Но белый свет меня тревожил, не смотря на всё это убранство, я никак не мог забыть то как Вика тащила труп своего отца. В голове появлялись страшные сцены, я стал привязываться к тому факту, что она так быстро успокоилась. «А не была ли та вспышка горя актерской игрой, специально для меня? Нет! Нет! Нет! Исключено, это действительно чистейший бред!».